Иной разум. Тетралогия (СИ) - Ливадный Андрей Львович

– Мы проиграли… – глухо произнес он.

– Ты алогичен, – упрекнул его сфероид, подлетев к столу. – Глупо впадать в депрессию, когда остается сделать последний шаг к свободе.

– О чем ты? – не понял его Астафьев.

– О свободе. О новой жизни, без схваток с Чужими, о поколениях, которые вырастут без войны.

Слова ИПАМа вливались в рассудок, словно яд, но Ник слишком хорошо знал – ИПАМ никогда не произносит пустых фраз, и это настораживало, заставляло разум невольно мобилизоваться.

– Говори толком, что ты задумал?

– Я ничего не задумываю, – ответил сфероид, переместившись к самому уху Николая, будто разучился общаться мысленными образами. – Я лишь даю тебе информацию, а как ею распорядиться, всегда решаешь ты, верно?

– Хорошо, не будем препираться. Говори, что нового ты разузнал?

– Помнишь, я докладывал тебе о резервной навигационной рубке?

– Да. Кажется, я отправил туда указанные тобой ремонтные механизмы.

– Верно. Теперь она восстановлена, и я могу продемонстрировать тебе окружающий космос.

– Зачем?

– Мы дрейфуем в системе звезды, – многозначительно ответил ИПАМ. В воздухе внезапно возник голографический дисплей, на виртуальном экране которого появилось изображение яркой, слепящей глаза горошины.

– Это энергия, Ник. Море, океан лучистой энергии, которой с избытком хватит не только для обогрева и освещения отсеков, но и для нужд всех систем нашего сектора.

– Ты знаешь, как ее следует собирать? ИПАМ сделал в воздухе мертвую петлю.

– Обшивка корабля сама поглощает энергию, нужно лишь включить в работу резервные накопители. Теперь сложи появившиеся возможности. У нас есть энергия, есть восстановленные гидропонические отсеки, и… Николай поморщился.

– Дело за малым, – прервал он ИПАМа. – Убить всех ксенобиан, чтобы они не вторглись сюда и не сделали этого с нами.

– Нет. Никого не нужно убивать, Ник.

– То есть?

– Мы можем избавиться от них. Навсегда. – Сфероид вновь завис над столом напротив Николая. – Ты посылал меня проверить состояние всех узлов и агрегатов, расположенных между нашей частью Мира и смежным сектором.

– Да, я помню.

– Теперь я скажу главное. Дам тебе новую информацию, а ты решишь, как распорядиться ею.

– Говори.

– Много лет назад ты ошибочно назвал термином «Мир» то, что на самом деле является космическим кораблем. Тебе ведь понятен термин «космический корабль»?

Астафьев кивнул. В последнее время он, с подачи ИПАМа, усвоил много новой для себя технической информации.

– Мир – это корабль. Колониальный транспорт «Тандем», покинувший пределы Солнечной системы много лет назад. Он состоит из двух половин, объединенных смежным сектором.

– То есть наш мир – это два космических корабля? – сделал мгновенный вывод Астафьев.

– Абсолютно верно. Два корабля, состыкованные с бывшей орбитальной станцией. Я проверил состояние стыковочных узлов и нашел его вполне удовлетворительным. Теперь, когда восстановлена навигационная система, мы можем включить локальную кибернетическую сеть и отстыковаться от смежного сектора.

– То есть мы будем абсолютно свободны?

– Да. Время ожидания закончилось, Ник. Штурмовые группы погибли. Но их смерть не была напрасной – теперь у нас есть ресурсы для самостоятельного полета и дальнейшего восстановления бортовых систем. Новые поколения репликантов восполнят некомплект экипажа, и мы сможем завершить полет, разведав планеты этой звездной системы.

– А если они непригодны для жизни?

– Такое может случиться, – подтвердил его опасение ИПАМ – Но у нас есть альтернативная возможность развития.

– Я не понимаю тебя.

– На борту достаточно машин, которые могут добывать ресурсы с поверхности безвоздушных миров. Для этих целей подойдут даже астероиды. Мы в состоянии построить новые модули и отсеки, превратив нашу часть мира в огромный космический город. Правда, это потребует некоторых коррекций, или, если быть точным – усовершенствований его обитателей. Человек мало приспособлен к жизни в ограниченных пространствах, ему необходимы разнообразные ресурсы, которые трудно восполнять в условиях космических поселений. Иное дело машины. Они потребляют энергию, которую в избытке поставляет звезда.

