Банкир - Лесли Уоллер

– Твоей группе не удастся заставить наших директоров купить меня в качестве замены.

– Ты пройдешь. С определенной поддержкой, разумеется. Ты же не будешь единственным нашим человеком там.

– Я терпеливо ждал, когда будет упомянуто имя Клиффа.

– Ты знал? – спросил Бернс.

– Подозревал. Мистер Мергендал вполне хорош.

– Не так хорош, как мы думали, а?

– Достаточно хорош, чтобы стать номинальным главой, который нам нужен.– Теперь Палмер чувствовал, как покрывается потом его лицо, шея и грудь.– Почему не использовать Мергендала таким образом?

Бернс сокрушенно покачал головой:

– Как мало еще ты знаешь об общественных связях, дорогуша. Первая заповедь: соблюдай декорум. Не важно, что происходит за сценой. Люди смотрят спектакль. Какое впечатление произвело бы на общественность, если бы мы, перескочив через нашего вице-президента – исполнителя, посадили на высший пост простого казначея? И когда я говорю «общественность», я имею в виду не только тысячи наших простодушных акционеров, но также и наших вкладчиков.

– Приятно слышать, как ты произносишь «наших». У тебя это очень хорошо получается.

Улыбка Бернса выразила удовольствие.

– С тобой, Вуди, в качестве замены уход Бэркхардта – просто обычная отставка, сопровождаемая твоим выдвижением. Повседневный случай. Великолепные декорации. Я разрисовывал подобные десятки раз. И ни разу не случалось, чтобы зрителям не понравилось.

– Я был бы слабой заменой.

– Ну, нет. Я уверен, что ты будешь сенсацией.

– Если даже вы сумеете заставить меня пойти на это,– сказал Палмер,– вы в дальнейшем никогда не будете уверены во мне. С чего ты взял, что я буду с вами заодно? С чего ты взял, что я соглашусь на этот дикий заем Джет-Тех?

– Ты ведь за него?

– Я был в принципе за такого рода займы.– Палмер наклонился вперед.– Но сейчас все это не важно, Мак. Ты должен усвоить лишь один-единственный факт: то, что я этого не сделаю. Не позволю использовать себя для того, чтобы свалить Бэркхардта. Не соглашусь его заменить. Не дам своего одобрения на заем.

Узкие руки Бернса раскинулись в обе стороны ладонями вверх, так, словно обладатель их признавал себя побежденным в схватке с превосходящими силами. С подкупающей прямотой Бернс заявил:

– Я говорю тебе, ты сделаешь все.

После секундного молчания Палмер, не спуская глаз с Бернса, подмигнул:

– Ты пробуешь шантажировать, используя то, что застал здесь сегодня.– Палмер уселся на софе поглубже.– Не сработает. Твое свидетельство столкнется с моим. Грязная сплетня – вот все, что есть у тебя в запасе. Она может создать напряженные отношения между Эдис и мной. Она может даже повлиять на нескольких директоров. Но я ее опровергну. Я уничтожу твою репутацию, рассказав им, как ты с самого начала вел с нами двойную игру. Они быстро перестанут тебе верить.

– Ты хочешь поставить на карту свою работу и свою семейную жизнь, а?

– И ее работу,– добавил Палмер, указывая на Вирджинию,– и ее репутацию.

– У тебя чертовски широкая натура, Вуди.– Нижняя губа Бернса искривилась в саркастической усмешке.– В смысле денег твоя работа не имеет для тебя никакого значения. Свою семью ты уже готов был поломать, так или иначе. Стало быть, чьими же фишками ты сейчас играешь?

– Я ду…– начала Вирджиния, но слово жестко застряло гдето а горле. Она откашлялась.– Я думаю, это хорошая ставка. Не важно, чьи фишки он использует, но он еще может тебя обыграть.

– Не так это легко,– заявил Бернс.

– Не так уж трудно,– парировал Палмер,– поскольку мне надо лишь опровергнуть голословное утверждение.

Бернс щелкнул пальцами.

– Ребятки, я так взволнован и расстроен и все такое, что забыл самое главное.– Он подошел к радиоле и, наклонившись, стал доставать что-то из ее глубины. И внезапно Палмер догадался, что это. Инстинктивно, подсознательно следуя направлению мысли Бернса, а может быть, помог опыт бывшего разведчика, только Палмер со свинцовой убежденностью человека, оказавшегося на пути снежного обвала, твердо знал, что достает Бернс из своего тайника.

Бернс осторожно поставил на крышку радиолы черный ящичек – меньше коробки для обуви,– за которым тянулась тонкая проволока, и легким щелчком откинул крышку маленького магнитофона.

– Двадцать два с половиной? – услышал Палмер свой вопрос.

Желтые брови Бернса вопросительно поднялись. Он медленно повернулся, чтобы взглянуть в лицо Палмеру:

– Ты догадываешься, да?

