На далеких окраинах. Погоня за наживой - Николай Николаевич Каразин

class="p1">Толпа заволновалась, подалась немного то вправо, то влево; образовался довольно свободный проход. Часовые перемигнулись и отхватили ружьями подходящий к случаю приемец.

– Капитана Шиломордина нет еще?! А, каково вам это покажется?! – послышался внушительный, видимо, начальнический голос.

– Я дал ему знать уже давно! – каким-то боковым поклоном согнулся на ходу адъютант с портфелем под мышкой.

– Послать!

– Я, позвольте вам сообщить, думаю, что он не болен ли!

– Опять?

– Теперь его неделя. Он всегда целую неделю, а потом ничего, сходит в баню и опять месяца на два подряд исправен, если не случится какого-либо особенного случая: годовой праздник или же чье тезоименитство!

– Ну, за Горошкиным послать. Ежели на охоте, то Викторову дать повестку!

– Слушаю-с!

– Войлок откинуть! Брр! Какая гадость!

– Полнейшее разложение, и к вскрытию никакой возможности приступить не представляется! – сообщил худощавый доктор с чахоточным, пятнистым румянцем, в теплой шинели, несмотря на жару, и беспрестанно что-то нюхающий из стеклянного флакона с цепочкой.

– Ну, для формы нужно же, нельзя без этого!

– Что же, взрежу! – язвительно вздернув плечами, вздохнул доктор.

– Но, во всяком случае, придется подождать до приезда этого господина Катушкина. Он мне пишет… Что такое он мне пишет?

– Судя по его письму, он должен быть сегодня к вечеру…

Адъютант стал поспешно рыться в портфеле и вытащил оттуда смятый полулист исписанной бумаги.

– Вот извольте видеть!

– Прочтите еще раз!

– Он пишет… э… гм! «Вслед за отсылкой тел, подобранных на месте нападения, с киргизами аула Термек-бес, я выезжаю сам. Остановлюсь в аулах Бугат-тысай для снятия необходимых допросов и для отобрания показаний от старшин. Аур…»

– Точно следователь какой официальный!

– Чего-с?

Комендант обернулся, адъютант остановился перечитывать письма. За ним стоял человек среднего роста, несколько полный, с окладистой рыже-красной бородой и в крупных синих очках с боковыми сетками от пыли в золотой массивной оправе. Он то и сделал это замечание.

– Извините! Я, кажется, помешал. Вы здешний комендант?

– К вашим услугам!

Чистенький, весьма приличный дорожный костюм незнакомца и его солидная физиономия внушали некоторое почтение и заставили коменданта взяться за козырек своей фуражки с назатыльником. Адъютант тоже откозырял, доктор холодно раскланялся.

– Нигебауэр, аптекарь. Еду в Ташкент; заходил к вам, но мне сказали, что вы здесь, на площади. Такое необыкновенное происшествие!

– Что тут необыкновенного, просто оказия! – заметил комендант. – Ну-ка, дальше что? – «Аптекарь – не велика птица!» – подумал он. – Извините; вот мы тут по службе, кончим сейчас и тогда… – добавил он вслух.

– Сделайте одолжение! – поклонился аптекарь, отошел к телам и начал их довольно внимательно осматривать.

– Он самый! – шепнул рыжий халат на ухо старику.

– Дураки вы оба с Маркычем! – так же тихо ответил ему старик.

– Гм, гм! – откашлялся адъютант. – По расчету, изложенному в письме господином Катушкиным, он должен быть как раз сегодня вечером!

Нигебауэр приподнял голову.

– Тут присланные тела?

Адъютант кивнул головой куда следует.

– Ефима Мякенького с сыном, англичанина Эдуарда Симсона и одного из работников?

– Голые и без голов; как тут их разбирать: кто и кто? – пожал плечами комендант. – Да, я полагаю, этого и не надо. Как вы, доктор, думаете?

– А, что такое? Вы меня спрашиваете?

– Вас!

– Да, конечно. Господин Нигебауэр, вы как будто побледнели, вы взволнованы?

