Игра теней - Тэд Уильямс

— Как она сегодня? — осведомился король.

— Я не заходил к ней, ваше величество. Я едва чувствую ее — лишь слабое дыхание, как шепот, долетевший с холма Безмолвия.

Слова и мысли главного охранника — для короля неотделимые друг от друга — были затуманены печалью и покорностью судьбе.

— Даже если мы одержим победу, ваше величество, она не сможет отправиться в путь, — сообщил он. — Она умрет раньше, чем мы покинем наши земли.

Иннир широко растопырил пальцы и прижал ладонь к груди. На языке жестов это означало, что он намерен сказать нечто важное.

— О Старейший, нам остается одно: запастись терпением и ждать, хотя это трудное занятие, — проговорил король. — Многие нити до сих пор не порваны.

— Да, нам остается лишь ждать и терпеть, — склонив голову, произнес Зан-сан-сис. — Но надо собирать разбитое вдребезги, это неблагодарная задача. А сознание того, что потомки моих потомков окончат свои дни в омуте, лишенные света, порой кажется невыносимым.

— Все мы делаем то, что в наших силах, — покачал головой король. — И ты, Старейший, сделал гораздо больше, чем все остальные. Године поражений настанет конец, когда настанет время — но этот час не известен никому из нас.

— Кто может сказать с уверенностью, какие испытания готовит нам будущее?

— Я не могу, — мягко произнес Иннир, и голос его был полон надежды на весну и обновление, возможные даже после смерти. — Тебе это тоже неизвестно, Старейший. Делай то, что делал всегда, и жди. Мы смело встретим предстоящие испытания, и как знать? Возможно, наше терпение будет вознаграждено.

Свечение, исходившее от Зан-сан-сиса, на мгновение потускнело, а потом вдруг вспыхнуло с новой силой.

— Ты мудрее, чем твой отец и отец твоего отца, — произнес он.

— Я сам свой отец и отец своего отца, — ответил король. — Но все равно, благодарю тебя.

Иннир не стал пожимать руку старого вождя — прикасаться к потомку Изумрудного Огня было бы крайне опрометчиво даже для короля. Он лишь кивнул, но так медленно, что кивок походил на поклон. Оставив главного охранника, застывшего в изумленной позе, король вошел в обитель обреченных на смерть.

Стоило ему войти, как сидевшие на стенах жуки загудели и пришли в движение; от колебаний их радужных крыльев по стенам пробежали переливы цвета. Несколько мгновений спустя жуки успокоились, вспышки голубого и зеленого слились в ровную зеркальную поверхность, прекрасно отражавшую неяркие отблески заката за открытым окном. Иннир, потерявший зрение много столетий назад, обладал необычайно тонким обаянием. Он ощущал запах моря так отчетливо, словно плыл по его волнам, и надеялся, что сестра-супруга тоже чувствует этот аромат и он служит ей утешением в сгущавшемся мраке.

Он подошел к постели и посмотрел на нее, бледную и недвижную. С тех пор как она в последний раз восседала в Зеркальном зале, прошло много времени. Король почти радовался тому, что прежняя томительная пора миновала и королева глубоко погрузилась в себя.

Молча созерцая ее, король не замечал ни малейших признаков жизни. Охваченный тревогой, он устремил незрячий взор на губы королевы — бледные, почти белые. Сердце слепого короля сжалось от тревожного предчувствия. Прежде, даже в самую худшую пору, она приветствовала его раньше, чем он начинал говорить. Но не сегодня…

— Моя королева, — позвал он громко и отчетливо. Собственные слова казались ему камнями, падающими в бездонный омут и исчезающими бесследно. — Ты слышишь меня, моя супруга? Моя единоутробная сестра?

Они пережили немало плохого и немало хорошего, но, несмотря на все это, сердце короля Иннира едва не выскочило из груди, когда он услышал ее голос — такой тихий, словно он доносился из-под толщи воды.

— Мой супруг?

— Я здесь, рядом с тобой. Как ты чувствуешь себя сегодня?

— Еще слабее, чем прежде. Я… едва слышу тебя. Я… вступила в разговор с Ясаммез.

Мысленно она произнесла не одно имя, но целый букет имен и званий — прекрасная сестра Праматери Огня, повелительница Окровавленного Терновника, обладательница Пламенного Взора.

— Мне не следовало этого делать, — продолжала королева, словно извинялась. — Я слишком… слаба… И все же я попыталась…

Король боялся, что она растратит последние силы, и поспешил закончить ее мысль:

— Ты хотела узнать, добилась ли она успеха. И она ответила тебе, что добилась.

— Да. Она преуспела… в выполнении твоего плана. Выполнила Стеклянный договор. Но это вовсе не то… чего желала я.

— Исполнение твоего желания не принесло бы тебе ни малейшей пользы. Прошу тебя, верь мне, моя супруга, моя сестра. Многое произошло между нами за эти годы, но мы с тобой никогда не лгали друг другу. Возможно, мой рискованный план осуществится и принесет плоды, как иссохшее дерево, оживающее неожиданно для всех.

— Но какое это имеет значение? — услышал он в ответ. — Уже ничего не изменить. Все, что мы любим, неминуемо должно погибнуть.

Ее мысли были так тяжелы, что пригибали его к земле. Иннир невольно встряхнул головой, пытаясь избавиться от их власти, — так человек, бредущий по горной тропе в окружении туч, пытается развести их руками.

— Ты не права. — Король выпрямится, вновь обретая самообладание. — Надежда, вот единственное, что нам осталось. И я не собираюсь терять надежду.

— На что мне надеяться? Ты сам знаешь, что не на что. А у тебя есть надежда? — В ее словах король почувствовал насмешку — странный горьковатый привкус, столетиями проникавший в его кровь, как медленная отрава. — На что ты надеешься, Иннир?

— Надеюсь, судьба не готовит мне непосильных испытаний, — ответил король. — Мне известно, что Ясаммез доверила стекло самому верному и храброму из своих служителей, Джаиру.

— Воину из племени Изначальных? Но он так молод.

— Это не помешает ему доставить стекло. Он знает, как это важно, и его не остановят никакие препятствия. Не отчаивайся, моя королева. Не позволяй сумраку завладеть твоими помыслами. Все еще может измениться.

— Да, все еще может измениться, — откликнулась она. — Такова природа вещей.

Мысли королевы становились все более слабыми и размытыми, ее вновь влекла темнота беспробудного сна. Напрягая все силы, король уловил последний всплеск ее сознания.

— В этом мире все меняется к худшему. И мы ничего не можем с этим поделать.

Потом мысли ее растворились в темноте. Перед слепым королем вновь была лишь ее оболочка, безмолвная и недвижимая. Жуки, сидевшие на стенах, снова пришли в движение, переливы радужных крыльев окрасили комнату в разные цвета. Несколько мгновений спустя жуки тоже замерли и погрузились в сон.