Прогулка по висячему мостику - Екатерина Трубицина

— Садитесь. Я сам улажу все формальности с выездом.

Минут через пять он уже прогревал двигатель.

— У меня такое ощущение, что Вы все никак не решитесь о чем-то спросить меня, верно?

— Да, — честно ответила Ира.

— Не стесняйтесь. Спрашивайте.

— Что будет с Раулем?

— Если бы Вам не удалось пройти свой путь с блеском, возможно, с ним что-то и случилось бы, но теперь — ничего. Просто вернется к себе домой, и будет жить, как жил.

— Извините… — Ира запнулась.

— Извиняю, — усмехнулся Радный. — Спрашивайте!

— Стас, Вы намерено пригласили его?

— Ира, особым значением выбор оборудования наделили Вы. Разработанное Раулем оборудование выбрали Вы. До полусмерти запугали моих «коней» Вы. А я лишь смиренно выполнил свою часть работы.

Ира вздрогнула.

— Вы боитесь? — с притворным удивлением спросил Радный. — Бросьте! Это вон у них, — он кивнул головой в сторону прохожих, бредущих по проносящимся мимо улицам, — должно сердце замирать и волосы дыбом становиться от одного Вашего присутствия.

— С некоторых пор мне постоянно кто-нибудь говорит что-нибудь в этом духе.

— Без оснований? — Радный хитро скосил на нее глаза.

Ира не ответила. Через минуту Радный затормозил у подъезда своего дома. Он вытащил ее вещи из багажника и поставил у двери прохода.

— Счастливого пути! — усмехнулся Радный.

— До свиданья, — ответила Ира, повесила на плечо одну сумку, взяла в руки другую и шагнула в проход.

Часть III

Точка выбора

Глава 33

Суть эффективной помощи

— Всё! Я — дома! — почти шепотом воскликнула Ира в темноте цокольного этажа, усаживаясь прямо на пол и доставая сигареты.

Зив и Лоренц, встречавшие ее очень бурно во время ее посещений в качестве гостьи, нынче лишь сверкали глазами во мраке. Они сидели втроем в полной тишине и темноте примерно с полчаса. Потом Ира поднялась к себе в спальню, где, едва раздевшись, тут же рухнула в кровать, не поняв в какой момент уснула: когда уже легла, или еще до того.

— Зив! Лоренц! — позвала Ира, в предутренней тьме нежась в постели.

— Мы здесь, — промурлыкал Лоренц, просачиваясь вслед за Зивом в открытую им дверь.

— Скажите честно, я изменилась?

— А сама как чувствуешь? — вопросом на вопрос ответил Зив.

Ира задумалась.

— Кстати, — как бы между прочим промурлыкал Лоренц, вклиниваясь в Ирины размышления, — мы для твоего любимого Женечки проход в твой дом открыли. Можешь его обрадовать!

— Постойте! — Ира резко села в кровати. — Это что! Теперь мой любимый Женечка сможет беспрепятственно шастать ко мне, когда бы ему ни заблагорассудилось?

— Ты не рада? — Лоренц изобразил удивление.

— Знаете, как-то не очень…

— С чего бы это? — не унимался язвить Лоренц.

— Как-то, знаете, совсем не улыбается постоянно быть готовой к тому, что в любой момент рядом со мной может внезапно материализоваться кто бы то ни было. Даже Женечка.

— Ира, не переживай, — попытался успокоить ее Зив. — Женечка не лишен тактичности, а потому не будет почем зря мотаться к тебе в любое время, и, к тому же, мы же не собираемся держать проход нараспашку! В определенные моменты не только через проход, но и через обычные двери мы к тебе никого не пустим. Ира, не забывай, я ведь по совместительству еще вроде бы и сторожевая собака, как-никак!

Снизу послышался звук отпираемой двери.

— Татьяна Николаевна, — «сквозь зубы» констатировал Лоренц, и они вдвоем с Зивом помчались вниз изображать довольную возвращением хозяйки живность.

Ира спустилась чуть позже.

— Здравствуйте, Татьяна Николаевна!

— Батюшки! Ирочка! Ты когда приехала?

— Вчера поздно ночью.

— Что ж заранее не предупредила? У меня и накормить-то тебя особо нечем.

— Ничего страшного, Татьяна Николаевна. Давайте чайку или кофейку выпьем, а потом я позвоню Женечке, чтоб привез чего-нибудь пожевать.

— Так он тоже не в курсе, что ты вернулась?

— Не-а! Никто не в курсе.

— Ой, Ирочка! Ну и конспиратор же ты!

— Есть немного. Напрягать никого не хотелось.

— Ну, рассказывай, как съездила-то?