Доктор пристально посмотрел на рыжебородого аптекаря.

– О, это ничего. Дорожная усталость, этот запах, вид изуродованных трупов – все это не может действовать благоприятно!

– Ну, понятно!

– Вот еще на обороте, – перевернул адъютант исписанный листок, – господин Катушкин просит о задержании в форте, если, конечно, таковой окажется, одного человека, приметы: среднего роста, полноват, небольшая черная борода и таковые же усы, одет по-киргизски, лошади вороные, без отметин!

– А, ну, примите меры: осмотреть постоялые дворы, почтовую станцию, а главное, на базаре, у Бузуева в трактире тоже…

– У заставы не мешает поставить человек четырех для наблюдения! – шепнул доктор на ухо коменданту.

– У заставы? У заставы непременно!

– Да вы бы не так громко…

– Мое почтение! – откланялась рыжая борода.

– Зайдите в правление, там вам поставят отметку на паспорте! – крикнул адъютант.

– Непременно!

Нигебауэр медленно зашагал через площадь, распустив свой парусиновый зонтик.

– Чего это вы так смотрите? – заметил комендант доктору, все время следившему за удаляющейся фигурой аптекаря.

– Хорошая борода, густая, ровная! – произнес доктор как бы про себя. – Куда это он повернул? А, в слободку!

– Ну, так что же?

– Справьтесь, пожалуйста, на каких лошадях приехал этот Нигебауэр!

– Это для чего?

– Я видел, вчера еще видел, – выставился рыжий халат, все время прислушивавшийся к разговору начальства, – на почтовых; рыжая с лысиной в корню, серая на пристяжке; ямщик Каримка, тот самый, что в прошлом году пальцы на ногах отнимали – отморозил зимой я помню…

– Гм! Странно! – нервно скривил рот чахоточный доктор. – Я готов прозакладывать все, что угодно, ежели б оказалось, что этот аптекарь приехал на вороных лошадях, верхом, что борода у него накладная!

– Ну, что за вздор!

– Не вздор, позвольте вам заметить!

– Да чушь!

– Это удивительно! Вероятно, я на чем бы то ни было да основываюсь. Эти крючки за ушами…

– Это от очков крючки! – поспешил заявить адъютант.

– Нет, то золотые; а стальные, стальные зачем? Я их довольно ясно заметил. Они, положим, отлично были замаскированы волосами, но я их видел… видел, как вот вижу вас, как этих… Фу! Просто нет никакой возможности дышать! И чего мы здесь стоим?

– Прикрой! – распорядился адъютант.

Рыжий халат и человека три из толпы ринулись исполнять приказание адъютанта.

– Потом я заметил еще одну вещь, чрезвычайно подозрительную. Конечно, при других обстоятельствах это пустяки…

– Знаете ли что? – остановил его комендант. – Идемте домой, пора обедать. Моя барыня приготовила удивительную ботвинью!

– Из раков?

– Да еще из каких! Вот…

Комендант показал на ножнах своей сабли приблизительные размеры раков.

– Ну-с, и в ожидании приезда этого Катушкина, поднявшего всю тревогу, мы будем выслушивать все ваши подозрения. Allons!1

Он согнул руку калачиком, доктор сунул туда свою, освободив ее предварительно из-под шинели, и они не спеша отправились по направлению к комендантскому домику, побеленные трубы которого виднелись над группой чахоточных, запыленных кустиков. Адъютант зашагал за ними, переложив портфель из-под одной мышки под другую.

– И по частным домам посмотреть не мешает! – доносился уже издали начальнический голос.

Толпа тоже стала понемногу расходиться.

Я вечер в лужках гуляла! —

доносился с базара развеселый пьяный голос.

– Ребята, слышь, не видали ли где тетки Бородихи? – спрашивал запыхавшийся денщик, обращаясь больше ко всем и ни к кому в особенности.

– Тебе зачем эта воструха понадобилась? – спросил кто-то из толпы.

– Поручик требует, чтобы беспременно. Допрос снять