Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей - Ричард Бокэм

В силу всех этих причин Иоанн Эфесский именуется «апостолом» все чаще. Однако для тех, кто, в отличие от Иринея, не был знаком с местными эфесскими преданиями, странной казалась мысль о евангелисте, который был «учеником Господним» в большей степени, чем «апостолом». Марк и Лука как авторы Евангелий заслуживали доверия, поскольку были учениками апостолов; но апостольский авторитет Иоанна не был, подобно им, чем–то производным. Иоанн сам был учеником Иисуса. Как только его стали регулярно называть «апостолом», он сделался совершенно неотличим от Иоанна, сына Зеведеева.

Таблица 16. Апостолы, названные по именам у Иринея (в «Против ересей», «Показании учения апостольского», «Послании к Флорину» и «Послании к Виктору»)Именование апостола Число появлений[1202] Иоанн Эфесский, автор Иоанновых творений[1203] Иоанн, ученик Господень 19 Иоанн 34 Ученик Господень 3 Апостол 2 «видевший Откровение» 1 Иоанн, сын Зеведеев (несомненные упоминания) Петр, Иаков и Иоанн (в Евангелиях) 2[1204] Петр и Иоанн (в Деяниях) 3 Павел Апостол Павел 19 Павел 96 Апостол 79[1205] Петр Апостол Петр 3 Петр 46 Симон/Симон, называемый Петром 2 Иуда Искариот Иуда 20 Иуда, «двенадцатый из апостолов» 1 Иуда, «один из учеников» 1 Матфей Апостол Матфей 1 Матфей 14 Варнава 7 Филипп[1206] Филипп (один из Двенадцати) 2 Филипп (один из Семи) 3 Иаков, сын Зеведеев Иаков 3[1207] Матфий 3 Иаков, брат Господень Иаков 3 Фома 1 Нафанаил 1Таблица 17. Источники знаний Иринея об Иоанне, ученике Господнем[1208]

18. Иисус в свидетельствах очевидцев

Иисус Евангелий — это Иисус глазами очевидцев • Философские аспекты свидетельства •·Свидетельство — основа знания, требующая доверия • Свидетельство перед судом истории·• Когда участники и свидетели не могут не свидетельствовать — события «на границе восприятия» •·Богословие свидетельства

Историческая часть нашей книги завершена. Мы показали, что Евангелия подводят нас вплотную к очевидцам истории Иисуса. Евангелисты, каждый по–своему, представляют нам свои труды как основанные на показаниях очевидцев и включающие в себя эти показания. Литературные и богословские стратегии евангелистов имеют своей целью не заменить собой эти свидетельства, но придать им литературную форму и тем сохранить их навечно. Одно из Евангелий, как мы показали, сам очевидец и написал — и неудивительно, что в этом Евангелии (от Иоанна) мы встречаем наиболее развернутые размышления о важности свидетельств очевидцев. Между свидетельством очевидцев и тем богословским значением, которое извлекает из них автор, нет эпистемологической пропасти. Другие евангелисты, не будучи очевидцами, не столь увлекаются богословием. Разумеется, само по себе написание Евангелия представляло собой очень серьезный и сложный акт интерпретации: отбор показаний и соединение их в связный рассказ — сами по себе истолкование, а избежать этой работы евангелисты никак не могли. Однако этот акт интерпретации оставался прямым продолжением самих свидетельств очевидцев — которые, разумеется, также интерпретировали наблюдаемые ими события и не могли не сочетать в своих рассказах эмпирически наблюдаемые ими факты с собственными выводами о значении этих фактов. Они не просто вспоминали — они рассказывали связные и осмысленные истории. Иисус, как его рисуют нам Евангелия — это Иисус, как рассказывали о нем очевидцы, Иисус в свидетельствах очевидцев.

