Невольничий караван - Карл Май

— Вы правы, — согласился Шварц, — нам следует поторопиться. Фельдфебель, конечно, никуда от нас не денется, но как раз сейчас он может отдать своим людям кое-какие распоряжения, которые могут нам помешать.

— Что еще за распоряжения?

— Ему только что сообщили о возвращении Абуль-моута. Старик сразу испугался, что Отец Смерти уже отправился в погоню за ним, и рано или поздно он наверняка догадается выставить на пути преследователей дополнительные сторожевые посты.

— Ну, это-то нам не очень навредит, потому что с постами мы живо управимся. Но что мы тут с вами стоим и лясы точим? Не могу я больше ждать, мне уж невтерпеж показать этим молодчикам, где раки зимуют.

— Да, пора двигаться, уже время.

— Ну наконец-то! Как будет происходить все нападение?

— Мы должны их окружить, что восьмидесяти человекам сделать совсем несложно. Для этого мы разделимся на два отряда. Я возьму тридцать солдат и отведу их на то самое место, откуда только что наблюдал за мятежниками. Остальные пятьдесят — я оставлю их под вашим началом — пройдут мимо стад и полукругом оцепят лагерь со стороны равнины. Концы этого полукруга должны будут соединиться с крайними точками ведущей вдоль залива прямой линии, которую образуют мои люди. Если все будет сделано в точности так, как я сказал, то ни один человек не сможет прорваться сквозь наше оцепление. Потом мы кинемся на мятежников и прикладами начнем сбивать их на землю. Без крайней необходимости убивать никого не надо, стрелять мы начнем только в том случае, если они первыми поднимут пальбу. Впрочем, я думаю, что сегодня обойдется без этого: слишком неожиданным для них будет наше нападение. Быстрота и внезапность должны стать главными нашими козырями.

— Ружья у них при себе? — деловито спросил Пфотенхауер.

— Нет, они свалены в кучу возле тюков с поклажей, но ножи и пистолеты торчат у всех разбойников за ремнями. Мы должны не дать им опомниться. Что касается меня, то я буду оглушать своих жертв точным ударом приклада и быстро связывать их по рукам и ногам.

— Ну что ж, это самое умное, что можно предпринять. Особенно это подходит для вас. Нас восемьдесят против сорока? Если мы будем их щадить, то кто-нибудь, чего доброго, и сбежать от нас может. Я скажу моим молодцам, чтобы они вели себя тихо, не разговаривали. Чего проще: молча подойти, да и тюкнуть прикладом по башке. Верно я говорю?

— Да. Я не сомневаюсь, что у нас все получится.

— Но как мы дадим друг другу знать, когда будем готовы к нападению?

— Мы должны выбрать условный сигнал.

— Какой?

— Все равно, какой хотите.

— Голос птицы — это будет самый лучший сигнал! Но только подражать ему надо как следует, чтоб ловцы рабов ни о чем не догадались. Вы, возможно, знаете такой вид аиста — абдим?

— Да.

— Ну-ка, как он зовется по-латыни?

— Sphenorhynchus abdimii.

— Точно! А по-арабски?

— Симбил или симбила.

— А местное название? — не унимался Пфотенхауер.

— Шумбриа.

— Очень хорошо! — похвалил Серый, который даже сейчас не мог упустить возможности поговорить на свою любимую тему. — Этот аист, когда надумает отправляться на боковую, издает этакое резкое щелканье, если ему кто-нибудь мешает, то есть сердится. Слышали такие звуки когда-нибудь?

— Да.

— Но подражать ему, наверное, не умеете?

— Отчего же, умею. Это совсем не трудно.

— Вот и славно! Это и будет нашим знаком. Кто первый управится, кликнет по-аистиному, а уж другой, как будет готов, ему ответит. Ну что, идем?

— Да, только дам указания солдатам.

Шварц объяснил солдатам, как им следует действовать, а затем разбил их на две группы. Тем, кто отправился с ним, выпало более трудное задание: надо было подобраться совсем близко к врагам, причем абсолютно бесшумно, чтобы те до последней секунды ничего не заметили. Как ни старались солдаты двигаться осторожно, то и дело кто-нибудь из них наступал на сухую ветку, и по лесу разносился оглушительный, как казалось Шварцу, треск. К счастью, люди у костра были слишком поглощены своим разговором и не обращали внимания на то, что происходит вокруг них.

Шварц показал каждому из солдат его место, что заняло довольно много времени, а сам устроился прямо позади фельдфебеля, которого он наметил своей первой жертвой. Однако главной фигурой был для него сейчас Бабар, разведчик Абдулмоута. Только от этого доверенного человека Абдулмоута немец мог узнать то, что интересовало его больше всего на свете, и поэтому он ни на миг не выпускал Бабара из поля зрения.

Только что Шварц закончил все приготовления к бою, как со стороны равнины послышалось клекотание аиста. Как раз в это время фельдфебель говорил Бабару:

— Ну вот, я все тебе рассказал. Будь же благоразумен и выбирай, с кем ты хочешь остаться: со мной или Абуль-моутом.

— Конечно, с тобой, — не раздумывая, ответил Бабар. — У тебя нас ждет совсем другая жизнь, чем была раньше, я уверен, что большинство людей из отряда, когда обо всем узнают, тоже встанут на твою сторону. Конечно, в этом есть довольно большой риск: ведь если Абуль-моут нас выследит, мы пропали!

— Он нам ничего не успеет сделать. Я не боюсь!

— Подумай, ведь нас всего пятьдесят, а он приведет с собой несколько сотен!

— Скоро нас будет гораздо больше, чем пятьдесят. Обстоятельства складываются иначе, чем мы предполагали, и я должен изменить свой план. Мы не можем оставаться здесь дольше и ждать, пока Абуль-моут разыщет нас и уничтожит. Завтра на рассвете доры принесут сюда слоновую кость. Я постараюсь произвести обмен как можно быстрее, а потом мы выступим в Омбулу. Там я разверну знамя бунта, и все люди из селения перейдут ко мне. Тогда нам не страшен будет Абуль-моут. Пусть он приходит, и моя пуля положит конец его господству.

— И начало — твоему! — вставил Бабар.

Однако его пророчеству не суждено было сбыться: в этот самый момент Шварц в ответ на крик аиста подал Серому такой же ответный сигнал, прыгнул вперед и с такой силой хватил фельдфебеля кулаком по виску, что старик замертво рухнул на землю и остался там лежать, не подавая никаких признаков жизни. Следующий удар немца обрушился на Бабара.

Ловцы рабов продолжали неподвижно сидеть у огня, оцепенев от неожиданности и ужаса. Никто из них не попытался сопротивляться даже тогда, когда со всех сторон на них посыпались люди и, ни слова не говоря, стали сбивать их с ног и крепко опутывать веревками. Только под конец схватки те немногие, кто еще не был повержен на землю, принялись вяло отбиваться, но, разумеется, безуспешно.

Подобного боя испокон веков не видывал Судан, жители которого никакой, даже самой пустяковой, работы не могут выполнить, не подбадривая себя громкими криками. Однако на этот раз тишина ночи нарушалась только глухими ударами прикладов и стуком падающих тел. В точности следуя указаниям Шварца, солдаты не издали ни единого звука за все время схватки, которая, правда, продлилась всего несколько минут. Уже через четверть часа после того, как Шварц ответил на условленный сигнал Серого, вся команда фельдфебеля, связанная, лежала возле костра. Большинство мятежников были без сознания, те, кому удалось защитить голову от удара, молили о пощаде.