Собрание сочинений в одной книге - Джек Лондон

– А богатый гринго пусть будет нашим предводителем, – добавил Аугустино. – Пока он будет вести нас такой дорогой, я готов вечно следовать за ним.

Рафаэль вполне с ним согласился и кивнул головой в сторону начальника полиции и Торреса.

– Если они не позволяют нам собирать то, что нам посылают боги, пусть убираются ко всем чертям в преисподнюю! – сказал он. – Мы люди, а не рабы. Мир велик. Кордильеры недалеко. Мы все будем богаты и свободны, будем жить в Кордильерах; индейские девушки там так красивы и соблазнительны…

– И избавимся, кстати, от наших жен, которые остались в Сан-Антонио, – добавил Висенто. – Давайте срубим это дерево с кладом.

Дерево настолько прогнило, что стало губчатым и потому легко уступило напору обрушившихся на него мачете. А когда пень разлетелся на куски, жандармы насчитали и поделили поровну не сто, а сто сорок семь серебряных долларов.

– Этот гринго щедр, – провозгласил Висенто. – Он дает больше, чем обещает. Нет ли там еще?

Из кучи гнилых щеп, искрошенных мачете почти в пыль, они извлекли еще пять монет и потратили на это еще десять минут. Это привело начальника полиции и Торреса в исступление.

– Этот богатый гринго не теряет времени на счет, – сказал Рафаэль. – Он, очевидно, просто развязывает мешок и сыплет из него деньги. И это, верно, тот самый мешок, с которым он ускакал после того, как взорвал динамитом стены нашей тюрьмы.

Затем отряд возобновил погоню, и с полчаса все шло хорошо. Тропа привела их к покинутой усадьбе, полузаросшей побегами возвращающихся на свое старое место зарослей. Полуразрушенный дом под соломенной крышей, повалившиеся бараки для рабочих; снесенный корраль[32], столбы которого дали ростки и зазеленели листьями, как деревья; колодец, которым, видимо, еще недавно пользовались, так как ведро было привязано к коромыслу почти новой веревкой, – все говорило о том, что человеку здесь не удалось покорить дикую природу. А к коромыслу на самом виду был прикреплен знакомого уже вида листок бумаги с цифрой 300.

– Матерь Божья! Целое состояние! – воскликнул Рафаэль.

– Да терзает его сатана в преисподней вовеки веков! – гневно добавил Торрес.

– Он платит лучше, чем ваш сеньор Риган, – насмешливо фыркнул доведенный до полного отчаяния начальник полиции.

– Его мешок всего-навсего вот такой величины, – показал руками Торрес. – Очевидно, нам предстоит подобрать все, что в нем было, прежде чем мы поймаем его владельца. Но когда мы все подберем и мешок опустеет, мы его накроем.

– Теперь вперед, друзья мои, – вкрадчивым голосом обратился к отряду начальник полиции. – На обратном пути мы спокойно все подберем.

Аугустино опять нарушил свой обет молчания.

– Человек не знает, какими путями он вернется и вернется ли вообще, – пессимистически заявил он. И вдохновившись перлом премудрости, который только что изрек, он попытался осчастливить присутствующих еще одним подобным перлом. – Три сотни в руках лучше, чем три миллиона на дне колодца, которого мы, может, никогда больше не увидим.

– Кто-нибудь должен спуститься в колодец, – сказал Рафаэль. – Смотрите: веревка крепкая. Мы спустим на ней туда кого-нибудь. Кто тот храбрец, который спустится?

– Я, – сказал Висенто, – я тот храбрец, и я спущусь.

– И украдешь половину того, что найдешь, – высказал Рафаэль мгновенно мелькнувшее у него подозрение. – Прежде чем спуститься, сдай-ка нам те пезо, которые у тебя уже есть, а когда поднимешься, мы обыщем тебя и посмотрим, сколько ты нашел. Потом поделим все поровну и вернем тебе твои пезо.

– Не полезу я в колодец ради товарищей, которые мне не доверяют, – угрюмо проговорил Висенто. – Здесь я так же богат, как любой из вас. Зачем же мне спускаться? Я слыхал, что люди иногда задыхаются на дне колодцев.

– Именем Бога заклинаю, спускайтесь! – неистово вопил начальник полиции. – Скорее, скорее!

– Я слишком тяжел, а веревка некрепкая, я не стану спускаться, – заявил Висенто.

Все вопросительно посмотрели на молчаливого Аугустино, который за сегодняшний день сказал больше, чем обычно за целую неделю.

– Гуиллермо тоньше и легче всех, – сказал Аугустино.

– Пусть Гуиллермо и спустится, – хором подхватили остальные.

Но Гуиллермо с опаской взглянул в отверстие колодца и попятился, качая головой и крестясь.

– Не полезу даже за священным сокровищем священного города майя, – пробормотал он.

Начальник вынул револьвер и глазами спросил согласия остальных членов отряда. Они ответили одобрительными взглядами и кивками.

– Ради всего святого, полезай! – гневно закричал начальник полиции. – И поскорее, а не то я тебе такое сделаю, что ты не сможешь уже больше ни спускаться, ни подниматься, а останешься гнить у этой ямы. Правильно будет, ребята, если я убью его за то, что он отказывается спускаться?

– Правильно, правильно! – закричали все.

И Гуиллермо, пересчитав дрожащими пальцами свои монеты, в смертельной тоске и непрестанно крестясь, подталкиваемый товарищами, подошел к ведру и сел на него, обхватив его ногами. Затем его спустили в колодец, и дневной свет померк для него.

– Стойте, стойте! – закричал он из глубины колодца. – Остановитесь! Вода! Я уже в воде!

Жандармы налегли на коромысло и всем весом сдержали его.

– Я должен получить на десять пезо больше других! – крикнул снизу Гуиллермо.

– Ты получишь крещение, – раздались голоса сверху. – Уж наглотаешься ты сегодня воды досыта! Мы перережем веревку, и будет одним меньше при дележе.

– Это не чистая вода, – ответил из мрачной глубины Гуиллермо голосом какого-то подземного духа. – Здесь ящерицы, от которых меня тошнит, и зловонный птичий труп. Может быть, водятся и змеи. Стоит дать лишних десять пезо за то, что мне придется здесь делать.

– Мы утопим тебя! – закричал Рафаэль.

– Я пристрелю тебя! – вопил начальник.

– Можете стрелять или топить, – раздался снизу голос Гуиллермо, – но ведь вам это невыгодно: сокровище останется в колодце.

Наступила пауза. Стоявшие наверху безмолвно, взглядами спрашивали друг друга, что делать.

– А гринго уходят все дальше и дальше, – выходил из себя Торрес. – Славная же дисциплина у ваших жандармов, сеньор Мариано Веркара-э-Хихос!..

– Здесь не Сан-Антонио, – огрызнулся начальник. – Здесь леса Юкатана. В Сан-Антонио мои псы – верные псы. Но здесь, в лесу, с ними надо обращаться осторожно, а то они дичают. И что тогда будет со мной и с вами?

– Это проклятие золота, – с печалью в голосе согласился с ним Торрес. – После этого, право, можно стать социалистом. Если какой-то гринго так связывает руки правосудия золотыми веревками…