Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959 - Григорий Порфирьевич Чеботарев

влияния этой группы. Потребовалась бы еще одна книга, чтобы рассказать о том громадном вреде, который «лоббизм» этих и подобных им групп нанес интересам и моральному престижу США. По их вине среди антикоммунистов Америки и всего мира возник разлад – ведь они пытаются наряду с антикоммунизмом пропагандировать ненависть к России. Я надеюсь написать когда-нибудь такую книгу.

Пока же в этой книге я постарался дать картину русской жизни – такой, какой я знал ее до и во время испытаний, выпавших на долю моей родины. Некоторые черты этой картины, возможно, помогут осветить те стороны этой жизни, которые важны для понимания современности, но о которых почти не знают в Америке.

Из моего документального рассказа можно сделать несколько существенных выводов.

Несмотря на все недостатки, прежняя Российская империя вовсе не была той коррумпированной и отсталой страной без духа частной инициативы и предпринимательства, какой ее часто изображают.

В решающие моменты Первой мировой войны, когда западные союзники оказывались в серьезной беде, Российская империя, жертвуя собой, раз за разом с успехом приходила им на помощь. До революции марта 1917 г. императорская российская армия, несмотря на ужасные людские потери первых двух с половиной лет войны, продолжала удерживать на своем фронте больше австро-германских войск, чем объединенные англо-французские войска – на своем.

Ужасные потери были результатом недостаточного развития тяжелой промышленности. Главным образом именно в них и еще в личной слабости царя кроется причина революции. Воспоминания о тех потерях долго еще владели умами следующего поколения и направляли его действия. Вот почему лидеры большевиков сосредоточились на силовой индустриализации – любой ценой; они стремились как можно быстрее сделать страну независимой от поставок иностранного оружия и боеприпасов.

Российская армия распалась только после революции марта 1917 г., когда излишне либеральный режим Керенского разрешил голосовать и выбирать офицеров – и это в давно уставшей от войны армии, ведущей смертельную схватку с внешним врагом. Воспоминания об этом периоде, его слабостях и ошибках в значительной мере не позволяют многим русским испытывать безграничный энтузиазм перед избирательной урной, свойственный большинству американцев.

Серьезной ошибкой западных союзников стало то, что они, исходя только из собственных интересов, пытались заставить своего серьезно раненного восточного союзника продолжать войну – именно это сделало победу большевизма в России неизбежной. Позже близорукие и эгоистичные действия Запада во время Гражданской войны вызвали враждебное отношение даже со стороны русских антисоветских белых армий. Этот факт был хорошо известен большевистскому руководству и только укреплял его в недоверии к западному капитализму.

Сепаратистские движения национальных меньшинств в России были успешны только до тех пор, пока пользовались поддержкой австро-германских оккупационных войск на Украине. Я уже писал о положении на Украине и о мифических государствах «Идель-Урал» и «Казакия», которые, несмотря на настойчивые усилия австрийцев и германцев, так и не возникли.

Конгресс США был введен в заблуждение; ему дали понять, что в этой стране эмигранты из числа национальных меньшинств и их потомки могут выступать как представители своих национальных групп, оставшихся в Советском Союзе. Это серьезная ошибка. Большинство этих эмигрантов еще тогда запятнали себя сотрудничеством с германскими оккупантами.

Из русской истории мы видим, что иностранные захватчики нередко встречали поддержку некоторого числа недовольных, но народные массы, включая и национальные меньшинства, неизменно сплачивались вокруг центрального правительства. Это происходило не раз и не два[123] – так, в 1709 г., когда гетман Мазепа перешел на сторону шведского короля Карла XII, украинцы его не поддержали; в большинстве своем они остались верны царю Петру Великому. Примерно то же самое происходило и во время обеих мировых войн.

Нет оснований полагать, что в будущем ситуация изменится. Громадное пространство Восточной Европы от Балтики и Карпат на западе до Урала и дальше на востоке, от Северного Ледовитого океана на севере до Черного и Каспийского морей на юге по природе своей едино в экономическом и оборонительном отношении. Распад этого единого организма принесет новые лишения и тяготы всем его составляющим – и это очень хорошо понимает там большинство людей, особенно теперь, когда даже Западная Европа с ее многочисленными пограничными барьерами пытается объединиться в единое целое, чтобы остаться экономически и оборонительно жизнеспособной.

Можно только пожелать Западной Европе удачи в этом предприятии и надеяться, что со временем восточные немцы смогут мирно воссоединиться со своими западными собратьями. Но надо помнить, что конгресс США создал для такого объединения почти непреодолимые препятствия. Нелепо ожидать, что советское правительство просто так отдаст свое стратегическое преимущество в вооруженной до зубов Европе и согласится на объединение Германии по западному образцу – ведь в самих Соединенных Штатах есть закон, где изложены все те же старые планы расчленения России, и многие плохо информированные американцы воспринимают их всерьез. Кроме того, вряд ли нынешняя политика конгресса привлечет к нам большинство поляков, чехов и югославов в этих странах – они слишком много страдали в прошлом от германских вторжений.

В 1959 г. во время поездки в СССР я встречал – даже в самой Москве – немало представителей национальных меньшинств, занимающих высокие административные и технические посты. Это не новость, а прямое продолжение политики прежнего русского правительства. Нынешнее развитие – образовательное, культурное и промышленное – национальных регионов Советского Союза выглядит очень неплохо в сравнении с любой другой многоязычной и многонациональной страной мира. Недостает политических свобод – тех самых, символом которых выступает избирательная урна, – но недостает их в равной степени и русским, и представителям национальных меньшинств.

Со временем тормозящее влияние прежних вторжений будет устранено, и необходимость подчинения прав личности целям выживания нации за счет искусственной унификации ослабнет, но только в той степени, в какой ослабнет внешняя угроза. Есть много признаков, что внутри Советского Союза уже идет процесс либерализации. Однако никто не может предсказать заранее, как далеко зайдут и во что выльются эти процессы, ибо «только Россия может рассказать нам о себе», но сам я верю в великое будущее страны в мирном мире – если, конечно, удастся избежать «взаимоистребления» с Америкой.

Одно точно – продолжение на Западе пропагандистской кампании под лозунгом «Ненавидь и расчлени Россию!» может только замедлить либеральные изменения в СССР. Нужно лишить наших «торговцев ненавистью» поддержки, которой они не заслуживают, но которой до сих пор пользуются.

Я пишу эти заключительные строки меньше чем через неделю после подлого убийства президента Джона Кеннеди. После этой ужасной трагедии в стране всколыхнулась волна всеобщего отвращения ко всем формам ненависти и насилия. Еще слишком рано судить, надолго ли сохранится в обществе такое настроение, но будем надеяться. Пусть это