В заключительной главе мы поговорим подробнее о показаниях такого рода, их эпистемологическом статусе, их роли в историографии и значении как богословской категории. Мы покажем, что свидетельства очевидцев — одновременно категория историческая, позволяющая нам понять, к историографии какого типа относятся Евангелия, и богословская, объясняющая читателям–христианам, каким образом они, читая Евангелия, приближаются к Иисусу и его истории. Эта категория позволит нам преодолеть противоречие между так называемыми Иисусом истории и Христом веры. Мы увидим, что Евангелия — не препятствия на пути к познанию реального Иисуса и его истории, а напротив, средства достижения этого познания, столь необходимого и историкам, и богословам.

Что такое свидетельство и можно ли ему доверять

Кевин Ванхузер предлагает такое определение: «Свидетельство — это речевой акт, в котором само утверждение свидетелем некоего ρ является доказательством того, что «действительно р», так как предполагается, что свидетель обладает достаточной компетенцией и заслуживает достаточного доверия для того, чтобы полагать, что о ρ он говорит истину»[1209]. Сразу обратим внимание на три случая более узкого использования этого термина. Первый — свидетельство в суде. Второй — свидетельство из прошлого, благодаря которому мы узнаем, что произошло в прошлом: с такими свидетельствами профессионально работают историки. И наконец, есть очень специфический случай, который Ванхузер определяет так: «Жанр, представляющий собой попытку передать фактическую сторону и смысл уникальных событий, обладающих абсолютным значением»[1210]. Легко заметить, что все это частные случаи общего определения, приведенного нами в начале раздела. Вполне возможно, мы склонны относить слово «свидетельство», скорее, к одному или нескольким частным случаям, чем к более общему феномену. Все три случая прямо связаны с темой этой главы и всей нашей книги: Евангелиями как свидетельствами истории Иисуса. Однако вначале полезно будет поговорить об общем определении и том бытовом феномене, который оно описывает. При этом мы будем опираться на важнейшее философское исследование свидетельства, принадлежащее перу С. Коуди.

Многие понимают слово «свидетельство» прежде всего как свидетельские показания в суде, и мы видели, что в Евангелии от Иоанна метафорически используется именно этот образ[1211]. Однако, как указывает Коуди,

Из этого не следует… что подобные юрические ситуации — единственные, в которых может существовать свидетельство: точнее будет сказать, что юридический контекст адаптирует к себе и усложняет повседневный феномен, к которому мы обычно не применяем столь серьезно звучащее слово. В самом деле, в неформальном контексте довольно странно говорить: «Он свидетельствует о том–то и том–то…»; вместо этого мы обычно говорим просто: «Он говорит… он рассказывает… » или: «Вот его версия». Когда я получаю какое–то сообщение и в ответ на вопросы о его истинности твердо отвечаю: «Этому человеку я верю» или: «Ну, это же в Times напечатали!» — я именно принимаю чье–то свидетельство, и факт этот не меняется от того, что дело происходит не в суде[1212].

Коуди говорит о «формальном свидетельстве», предполагающем юридическую или квазиюридическую ситуацию, а также о более широком понятии «естественного свидетельства». Естественное свидетельство возникает в любой ситуации, в которой

говорящий говорит об истинности некоего положения, которое подвергается сомнению или по какой–либо иной причине требует утверждения, и его слова становятся тем доказательством, которое разрешает дело[1213].

В юридическом контексте возможны особые правила дачи свидетельских показаний, различные в разных юридических системах; однако общее понятие свидетельства применимо ко множеству самых разных повседневных ситуаций. Мы принимаем свидетельство всякий раз, когда верим кому–то на слово, будь то в бытовом разговоре или в обращении к специалистам в той или иной области[1214]. Мы принимаем свидетельства сотни, быть может, тысячи раз на дню: чаще всего — в бытовых мелочах, порой — в очень важных вопросах. Мы постоянно полагаемся на «факты» только потому, что об этих фактах нам сообщает кто–то другой. Как пишет Дэвид Юм: