Крылья - Юрий Нестеренко

Стражник взял меня за плечи и вновь развернул лицом к реке.

Неужели уже все?! Но нет, жрец, поднявшийся на бугор рядом со мной, принялся читать что-то нараспев гнусавым голосом. Слов я почти не понимала, я и современный-то гантруский знаю нетвердо, а это был какой-то древний диалект. Так что мне ничего больше не оставалось, как стоять и ждать, пока все это кончится.

Я промерзла уже, кажется, до костей. Ступни закоченели так, что их даже и не щипало; я шевелила пальцами ног, чтобы убедиться, что они мне еще повинуются. Удивительное дело, но мысль о смерти в эти минуты пугала меня меньше, чем мысль о ледяной воде внизу. Наверное, потому, что второе я представляла себе лучше, чем первое…

Постепенно начинало светать. Наверное, это еще не считалось «первым лучом», хотя сквозь тучи определить точный момент восхода было затруднительно… Я стала осторожно оглядываться по сторонам — без какой-либо надежды, а просто так. Ничего интересного я, конечно, не увидела, тем более за пеленой снега, который шел все гуще. Черные воды реки, почти в полумиле справа — стены города с редкими и слабыми огоньками на башнях, угрюмый хвойный лес, голые ветви лиственной рощи на том берегу…

И вдруг из-за деревьев, скрывавших поворот реки, показался корабль. Снег и сумрак мешали разглядеть его, но по мере того, как он приближался, я поняла, что это одномачтовое и однопарусное гребное судно, очертаниями похожее на морскую галеру, но поменьше, хотя и крупнее, чем ройк. На крутом носу гордо вздымалась оскаленная деревянная голова твурка. По причине безветрия парус был убран, и корабль поднимался по течению на веслах.

Должно быть, даже мои чувства успели закоченеть, поскольку несколько мгновений я смотрела на корабль тупым, равнодушным взглядом. Еще одни гантрусы, только и всего. Но затем разум все же вырвался из кокона, в котором он прятался от страха, и заработал на полную мощность. Если это обычный гантруский корабль, тогда почему он подходит к городу ранним утром? Ведь для этого, очевидно, он должен был идти на веслах всю ночь. На гребных судах редко бывают столь большие команды, чтобы можно было грести круглосуточно, в несколько смен; обычно ночью делают отдых. Тем более что идти ночью по извилистой реке, да еще когда видимость ухудшена снегопадом, — дело нелегкое и опасное, того и гляди сядешь на мель или налетишь на какую-нибудь корягу. И, главное, как можно идти в таких условиях без бортовых огней — это же нарушение всех правил безопасности? Я еще не знала, что из всего этого следует, но горячая волна надежды уже захлестнула меня.

Мои враги тем временем ничего еще не замечали. Они смотрели на меня и на жреца, который, кажется, уже заканчивал ритуал. Неожиданно меня освободили от кандалов. Неужели я все-таки помилована?! Но нет, двое стражников крепко держали меня за руки, а еще четверо их товарищей стояли вокруг с теми же каменными лицами. Гантруская рачительность, поняла я. Если всех узников топить в цепях, железа не напасешься… Корабль подходил с юго-запада, а жрец глядел на северо-восток, выбирая, очевидно, момент, наиболее соответствующий «первому лучу солнца». Вот он начал поднимать руку… Нет, ждать больше нельзя!

— Смотрите! — крикнула я, указывая крылом на корабль. По гомону, поднявшемуся пару мгновений спустя, я поняла, что попала в точку. Кто бы ни плыл на этом корабле, дорготцам они не друзья. Кстати, за первым кораблем уже показался второй…

Была, конечно, опасность, что меня предпочтут поскорей столкнуть с обрыва, чтобы потом уже без помех разбираться с новой проблемой, но теперь я изготовилась бороться за жизнь всеми шестью конечностями. Да, именно шестью — пару из них, и притом самую длинную, мои враги постоянно недооценивали. Одни лишь Гарвумы в свое время догадались связать мне не только руки, но и крылья — очевидно, потому, что хозяевам зверинца приходилось иметь дело и с другими крылатыми узниками, пусть и не разумнмми. Все же прочие мыслили стереотипно, исходя из анатомии обычного аньйо. Действительно, когда крылья сложены, они выглядят не особенно грозно…

Первый корабль находился уже в каких-нибудь полутораста локтях, и там уже поняли, что их заметили. Что-то коротко свистнуло, и жрец, хрипя и захлебываясь собственной кровью, повалился наземь с арбалетной стрелой в горле. Отличный выстрел! Корабельщики безошибочно угадали в нем важную шишку. Я не знала, есть ли на борту огнестрельное оружие, но, если оно и было, его, должно быть, не торопились пускать в ход, чтобы не предупредить раньше времени Доргот.

У стражников, однако, интересы были прямо противоположными. Храмовые были вооружены лишь мечами, но у городских имелись пистолеты. Нестройно захлопали выстрелы. Меня удивило это сопротивление — уж, наверное, на кораблях приплыло не меньше сотни воинов, дорготцам следовало бежать… С другой стороны, дали бы им убежать? В обычных условиях — конечно, но теперь, когда они собирались поднять в городе тревогу, их бы скорее перестреляли в спину! Первый корабль уже подходил к берегу, и я видела изготовившийся к высадке десант.

Стражники все еще держали меня, но хватка их непроизвольно ослабла, ибо все внимание было переключено на вражеский корабль. У меня был выбор — или принять сторону дорготцев, обрекших меня на смерть, и предложить им помощь, которая была для них теперь совсем не лишней, в обмен на помилование, или встать на сторону их врагов, от которых вообще неизвестно, чего ожидать. Я не колебалась ни мгновения. Рывком я расправила крылья и со всей силы хлестнула ими стоявших сзади стражников, одновременно рванувшись вперед. Мне удалось высвободить из захвата обе руки. Я подхватила свой камень и в развороте ударила им ближайшего стражника по голове.

Он был в шлеме, но удар пришелся в незащищенную скулу, и я услышала, как хрустнули кости. Следующего я ударила в грудь. Под его синим церемониальным плащом не было доспеха, и он завалился назад как минимум с парой сломанных ребер. Продолжая двигаться, я бросилась под ноги третьему. Когда он рухнул с переломанной голенью, в моей левой руке уже был меч, оброненный его предшественником, а сама я, лежа грудью на камне и упираясь пальцами ног в землю, отчаянно сдирала концами крыльев тесную юбку. Пара движений мечом — и веревки, удерживавшие камень, разрезаны; как раз вовремя, чтобы увернуться от двух других стражников, бросившихся ко мне! Юбка все еще была у меня на бедрах, но, перекатившись на спину, я саданула ближайшему врагу пятками в живот и, пока он ловил ртом воздух, наконец избавилась от мешковины.

Вот теперь, вскочив с мечом в руке, я могла продолжать разговор на равных. И даже более чем, ибо наконец поняла, как использовать крылья в ближнем бою. Это было что-то вроде вдохновения…