Политология революции - Борис Кагарлицкий

Либеральные экономисты утверждают, что общественный сектор, ставящий перед собой нерыночные задачи, нерентабелен, живет за счет государственных субсидий, снижает экономику эффективности в целом. Страшная тайна буржуазной экономики состоит в том, что на самом деле основным получателем всевозможных льгот, субсидий и дотаций является именно частный сектор. Задача левых состоит в том, чтобы покончить с таким положением дел. Вы хотите рынок – вы получите рынок! Необходимо жестко разделить государственный и частный сектора. Никаких дотаций, субсидий и льгот частному сектору – только общественным предприятиям. Никаких «смешанных предприятий», никаких «акционерных обществ с государственным участием», позволяющих перекачивать общественные средства в карманы частных акционеров, никакого участия частного бизнеса в освоении государственных средств. Все эти запреты должны быть жестко закреплены законодательно. Если частный сектор хочет жить по законам свободного рынка, пусть по ним и живет.

В середине 2000-х годов представители российского капитализма – от кремлевских чиновников до находящегося за решеткой олигарха Михаила Ходорковского единодушно призывали к развитию передовых технологий, напоминали про интеллектуальный потенциал России и требовали решительного прорыва на этом фронте. Однако реальные результаты оказывались не слишком утешительными, если не считать распространения мобильных телефонов и персональных компьютеров на потребительском рынке. Проблема не только в том, что для действительного прорыва требуется не только вкладывать деньги в фирмы, занимающиеся разработкой программного обеспечения и технологий, но и направлять значительные средства в фундаментальную науку (в том числе в те ее отрасли, которые напрямую с техническими разработками не связаны). Расходы на науку и образование должны быть резко увеличены, а научные и учебные учреждения получить широкую автономию, в основе которой должны лежать демократическое принятие административных решений, полная финансовая открытость, недопустимость захвата частными лицами и группами общественной собственности или приватизация общественных функций.

Однако не только финансирование науки определяет возможность технологического прорыва. Для того чтобы создать нечто революционное, надо изменить приоритеты, поставить новые цели. Если задача технологического развития сводится к решению тех же задач, которые уже решаются в центрах мирового капитализма, если государственная поддержка направлена на те же отрасли и технологические подходы, которые стимулируются и рыночной экономикой, она не имеет никакого смысла. Хуже того, как показал пример Индии и ряда других стран капиталистической «периферии», появление там большого числа компаний, занимающихся написанием программ для компьютеров и другими прикладными исследованиями по заказу глобальных корпораций, не улучшает жизни в стране, не отражается на жизни большинства населения и других отраслях экономики. По сути, речь идет об эксплуатации дешевой рабочей силы, только на сей раз – интеллектуальной.

Революционный подход к технологическому развитию состоит в смене приоритетов, в стимулировании отраслей и направлений, не востребованных и не поддерживаемых рынком, в первую очередь – в сфере экологии.

Распространение принципиально новых технологий в условиях капитализма наталкивается на экономическое препятствие: до тех пор, пока они не внедряются массово, не опробованы в достаточной мере практике и не достигли определенной зрелости, они оказываются непомерно дорогими, сложными и в силу этого невыгодными. В свою очередь, низкая рентабельность препятствует их массовому внедрению. Возникает порочный круг. Причем с развитием техники повышается и финансовый риск для тех, кто берется за подобные дела. Требуются долгосрочные гарантии, уверенность, что работа, которая делается сегодня, будет востребована через 10—15 лет. Рынок таких гарантий дать не может.[578]

В 1960—70-е годы (когда, собственно, и были разработаны основные принципы, легшие в середине 1980-х в основу «информационной революции»), эта проблема решалась за счет государственных инвестиций и гонки вооружений. В начале XX века, в связи с прекращением «холодной войны», приватизацией и дерегулированием, ситуация изменилась. Сегодня задача социалистического проекта состоит в том, чтобы придать новый стимул прогрессу человечества, но движущим импульсом этого прогресса должны стать не имперские амбиции и военное соревнование, а интересы большинства, социальные, культурные и экологические потребности человечества. Наша задача не бесконечное наращивание потребления, а повышение качества жизни.

