Большая Игра против России - Питер Хопкирк

Такой были сильные стороны крепости. Но имелось и множество серьезных слабостей. Дворец окружали высокие деревья, и снайперы, укрываясь в густых кронах, могли легко простреливать внутренний двор. Люди на противоположных стенах также оказывались под обстрелом с тыла, и для защиты их от пуль устроили заграждение из ящиков с землей и толстых деревянных дверей. Множество глинобитных построек у стен крепости снижали эффективность огня защитников, обеспечивая укрытие атакующим. И крепость строили, естественно, без учета дальнобойности современных винтовок, а торчащие из реки скалы давали возможность разместиться там снайперам. Еще одной слабостью крепости было множество древесины, использованной в постройке, что делало ее чрезвычайно уязвимой к поджогу. Пришлось организовать пожарные патрули из числа небоеспособных и приготовить бурдюки с водой. Поднятию боевого духа и демонстративным вызовом врагу призван был служить Юнион Джек, сшитый из лоскутьев и поднятый на одной из башен. Под покровом ночи тайные гонцы отправились на ближайшие британские посты с вестью о тяжелом положении гарнизона.

Решительного штурма весь первый месяц не было — враг ограничивался только непрерывным огнем из укрытий, который обошелся англичанам в несколько убитых и раненых. Однажды была даже предпринята попытка мирных переговоров. Но Шер потребовал, чтобы англичане под данную им гарантию безопасного прохода покинули Читрал. Соглашаться на это при подобном неравенстве сил было безумием, но Робертсон всячески затягивал переговоры, давая как можно больше времени направленным на выручку войскам. Кроме того, он распространил дезинформацию, преднамеренно дав врагу возможность узнать, что защитники хорошо обеспечены боеприпасами, но серьезно нуждаются в продовольствии. Таким образом он надеялся убедить Шера и Умра Хана, который к тому времени присоединился к осаде Читрала, что крепость может скоро пасть. Но как только враги поняли тактику Робертсона, они немедленно прекратили переговоры и предприняли несколько решительных атак на крепость, включая попытки поджога. Все их успешно отбили защитники, но каждый раз стрелковые укрытия читральцев, так называемые сангары, оказывались все ближе и ближе к стенам. К 5 апреля они захватили старую беседку на расстоянии всего пятидесяти ярдов, а на следующий день бревенчатый сангар был сооружен всего в сорока ярдах от главных ворот.

Затем произошла наиболее серьезная атака на крепость. 7 апреля состоялась диверсионная вылазка якобы с целью захвата водозабора у реки, сопровождаемая усилением снайперского огня с вершин деревьев. В это время небольшая группа врагов просочилась в мертвую зону у дальней стены, неся с собою зажигательные материалы. Место и время были выбраны удачно: дул сильный ветер, и огонь быстро перекинулся на крепость. Через несколько минут пламя охватило балки юго‑восточной башни. Робертсон понял, что, если пожар немедленно не погасить, часть оборонительной стены рухнет, сделав невозможным дальнейшее сопротивление настолько превосходящему по численности противнику. И все, кого можно было мобилизовать, возглавляемые лично Робертсоном, бросились на борьбу с пламенем. Интенсивный обстрел вывел из строя 11 человек (двое убитых и 9 тяжелораненых), включая самого Робертсона, раненного снайпером в плечо, но огонь за пять часов удалось потушить.

Следующая попытка едва не стала роковой. В последующие четыре ночи защитники слышали звуки кутежа, исходящие из беседки, занятой теперь врагом. Громкий бой барабанов и какофонию труб прерывали оскорбительные выкрики в адрес защитников крепости. Шум повторялся из ночи в ночь, и наконец британцы поняли, что происходит на самом деле — так враги заглушали звуки, доносящиеся из подкопа, который рыли к ближайшему участку стены. Осаждающие стороны нашли должное применение взрывчатке, захваченной у англичан вместе с боеприпасами. Ночью один из часовых доложил, что расслышал из‑под земли слабые удары заступов. Офицеры сразу не смогли что‑либо услышать, но наутро уже не было никаких сомнений. Подкоп был уже не дальше двенадцати футов от стены. Обычный способ борьбы, сооружение контрмины, запоздал — читральский туннель слишком приблизился. И нельзя было терять ни минуты: как только враги поймут, что подкоп обнаружен, они немедленно взорвут шахту. Оставалось только одно: немедленно штурмовать беседку и разрушить туннель.