– Ты предлагаешь заменить людей машинами?! – Николай даже привстал от удивления и гнева.

ИПАМ почел за благо сохранять дистанцию, отдалившись от стола.

– Разве тебе мешает твой новый протез, Ник? Это отличное кибернетическое устройство, гораздо более надежное, чем плоть, верно?

– Допустим.

– Разве ты перестал быть человеком? – Нет.

– Тогда ты должен понять мою логику. Сохранив мозг реплицируемых, мы создадим новую расу людей,  которые будут иметь массу преимуществ перед своими биологическими прототипами. Новые поколения будут нуждаться лишь в минимальном количестве кислорода и питательных веществ, которые потребляет мозг. Остальное тело заменит кибернетика, подобная твоему протезу. Люди от этого только выиграют. Они практически не будут стареть, исчезнет проблема травм, откроются сотни новых возможностей развития.

– Ты хоть думаешь, о чем говоришь?!

– Да. Я лишь информирую тебя об одной из перспектив развития. Жизнь без войны, долгая, интересная, где каждый человек будет озабочен не борьбой за глоток воздуха или брикет синтезированного пищевого концентрата, а познанием окружающего мира, исследованием, развитием своего разума. Скажи, как в базах данных «Тандема» оказалась информация о таком пути развития? Разве не логично предположить, что люди, готовившие корабль к полету, заложили в память компьютеров эти данные для того, чтобы будущие поколения воспользовались ими?

– Я не знаю…

– А ты подумай над этим, Ник.

Астафьев не нашелся, что ответить. Состоявшийся разговор оказался для него полной неожиданностью.

– Хорошо. Я подумаю над твоей информацией. А сейчас… убирайся! Оставь меня одного!

ИПАМ послушно выскользнул сквозь приоткрывшуюся дверь.

Зерно сомнения упало.

Ему оставалось лишь ждать, какие всходы оно даст на плодородной ниве отчаянья, которым была переполнен: душа Николая?

Пленный ксенобианин не подавал признаков жизни.

– Надо бы развязать его, – неожиданно произнес Постышев, первым нарушив ломкую, напряженную тишину.

Ван Хеллен, тщетно пытавшийся уловить хотя бы звук из‑за герметичных переборок, перегородивших вход в компьютерный зал, обернулся на голос.

– Ты погоди, Антон, – без злобы ответил он. – Братство народов восстанавливать рано. Пусть повисит. Для нас же безопаснее.

– Но он помог Курту, – напомнил Постышев.

– Помог, – кивнул Доминик. – Когда ствол к башке приставили, отчего не помочь?

– Ты считаешь, записи на кристаллодисках – ложь? – спросил Андрей, вставая с кресла, чтобы дать пришедшему в сознание Зигелю глоток воды из фляги.

Щека Ван Хеллена продолжала подергиваться – он откровенно злился, не в силах справиться с неприятной нервной реакцией.

– Вот что я скажу, ребята… – Он присел на корточки, положив ИПК на колени. – Я не считаю, что это ложь. В голове не укладывается, верится с трудом, но, клянусь мраком, эти послания многое объясняют. Но, – Доминик искоса посмотрел на ксенобианина, – давайте не будем строить иллюзий. Нам не выйти отсюда живыми. Здание центра окружено боевыми особями Чужих, которые не слышали ни о Земле, ни о «Тандеме».

– Может быть, он остановит их? – Андрей помог Зигелю сесть, одновременно покосившись в сторону Чужого.

– Ксенобианин? С какой радости?

– Он понимает наш язык. И тоже слышал записи.

– Ну, спроси у него! – завелся Ван Хеллен.

– Спрошу. – Лозин встал, сделал шаг к Чужому и вдруг невольно остановился.

Как будто пелена морока спала с глаз.

Ноги ксеноморфа подогнулись, и он стоял на коленях, бессильно свесив голову на грудь. В вертикальном положении его удерживали лишь веревки, туго стянувшие запястья.