– Просто вычисляю кое-что,– объяснил Палмер. Секунду он помолчал.– У тебя запас ленты примерно на пять часов. Как же ты его включал…– Палмер запнулся.– Телефон! – Он повернулся к Вирджинии: – Помнишь телефонные звонки, на которые мы не отвечали?

Она кивнула.

– Но как?..

– Другой телефонный звонок выключал его после нашего ухода. Мы не слышали, поскольку нас уже не было здесь.– Палмер заметил, что он съехал на край софы и снова уселся глубже.– Остроумно. Но случайный звонок сюда нарушил бы всю комбинацию.

– Случалось пару раз,– подтвердил Бернс.– Я прослушал запись два дня назад. Некоторые сеансы пропали из-за случайных телефонных звонков. Но не все пропало,– добавил он с тонкой усмешкой.

Он нажал кнопку, и катушки магнитофона начали медленно вращаться. Бернс, расстегивая воротник рубашки, отошел от магнитофона.– Переменю-ка я рубашку,– пробормотал он.– Это дубликат, ребятки, с полным отредактированным текстом. Оригинал у меня в конторе. Счастливо слушать!

Он ушел к себе в спальню, оставив магнитофон включенным. Секунду спустя лента воспроизвела негромкий шелест. Палмер смог услышать звуки шагов, потом стук в дверь.

– Ты в приличном виде? – услышал Палмер свой голос. Он звучал безжизненно. Но невозможно было не узнать глуховатый тембр его средне-западного говора.

– Всегда,– воспроизвел маленький микрофон голос Вирджинии. Точнее, оловянную копию ее голоса.– Я бы хотела запрятать твой взгляд в бутылку. Мне хотелось бы закупорить эту бутылку и открывать ее только в тех случаях, когда мне будет нужна моральная поддержка.

– В моей поддержке нет ничего морального.

– Вот именно. Немного поздно спрашивать, но, кажется, я тебе нравлюсь?

– Да.

– Ты сказал это без запинки.

– Не надо язвить. Сегодня ты сделала для меня достаточно много без этого.

– А я все время думала, что ты делаешь это для меня.

– Ну, видишь ли, в твоей жизни, вероятно, есть целая дюжина мужчин, готовых наброситься на тебя при первом же удобном случае.

– Откуда ты знаешь столько обо мне и о дюжине мужчин в моей жизни?

– Я не знаю. Но ты очень привлекательна.

– Спасибо. Я собираюсь удивить тебя.

– Опять?

– Видишь ли, я… Как мне тебя называть? На работе я знаю. А здесь как?

– Очень долго меня называли Младшим. Никогда не пытайся делать этого.

– Видишь ли… Вудс… Вуди?

– Давай, давай. Мучайся.

– Вудс, я хочу сделать удивительное признание. По крайней мере для меня оно удивительно. Я подсчитала, пока принимала душ. Уже почти два года, как со мной не случалось ничего подобного.

– Ты права. Это удивительно.

– Не правда ли? И это не потому, что я сама не хотела – несколько раз.

Слушая запись, Палмер беспокойно поерзал на софе и мельком взглянул на Вирджинию. Она наблюдала за ним, но быстро отвела взгляд.

– Мне жаль нью-йоркских мужчин,– задребезжал голос Палмера из крошечного магнитофона.

– Я расскажу тебе о нью-йоркских мужчинах, с которыми встречалась. Но не сейчас. Я чувствую, что нам пора освобождать помещение.

– По очереди.

– Строго по очереди. Я выйду первая. Но прежде чем уйти, я немного приберу здесь.

– Нет, я это сделаю сам.

– Мне нетрудно.

– Я сам это сделаю,– настаивал его голос.– Я гораздо лучше знаю, как это делать.

– Я знаю это настолько хорошо,– прервал Палмер свой голос на ленте,– что я не смог даже представить себе наличие такой маленькой симпатичной штучки.

– Один поцелуй вот в таком виде,– попросил голос Вирджинии с ленты.– Когда я оденусь, будет не то.

На секунду лента умолкла. Ее шелест внезапно стал резче: непрофессионально выполненное соединение стерло начало другого куска записи. Палмер снова взглянул на Вирджинию, и на этот раз они долго, выжидательно наблюдали друг друга.

– Вот тут есть прелестная вещица.

– Да.

– Как она себя чувствовала все эти дни?

– Так же, как в прошлый раз.

– Ты довольно-таки волосатый для блондина.

Сейчас, услышав это ее замечание, Палмер скривился. Запись продолжала дребезжать. Вирджиния смотрела в сторону.

– Подложи себе под голову,– предложил ее голос с ленты.– Ковер не такой уж мягкий.

Палмер поднялся и медленно подошел к магнитофону, на некоторое время перестав прислушиваться к записи и вместо этого пытаясь определить ее важность. Голоса можно было узнать. Его имя точно устанавливалось из диалога. Обстоятельства – то, что оба они были голые,– также подтверждались. И…