Несмотря на провозглашаемый повсеместно культ «инноваций», современная буржуазная экономика крайне враждебна радикальным технологическим переменам. Вместо них обществу предлагаются бесконечные усовершенствования и частичные нововведения, никак не меняющие общих технологических принципов, лежащих в основе производства и социальной организации.

Социалистическая стратегия развития должна не только обеспечить финансирование науки в значительно больших масштабах, чем ныне, но и изменить приоритеты. Речь идет об ориентации на новые экологические технологии, о решении проблем глобального потепления, о создании новых видов транспорта и т.д.

Одним из серьезнейших препятствий на пути человеческого прогресса сегодня является система «интеллектуальной собственности», сформировавшаяся в конце XX века. Хотя исторически принцип «интеллектуальной собственности» восходит к авторским правам, он основывается на совершенно иной логике. Идея «авторских прав» предполагает, что изобретатели и представители творческих профессий должны получать достойное вознаграждение за свою работу – в противном случае они просто не могли бы существовать. «Интеллектуальная собственность», напротив, защищает не права авторов, а права собственников, приобретающих эти права, управляющих ими и ограничивающих доступ населения ко всему новому.

В сфере медицины принципы «интеллектуальной собственности» уже привели к широкомасштабным катастрофам, когда миллионы людей не могли получить доступ к лечению опаснейших болезней – оплата лекарств и доступ к информации были им не по карману. Только после длительной борьбы глобальные фармацевтические компании допустили производство в Африке дешевых местных лекарств против СПИДа на основе запатентованной ими технологии.

Южноафриканский исследователь Патрик Бонд совершенно справедливо пишет о том, что свободный доступ к технологическим знаниям должен быть провозглашен в качестве одного из фундаментальных принципов левой программы, поскольку речь идет о правах человека, «праве на доступ к информации и праве на информирование».[579]

Законодательство должно быть радикальным образом пересмотрено, а конвенции, ограничивающие доступ людей к интеллектуальной продукции, денонсированы. В сфере лекарственных препаратов должен быть введен режим открытого доступа к технологической информации, основанный на принудительном выкупе прав. В перспективе необходимо обобществление компаний, занимающихся научными разработками в сфере здравоохранения и производством лекарств.

Постоянно ужесточающийся режим «интеллектуальной собственности» определяет не только ситуацию на рынке интеллектуальной продукции, но и на рынке вообще. Потребители обречены платить не только за продукцию как таковую, но и за «брэнды», за название фирм изготовителей, за их репутацию. На них Перекладываются расходы по ведению дорогостоящих рекламных кампаний, с помощью которых эта репутация и создается. Иными словами, покупатель сам же платит за то, что ему морочат голову. Причем платит сразу.[580]

Дорогостоящая продукция нередко производится рабочими, подвергающимися нещадной эксплуатации за нищенские деньги. Превращение «брэнда» в товар призвано разорвать связь между себестоимостью продукции, ее качеством и ценой, за которую она продается на рынке. Вернее, «качество» делается символическим фактором. Оно становится неотделимо от «репутации», которую, в свою очередь, формируют не потребители, а рекламные агентства.

Положить конец подобному положению вещей можно достаточно быстро. Необходимо только законодательно закрепить принцип, согласно которому права потребителей стоят выше прав собственников. Любые претензии компаний, жалующихся на нарушение их «прав», на пиратское использование их брэнда или неавторизованное использование их технологий должны, безусловно, рассматриваться. Но лишь при условии проведения экспертизы, которая должна подтвердить, что претензии владельцев «брэнда» обоснованы, что по соотношению цены и качества их продукция лучше «пиратской». В противном случае держатели «брэндов» сами должны жестоко штрафоваться и подвергаться наказаниям.