В вылазке участвовали сорок сикхов и шестьдесят кашмирцев во главе с младшим офицером‑англичанином. В четыре часа пополудни восточные ворота крепости стремительно и тихо распахнулись, и ударный отряд ринулся прямо на беседку. Враг был захвачен врасплох, погибли только двое из атаковавших. За несколько секунд беседка была захвачена, и около тридцати читральцев бежали от британских штыков. Часть отряда заняла позиции и приготовилась к отражению вероятной контратаки, а офицер и остальные начали поспешно искать вход в туннель. Он оказался за оградой сада, и не меньше двадцати читральцев выбирались из него, жмурясь от дневного света. Всех, кроме двоих, закололи штыками сикхи. Двоих по приказу офицера оставили в живых — в крепости их ждал допрос. Оставленную врагом взрывчатку использовали, чтобы разрушить туннель. Взрывной волной офицера сбило с ног, пострадали также бороды и тюрбаны нескольких сикхов.

Теперь предстояла наиболее опасная часть операции — отступление в крепость под убийственным вражеским огнем. Удивительно, что, несмотря на плотный огонь неприятеля, прорыв обошелся практически без потерь — сыграла свою роль и скорость перебежки, и огневая поддержка со стен крепости. Вся вылазка была оплачена ценою жизни восьми англичан, а спасла, несомненно, намного больше, возможно, весь гарнизон. Как только смельчаки вбежали в ворота, Робертсон, который наблюдал за операцией с одной из башен, поспешил их поздравить. «Сикхов, — записал он впоследствии, — все еще переполняло бурное волнение, они наперебой рассказывали, сколько врагов перебили, и показывали свои запятнанные кровью штыки и обожженные лица». Он отметил, что они походили на «толпу религиозных фанатиков в экстазе». К тому времени гарнизон находился в осаде уже сорок семь дней. Словами не передать, что им пришлось пережить, не теряя надежды, что хоть один из гонцов да прорвался. Продовольствие, боеприпасы и боевой дух неуклонно таяли. Множество винтовок, изначально далеко не новых, окончательно вышли из строя. Робертсон и офицеры знали, что, если подмога не подоспеет, вскоре придется или сдаться, или погибнуть. Однако в тот день, когда удалось разрушить подкоп, блеснул луч надежды. Допрос взятых «языков» принес известие, что на дороге из Гилгита идут какие‑то бои. Все задавали себе один и тот же вопрос: означает ли это приближение помощи? Ответ не заставил себя ждать.

* * *

Защитники крепости еще не знали, что в это время два отряда англичан наступали на Читрал с юга и с востока. Когда весть о тяжелом положении гарнизона достигла Индии, там неторопливо шли приготовления к экспедиции в Сват и Читрал. О грозящей Робертсону большой и непосредственной опасности и не думали. Кроме того, полагали, что враг принял ультиматум и до 1 апреля отступит. Весть о том, что Робертсон с небольшим отрядом находится в осаде, а конвой с боеприпасами из Гилгита перехвачен, причем двое офицеров оказались в руках Шера, немедленно сменила благодушие на нечто подобное панике. Мысль о горстке британских офицеров и солдат лояльных туземных войск, выдерживающей осаду несметных вражеских полчищ в отдаленной и живописной крепости и обреченных на гибель, вызвала страшные аналогии с недавней трагедией в Судане. «Грядет новый Хартум», — объявляла газета «Грефик». Те, чья память оказалась немного получше, вспоминали Бернса, Макнагтена, Каваньяри, Конолли, Стоддарта и прочих, ставших жертвами восточного коварства за пределами Индии. Опасаясь, что основная спасательная экспедиция может прибыть слишком поздно, как случилось в Хартуме, руководство решило немедленно отправить из Гилгита отряд поменьше.

Там, в Гилгите, тем временем нарастали опасения, что неприятности могут распространиться к востоку от Читрала. Без существенного ослабления собственной системы обороны и гарнизонной службы выделили 400 сикхских пионеров. Эти здоровяки, которым обычно поручали дорожное строительство, были также искусными бойцами, которые уже не раз превосходно показали себя в боях. Кроме того, ими командовал чрезвычайно способный и опытный пограничник полковник Джеймс Келли. К ним присоединились сорок кашмирских саперов с двумя горными пушками — недопустимо мало для столь сложного и ответственного предприятия. Положение спасло неожиданное предложение бывших противников Британии, 900 бойцов нерегулярных воинских формирований из Хунзы и Нагара. «Роскошные парни, — отмечал один из офицеров Келли. — Выносливые, прирожденные альпинисты, не ведающие усталости». Предложение было с благодарностью принято. Всех их перевооружили современными винтовками. Чтобы по ошибке не принять кого‑то из этих одетых по местному обыкновению бойцов за врагов, каждый получил полоску красной ткани, которую повязывали вокруг шапок. Сто человек из их числа были причислены непосредственно к отряду Келли, а остальных развернули в передовые дозоры для обеспечения продвижения основных частей, охраны проходов и перевалов.