Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

ее в наших землях, и выбирал себе влиятельных учеников. Графский наследник и помощники инквизитора. – Элиза презрительно фыркнула, вздернув подбородок. – Ты хотел втереться в доверие к ним, а как только они переставали быть для тебя удобны, ты просто сбегал, вычищая за собой следы. Гийом мог попасться инквизиции и мешал тебе бежать, и ты просто убил его. Вивьен подвергался смертельной опасности, храня твои тайны, но тебе было все равно. Тебе был нужен свой человек в инквизиции. Когда он попал в беду, ты вновь просто сбежал. А Ренар никогда бы не поддержал твоей ереси. Поэтому, когда он перестал относиться к тебе дружески, и не стало Вивьена, который стоял между вами, ты просто избавился от него. Вот, что ты такое, Ансель!

– Нет, – устало возразил мужчина, но больше ничего из себя выдавить не смог.

«Боже, ты послал мне Элизу, чтобы напомнить о моих грехах? Возлюбленная двух моих самых близких друзей. Дочь ведьмы. Дама сердца графа. Любовница и подруга инквизитора». – Он вновь поймал холодный, отчаянный взгляд женщины. – «Моя смерть».

Словно следуя за его мыслями, Элиза достала из кармана плаща пузырек с какой-то жидкостью и повертела его в руках так, чтобы он видел.

– Мне больше не о чем говорить с тобой, убийца. Тебе некуда бежать. Если попробуешь встать, я опережу тебя. Я раню тебя из лука и помчу прямиком в отделение инквизиции, даю тебе слово. Они придут за тобой.

– И за тобой, – устало произнес Ансель. Элиза злобно усмехнулась.

– Пусть! – с вызовом ответила она. – Мне больше нечего терять, у меня никого не осталось. Ты больше не можешь никому навредить, даже моей сестре. Она мертва. Так что теперь есть только ты и я. – Элиза сощурилась и склонила голову, изучая своего жалкого врага. – И я предлагаю тебе два варианта. Либо я зову инквизицию, либо, – она повертела в руке пузырек, – это яд. Можешь избежать ареста и допросов. А мне будет приятно знать, что остановила тебя я, не пятная рук твоей кровью. Откажешься – и тебе придется пережить все пытки, которые испытал на себе Вивьен. Потому что, в отличие от меня, инквизиция не позволит тебе молчать. Ну, что скажешь?

Ансель долго смотрел на нее опустевшим взглядом.

А потом протянул руку ладонью вверх.

– Не пытайся обмануть, – тихо проговорила Элиза. – Одно неверное движение, и я отскочу и исполню первый план.

Она кинула пузырек, и Ансель поймал его.

Аккуратно откупорив крышку, мужчина задержал взгляд на его содержимом. До его носа донесся на удивление приятный запах.

Промедление заняло всего несколько мгновений. Глядя в глаза напряженно следящей за ним Элизе, Ансель одним глотком выпил содержимое пузырька и откинул его в сторону.

Прежде, чем яд начал действовать, он тихо сказал всего одно слово:

– Прости.

Элиза нахмурилась в недоумении, но Ансель больше ничего не добавил. Яд начал действовать. В горле пересохло, участился пульс, затруднилось дыхание.

Ансель! – знакомый голос зазвучал в голове эхом, заполнил разум и вырвался из него. Комната поплыла перед глазами, вечерний свет с улицы за дверью стал казаться неестественно ярким. Анселю показалось, что в этом свете он видит тонкий полупрозрачный силуэт.

Ансель, – Гийом, встав рядом с Элизой, протянул в его сторону руку. У него на груди зияла рана, из которой лилась ярко-алая кровь, заливая и затапливая пол и все вокруг, но граф словно бы не замечал этой раны. Ансель протянул руку в ответ, но увидел, что она тоже в крови.

Ансель, – из тени выступила фигура в черной инквизиторской сутане. Вивьен встал за плечом у Элизы. Он выглядел невредимым, но с сутаны стекала кровь – из рукавов, с подола, она пропитывала одеяние инквизитора на груди и спине. Мгновение спустя Анселю показалось, что за спиной Элизы стоит обгоревший труп, но, стоило моргнуть, и он снова увидел Вивьена.

Ансель! Ансель! – множество голосов заговорило с ним с разных сторон, вокруг замелькали неясные тени. Дышать становилось все сложнее, и пошевелиться Ансель уже не мог.

Третьим безмолвным стражем рядом с Элизой встал Ренар. Веки его были опущены, а когда он распахнул их, то на Анселя уставились слепые глаза.

Ансель!

Он попытался найти говорившего и остолбенел. На месте Элизы стояла Люси Байль – такая, какой он видел ее в последний раз.

Уходи, – заговорили с ним все разом.

– Куда? – попытался выдавить он.

Дальше…

Алая кровь затапливала все вокруг и слепила глаза. Невозможно дышать…

«Мне так жаль», – думал Ансель, не понимая, не вслух ли произносит эти слова, протягивая окровавленные руки к людям, которых погубил. – Так жаль.

Кровь и яркий свет заполнили все вокруг, и, не в силах пошевелиться и вдохнуть, Ансель почувствовал, как душа покидает его.

Голоса звучали все тише, разглядеть что-либо становилось невозможно.

Наконец, в мире остался лишь только свет. Вспыхнув, он погас. И все кончилось вместе с ним.

***

Элиза некоторое время не двигалась, наблюдая за тем, как жизнь покидает Анселя Асье.

Когда он затих, она продолжала стоять и прислушиваться к тишине, оставшейся в доме мертвого Ренара после неразборчивого лепета отравленного убийцы.

Лишь окончательно убедившись, что Ансель не подает признаков жизни, Элиза сделала шаг назад из дверного проема, медленно развернулась и ушла прочь.

‡ 25 ‡

– Ваше Преосвященство, к вам… посетительница.

Кантильен Лоран поднял усталый взгляд от бумаг, которые изучал, склонившись над столом, и хмуро глянул на молодого монаха, замявшегося у двери, в которую только что постучал.

– Посетительница? – переспросил епископ, вопросительно приподняв брови. – Поздновато.

Молодой монах из свиты Гийома де Борда, оставшийся в Руане на время отъезда прелата, явно чувствовал себя неловко, общаясь с епископом после всего, что произошло в отделении инквизиции. Неуверенно переступив с ноги на ногу, он пустился в объяснения:

– Молодая женщина, ваше Преосвященство. Пришла к резиденции и спросила, здесь ли может найти «месье Кантильена Лорана». Сказала, ей есть, что сообщить вам. Осталась стоять у входа в вашу обитель и не желает уходить. – Он опасливо поежился, ожидая реакции епископа. – Я пробовал все выяснить сам, но она заявляет, что станет говорить только с вами. – Он вновь потупился, понимая, что своим робким поведением может навлечь на себя гнев епископа, а после – и Гийома де Борда, когда тот вернется.

Несколько раз, беседуя с незнакомкой, монах пытался взять себя в руки и заставить ее послушаться, но что-то в глазах этой женщины – что-то в том, как она смотрела и как говорила, – развеяло