И Ира принялась рассказывать: как неожиданно ее избавили от необходимости общения с «главными конями», как прекрасно она сработалась с Раулем, как чудесно отдохнула с Лешкой, и какую несусветную помпу закатил инвестор, когда начался выпуск.

Татьяна Николаевна с интересом выслушала Иру и уже было затеялась перемывать весь и без того сияющий чистотой дом, но Ира, выдав ее зарплату с премией, сказала, что сегодня у нее заслуженный выходной, и отпустила домой, предупредив, что ни с обедом, ни с ужином возиться не стоит, а вот заглянуть вечерком на чаёк, очень даже нелишнее. Татьяна Николаевна ушла, а Ира набрала Женечку.

— Здравствуй, Женечка!

— Здравствуй, Ирочка!

— А я уже дома!

— Поздравляю с прибытием.

— Женечка, а не хочешь ли ты зайти ко мне, а?

— Палладина! Да ты меня, никак, в гости приглашать изволишь!

— Как ты догадался?

— Признаться, с трудом!

Ира рассмеялась Женечкиному веселому кривлянью.

— Женечка, я тебя не просто в гости приглашаю. Я имею честь тебя известить, что отныне тебе не придется терпеть кислую мину таксиста, не горящего желанием гробить свой автомобиль на подступах к моему дому.

— О как! Ты серьезно?

— Абсолютно!

— Что ж, попробуем, коль и вправду не шутишь!

Женечка отключился, а Ира заговорщически подмигнула Зиву и Лоренцу, которые слышали весь разговор, благодаря тому, что Ира предусмотрительно держала трубку подальше от уха.

— Палладина, ты где?

— На кухне, — ответила Ира.

— Что ты там забыла? — с легкой слащавой иронией спросил Женечка, собственной персоной появляясь в дверном проеме. — Ирка! Что с тобой!

Внезапный истошный выкрик Женечки не на шутку перепугал Иру и напрочь отвлек от уже почти готового кофе, который, воспользовавшись моментом, кинулся наутек.

— Блин! Женька! Ты чего так орешь? — Ира впопыхах схватила турку, но было поздно: кофе сбежал почти весь и красовался огромным темно-коричневым пятном на плите. — Не знаю, что со мной, но с плитой полный звездец! — раздраженно возмутилась она и подняла глаза на Женечку. — Женька! Что с тобой?

Женечка стоял бледный как полотно, мертвой хваткой вцепившись в дверной косяк. Ира бросила в раковину турку и губку, которой собиралась приводить в достойный вид плиту, и подскочила к нему.

— Ты чего, Жень?

Казалось, что Женечка близок к обмороку. Ира взяла его под руки, довела до дивана и усадила. Села рядом и, положив его руку к себе на колени, стала гладить, увещевая как ребенка:

— Женечка, ты чего так испугался? Со мной все в полном порядке. Жень… Же-ня.

Женечка медленно приходил в себя, затравлено кидая короткие взгляды на Иру.

— Вот так долбануло беднягу! — промяукал Лоренц.

— Ира, уйди. Мы попытаемся привести его в нормальное состояние, — проурчал Зив и, поставив передние лапы на плечи Женечке, стал облизывать ему лицо, тем временем Лоренц терся о его ноги.

Ира собрала всю свою волю, чтобы взять себя в руки, но пока она протирала плиту, мыла турку и заново варила кофе, сердце так и продолжало биться где-то сразу везде. Когда она появилась в гостиной, Женечка уже слегка порозовел, но все еще пребывал в ступоре.

— Женечка! Со мной, в отличие от тебя, все в полном порядке, если не считать того, что ты своими воплями перепугал меня до полусмерти, так что давай-ка возвращайся в сей бренный мир.

Женечка продолжал молчать, уставившись в ведомую только ему точку, но, судя по внешнему виду, его состояние уже не было критическим. Зив и Лоренц отошли в сторону, предоставив его заботам Иры.

— Жень, — сказала она, протягивая ему чашку. — Держи, она не горячая.

Женечка взял чашку из ее рук и, отхлебнув, достал из кармана пачку сигарет.

— Ир, извини, что напугал, — медленно произнес он, сделав несколько затяжек.

— Извиняю. Только, может, все ж откроешь тайну: чего это ты во мне углядел?

— Не знаю…

— Вот пристала к человеку! — мурлыкнул Лоренц. — Лучше переключила бы его внимание куда-нибудь подальше от собственной персоны, а то даже мне его жалко.

— Вот именно, — подхватил Зив. — Вон, уволоки-ка его лучше по магазинам за продуктами. Сама же Татьяну Николаевну отдыхать отпустила, а на вечер в гости позвала.

Ира едва заметным кивком поблагодарила за хороший совет и, докурив, забралась к Женечке на колени, обняла его:

— Ты как?

— Да вроде ничего уже…

— У меня предложение, если ты, конечно, не возражаешь…

— Какое?