Нас немного - Дэвид Вебер

пришлось признать, что он действительно был немного похож на своего отца. На самом деле они никогда раньше не встречались. Жаль, что встреча обещала быть такой короткой, холодно подумал он.

- Дай мне меч, - сказал он ближайшему васину, когда двое диаспранских пехотинцев бросили его отца к его ногам.

Граф Нью-Мадрид дрожал, на его перепуганном лице выступили струйки пота, и он молча смотрел на Роджера, когда мардуканец протянул ему клинок. Кавалерийская сабля была бы двуручным мечом почти для любого человека, но Роджер держал ее в одной руке, твердо, как скала, когда провел кончиком лезвия под подбородком своего отца.

- Мне любопытно, граф, - сказал он. - Интересно, почему моя мать закричала при виде меня? Почему она должна ожидать увидеть мужчин, которых она даже не может вспомнить, в своей спальне? Почему она вся в синяках и ожогах? Почему она думает, что кто-то, похожий на меня, убил моего брата Джона у нее на глазах? Как думаешь, граф, ты мог бы знать ответы на эти вопросы?

- Пожалуйста, Роджер, - захныкал Нью-Мадрид, неудержимо дрожа. - Пожалуйста! Я... я твой отец!

- Они называли меня "плохим семенем", - полушепотом сказал Роджер. - Обычно за моей спиной. Достаточно часто мне в лицо. Я задавался вопросом, что могло заставить их так ненавидеть меня? Что могло заставить мою собственную мать так ненавидеть меня? Теперь я знаю, не так ли, граф? Что ж, граф, когда врач обнаруживает рак, он его вырезает. - Роджер отбросил пику и двумя руками поднял меч над головой, балансируя на здоровой ноге. - И я собираюсь вырезать тебя!

- НЕТ! - закричала Нимашет Депро с порога.

- Я имею право! - выплюнул Роджер, не глядя на нее, стараясь не видеть ее, держа меч над головой и ловя свет. - Ты знаешь, что он сделал?!

- Да, Роджер. Я знаю, - тихо сказала Депро. Она вошла в комнату и подошла, чтобы встать между Роджером и его отцом. - И я знаю тебя. Ты не можешь этого сделать. Если ты оттолкнешь меня в сторону - если ты сможешь это сделать - я уйду. Ты это сказал. Осторожно, тихо. Никакой каши. Никакой суеты. Мы судим его и приговариваем, а затем вкалываем яд ему в руку. Но ты не отрубишь ему голову в зале заседаний. Никто никогда больше не будет доверять тебе, если ты это сделаешь. Я не буду тебе доверять.

- Нимашет, ради всего святого, - прошептал Роджер, дрожа, его глаза умоляли ее. - Пожалуйста, отойди в сторону.

- Нет, - сказала она голосом из мягкой стали, который был столь же любящим, сколь и непреклонным.

- Вас поняла, - сказала Элеонора с порога, - премьер-министр будет здесь примерно через... о, девяносто секунд. - Она нахмурилась. - Я действительно думаю, что было бы лучше, как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, если бы вы не приветствовали его, покрывшись кровью своего отца.

- Кроме того, - сказал Катроне, стоя рядом с ней в дверях, - если кто-нибудь и поймает его, то это сделаю я. И вы сказали мне, что я не должен с ним расправляться.

- Я сказал, что ты не можешь пытать его, - ответил Роджер, все еще поднимая меч.

- Вы также сказали, что мы сделаем это по правилам, - сказал Катроне. - Вы собираетесь отказаться от своего слова?

В приемной повисла тишина, нарушаемая только испуганными всхлипами мужчины, стоявшего на коленях у ног Роджера. И тогда, наконец, Роджер заговорил снова.

- Нет, - сказал он. - Нет, Кот. Я - нет.

Он опустил меч, позволив ему упасть в исходное положение, и посмотрел на кавалериста, который передал его ему

- Васин?

- Ваше высочество?

- Могу я оставить это себе? - спросил Роджер, глядя на меч. - Это клинок с твоей родины, клинок, который ты пронес рядом со своим мертвым принцем - рядом с моим другом - больше километров, чем кто-либо из твоего народа когда-либо преодолевал прежде. Я знаю, что это значит. Но... могу я оставить его себе?

Мардуканец взмахнул обеими истинными руками в изящном жесте принятия и разрешения.

- Это был клинок моих отцов, - сказал он, - передававшийся из поколения в поколение. Он пришел к Тердану при возведении первой городской стены, и это было там, когда мой принц прорубал дорогу к жизни для наших женщин и детей, когда город умирал позади нас. Это древнее, ваше высочество, пропитанное честью моего народа. Но я думаю, что ваша просьба понравилась бы моему принцу, и для меня было бы честью передать его и его родословную в руки такого военного лидера.

- Спасибо, - тихо сказал Роджер, все еще глядя на лезвие. - Я повешу его где-нибудь, где смогу видеть его каждый день. Это будет напоминанием о том, что иногда мечом лучше не пользоваться.

* * *

Премьер-министр вошел в комнату и остановился перед открывшейся ему картиной. Солдаты, наблюдающие за человеком, держащим меч. Нью-Мадрид на коленях, рыдающий, удерживаемый на месте двумя мардуканцами.

- Я ищу принца, - сказал премьер-министр, глядя на женщину, которая назвалась Элеонорой О'Кейси. - То есть, предполагаемого принца.

Голова Роджера повернулась. Это движение устрашающе напоминало плавное резкое движение сокола, а измененные карие глаза, устремленные на премьер-министра, были такими же смертоносными, какими когда-либо были у любого пернатого хищника.

- Я принц Роджер Рамиус Сергей Александр Чанг Макклинток, - решительно сказал он. - А вы, я полагаю, были бы премьер-министром моей матери?

- Можете ли вы положительно идентифицировать себя? - пренебрежительно сказал премьер-министр, глядя на человека в грязном костюме в обтяжку, держащего меч и балансирующего на одной ноге, как какой-то неоварвар. Это выглядело как что-то из одного из тех безвкусных, низкопробных, так называемых "исторических" романов. Или как обычная комедия.

- Это не то, о чем человек стал бы лгать, - прорычал Роджер. - Не здесь, не сейчас. - Он развернулся лицом к премьер-министру, каким-то образом умудряясь при этом удерживать меч в равновесии. - Я Роджер, первый наследник. Примите этот факт лицом к лицу. Оправится моя мать от своего испытания или нет - испытания, через которое она прошла, пока ты сидел на своей жирной, пятнистой, безопасной, не склонной к риску заднице и ничего не делал, - я буду императором. Если не скоро, то когда-нибудь. Это ясно?

- Я