Горькая сладость - Лавейл Спенсер

— С большим удовольствием.

Минутой позже они стояли вместе, рассматривая спящую внучку через большое стеклянное окно детского отделения. На лице старика блуждала улыбка, у старухи поблескивали слезы на глазах.

— Да она красавица, — сказала Анна.

— И еще какая!

— Это моя тринадцатая внучка, но дорога мне, как самая первая.

— А мне она вторая, но я так много упустил с первой, будучи далеко от нее. А вот с этой...

Его растаявшие в шепоте слова выдали, как сильно он мечтал об этом ребенке.

— Я не боюсь сказать тебе, Рой, что мне никогда не нравилось, какую жену выбрал себе мой мальчик. Твоя дочка была бы ему по всем статьям гораздо лучшей женой. И у меня разрывается сердце от того, что они не могут сойтись и вместе растить ребенка. Но я не пытаюсь оправдать его.

Рой продолжал рассматривать малышку.

— Когда мы были молоды, такого не могло произойти, правда, Анна? — Они задумались, и Рой добавил: — Я скажу тебе, что изменилось к лучшему.

— Что же?

— Теперь стали допускать дедушек в родильное отделение. Я помогал Мэгги впустить это существо в большой мир. Можешь себе представить, Анна?

— О, пшшш! Ты? — Анна вытаращила на него глаза.

— Да. Я. Мясник. Стоял рядом с Мэгги, помогал ей восстановить дыхание и наблюдал, как рождается младенец. Это нечто! Можешь мне поверить!

— Представляю себе! Должно быть, здорово.

Изучая ребенка, они размышляли обо всех удачах и разочарованиях, которые случились и еще произойдут. Анна вернулась домой около девяти вечера и тут же позвала Эрика.

— Ты мне нужен. В печке сломалась горелка, и я никак не могу зажечь эту проклятую штуку.

— Мне прямо сейчас ею заняться?

— Ты хочешь, чтобы не только я, но и вся кухня взлетела на воздух?

— А почему Майк не может починить?

— Его нет дома.

— А где он? — спросил тот недоверчиво.

— А какого лешего я знаю? Его нету, вот и все. Ты собираешься препираться или нет?

— Хорошо, через полчаса приду.

Она шваркнула трубку и с суровой миной на лице стала ждать сына.

Эрик пришел через двадцать пять минут и направился прямо на кухню.

— Там все в порядке. Садись, — приказала она.

От неожиданности он остановился.

— Как, все в порядке?

— Там ничего не портилось. А теперь садись — мне надо поговорить с тобой.

— О чем?

— Я сегодня ходила в роддом и видела твою дочку.

— Ты что!

— Я видела и Мэгги. Меня Барбара отвезла.

Он беззвучно выругался.

— Мне пришлось попросить ее, потому что никто из моих мальчиков мне не предложил. Это ни в какие ворота не лезет, сынок.

— Мама, мне только не хватало, чтобы ты теребила мою душу.

— А Мэгги Пиерсон хватало ребенка без отца? Какого черта ты спутался с ней? Ты, женатый человек!

Он упрямо молчал.

— Нэнси знает об этом?

— Да, — огрызнулся он.

Анна закатила глаза и пробормотала что-то по-норвежски. Эрик взглянул на нее.

— Что за бардак ты сделал из своей супружеской жизни?

— Мать, не лезь не в свое дело.

— Когда на свет появляется одна из моих внучек, это становится и моим делом.

— Как ты не понимаешь, что мне сейчас плохо. Плохо!

— Я бы потратила минутку на сочувствие тебе, не будь ты мне так отвратителен. Мне наплевать, взойдет или сядет солнце для твой жены, но она пока еще твоя жена, и ты должен взять на себя всю ответственность.

— Я пытаюсь примириться с ней. Она меняется. Она сильно изменилась, потеряв ребенка.

— И что же это был за ребенок? У меня было четверо детей и еще двух я потеряла. Поверь мне, я знаю, как выглядит беременная женщина, особенно когда вижу ее своими глазами. Нэнси была не более беременна, чем теперь.

Рот Эрика открылся.

— Что ты говоришь, мама?

— Что слышал. Не знаю, в какую игру она играет, но она не была на пятом месяце. У нее не то что живота не было, но даже прыща на нем.

— Мать, ты бредишь. Она была беременна.

— Я сильно сомневаюсь, но не в этом дело. Если она знала, что ты уходишь к Мэгги, то вполне могла наврать тебе с три короба, чтобы удержать при себе. Но я хочу, чтобы ты был мужем, мне безразлично, какой из этих баб. Но только для одной из них, Эрик Сиверсон.

— Мама, но ты не понимаешь! Прошлой зимой, когда я начал встречаться с Мэгги, я был готов уйти от Нэнси.

— И ты думаешь, это тебя извиняет? Хм. А теперь слушай, сыночек. Насколько я тебя знаю, ты все время думаешь о своей дочке и, если не ошибаюсь, будешь все время крутиться вокруг Мэгги, стараясь поглядеть на дочь и немножко поиграть в отца. Ну что ж, займись этим, коли хочешь. Но знай, если ты так поступишь, то все начнется сначала. Я не дура и видела розовые розы у нее в палате. Я видела, как менялось ее лицо, когда она смотрела на них. Если люди испытывают такие чувства друг к другу и в придачу имеют ребенка, то ситуацию очень трудно держать под контролем. Ну что ж, иди и смотри на свою дочку и ее мать. Только сначала освободись от этой бабы, с которой ты связан. Отец и я учили тебя тому, что хорошо и что плохо, а жить с двумя бабами плохо во всех отношениях.

Со сведенными скулами он процедил:

— Все ясно.

— Можешь мне обещать, что не сунешь свой нос в двери к Мэгги, пока не получишь на руки бумаги о разводе? — Поскольку он ничего не отвечал, она переспросила: — Можешь?

— Да! — рявкнул он и, хлопнув дверью, выскочил из дома.

Глава 20

Эрику потребовались невероятные усилия, чтобы сразу не наброситься на Нэнси и не высказать ей все подозрения матери по поводу ее беременности. Но нервы были слишком растрепаны, и он еще не свыкся с мыслью, что это может оказаться правдой. К счастью, Нэнси уже спала.

Он размышлял, действительно ли права мать, и старался поточнее припомнить сроки событий. Впервые Нэнси сообщила ему о своей четырехмесячной беременности в начале июля. И он заметил ей тогда, что по ее виду этого не скажешь. А что ответила она? Что-то несущественное, мимоходом брошенное предложение рассмотреть ее голой. Это он сделал. Тогда его удивила ее стройность. Но Нэнси объяснила это тем, что регулярно занимается физическими упражнениями, очень точно подобранными в сочетании с диетой, и еще тем, что доктор сообщил ей, что у нее маленький эмбрион. В конце августа, когда она сообщила о выкидыше, ребенку было пять месяцев. Он попытался припомнить, как выглядела на пятом месяце Барб, но, во-первых, Барб была более крупной женщиной, а во-вторых, кто из мужчин, кроме мужа, может точно знать, на каком месяце беременная. А что насчет Мэгги? Та со скандалом ушла от него под грозой, как раз на пятом месяце. Она тоже не носила одежду для беременных. Может, мать все-таки ошибается?