Охотники за каучуком - Луи Анри Буссенар

Однако, об этом нечего было и думать: пуститься в опасное плавание при столь быстром течении по реке, загроможденной мелкими островками, мелями, плавучими стволами деревьев и плавучими травами, которые приходится поминутно устранять с дороги длинными шестами, было бы опасно вдвойне.

Уступить бразильцам часть своих людей, то есть дробить экипаж, и без того уже ослабленный, Шарль также не мог. Отдать хотя бы трех-четырех человек — значило лишить себя возможности продолжать путь. Однако молодой бразилец разрешил этот вопрос самым неожиданным для всех и самым простым способом.

— Неужели, господа, вы уже хотите покинуть нас? — сказал он улыбаясь Шарлю и его спутникам. — Что касается меня, то я чувствую себя так хорошо в вашем приятном обществе, что мне слишком трудно расстаться с вами.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Шарль, — не совсем вас понимаю.

— Я хочу сказать этим, что мое намерение не возвращаться ни в Манаос, ни даже в Мура! Что вы на это скажете, Бенто? — обратился он к молодому механику.

— Как вам угодно, сеньор Рафаэло!

— Я решил вернуться с вами, господа, назад в Боа-Виста!

— Но подумали ли вы об этом серьезно? .. — возразил Шарль. — Это будет почти невозможно, мне кажется!

— Напротив, это весьма возможно и даже весьма просто. Ваш бателлао мы возьмем на буксир, на тот самый превосходный канат из пиассабы, который уже доказал нам свою прочность. Ваши люди станут собирать топливо, и машина будет делать свое дело. Мой друг Бенто, как искусный механик, станет управлять ею, ваш шкипер возьмется быть штурвальным. Индейцы будут управлять вашим бателлао, и мы быстро подымемся вверх по Рио-Бранко, в пять-шесть дней, вместо двадцати, которые потребовались бы нам для этого путешествия! Прибыв в Боа-Виста, я подберу себе надежный экипаж, и мы с вами расстанемся, — увы, — к великому моему сожалению, чтобы направиться, куда кому надо. Мы с Бенто вернемся в Манаос, а вы углубитесь в неведомые дебри! Таков, мой милый спаситель, проект вечно вам признательного Рафаэло Магальенса, который надеется, что вы его поддержите в данном случае. Не правда ли, мы можем сказать, что это решено?

— Вы прелестный товарищ и, право, если меня что-либо удерживает от желания согласиться на ваше предложение, так это боязнь злоупотребить вашей добротой.

— Этим вы сделаете мне большое одолжение, могу вас в том уверить! Или вы не хотите вторично сделать мне одолжение?

— Дело не в одолжении, — возразил Шарль, — но я отлично понимаю, что вы теперь всего в нескольких часах пути от Мура, где без труда можете подыскать новый экипаж. Ведь вы почти на полпути к дому!

— Но раз я вам говорю, что предпочитаю возвратиться в Боа-Виста… Неужели вы серьезно отказываетесь?

— Нет, нет, пусть будет по-вашему: вы слишком дружелюбно и искренне настаиваете на своем любезном и великодушном предложении, чтобы я мог колебаться еще дольше!

— Ну, слава Богу! Что же, мы сейчас же отправимся в путь или подождем до завтра?

— У нас остается не более трех часов до наступления ночи, и я полагаю, что если вы ничего не имеете против, то лучше нам провести ночь здесь!

— Как вам угодно. А, кстати, вот, кажется, и гости едут!

— Где вы их видите?

— А смотрите, вон там! Видите эту уба, которая сейчас появится из-за островка и, по-видимому, направляется к нам!

— Да, вы правы! Но эта уба так мала и так низко сидит в воде, что я бы принял ее за каймана, плывущего вниз по течению!

Сеньор Рафаэло не ошибался. То была, действительно, одна из микроскопических лодочек, игрушечное по виду речное суденышко, настоящая индейская душегубка, в которой помещался всего один гребец и которая скользила по реке с удивительной быстротой, направляясь прямо к паровой шлюпке.

Выдолбленный из цельного ствола железного дерева, этот примитивный челнок получил вследствие сокращения слова итоба, название уба, что на туземном наречии значит дерево. Заостренный с двух концов, он строен и длинен, как щука, и превосходно приспособлен для быстрого хода и вообще отличается, при всей своей миниатюрности, многими удивительными качествами.

Индейцы пользуются уба преимущественно для плавания по мелким рекам, но нередко пускаются на этих челнах и по грозным валам Амазонки и ее важнейших притоков, до такой степени хорошо держится уба на волнах в руках опытного и искусного гребца.

Между тем уба заметно приближалась и как будто вырастала на глазах путешественников, а спустя немного времени пристала к паровой шлюпке.

— Да ведь это женщина! — воскликнул Шарль, в высшей степени удивленный при виде того, что этот удивительный гребец была женщина.

И не только женщина, а еще старая женщина, с поблеклыми чертами, прикрытая только одной танчой, то есть куском бумажной ткани, прикрывающей более или менее наготу туземных женщин.

На носу уба привязана гроздь бананов, под которой лежит бедный ребенок лет шести-семи, бледный, исхудалый, дрожащий всем телом, несмотря на палящий, удушливый зной.

— Что тебе надо, маскунан (старуха)? — спрашивает ее сеньор Хозе.

— Говорить с караи (белым)!

— Их здесь несколько!

— Ну, так с хозяином!

— А что ты скажешь хозяину?

— Это не твое дело, немытая рожа!

— Неприветливая старуха, — пробормотал про себя шкипер, гордившийся своим полубелым происхождением и, с другой стороны, не выносивший ни малейшего намека на свое происхождение от черной расы.

— Ну, войди, пожалуй, маскунан! — крикнул сеньор Рафаэло, перекинув за борт маленькую веревочную лесенку.

Старуха тотчас же причалила свой челнок к шлюпке, взвалила на плечи кисть бананов и с невероятным проворством взобралась в одну минуту на палубу парового судна, проявив при этом такую удивительную силу мускулов, какой трудно было ожидать от ее тощих, сухих конечностей. Сбросив бананы на палубу, она тотчас же повернулась, не сказав ни слова, спустилась в уба, схватила ребенка, посадила на плечи и все так же молча проворно взобралась снова на палубу шлюпки.

— Откуда ты? — спросил ее молодой человек.

— Оттуда, из-за леса! — указала она руками по направлению к берегу.

— Когда ты выехала?

— Сегодня утром.

— Зачем ты пришла сюда?

— Чтобы повидать белых!

— А что тебе нужно от белых?

— Ребенок больной, у него «cesoe» (злокачественная перемежающаяся лихорадка). Пагеты (колдуны) не могут его вылечить… А у белых есть снадобья… вылечи моего маленького! .. На, смотри, я тебе бананов принесла!

— Бедная женщина! — прошептал Шарль.

— Но у меня, к сожалению, нет больше лекарств, маскунан, — проговорил Рафаэло, — индейцы все утащили!