Иллюзии успеха - Клод Жост

Тьебо удивился:

— Южная? Вроде бы, нет…

— Перед нами — XIII век. Доминиканцы. Самая древняя готика на Юге. «Культура и туризм», — зачастил Пупсик тоном мальчишки, отвечающего учителю таблицу умножения.

Комиссар замедлил шаг и свернул налево, оставляя за спиной строгий, даже несколько суровый фасад Главного казначейства.

За белой решеткой им открылся широкий двор, покрытый гравием. Его окружала каменная стенка, вдоль нее росли высокие старые деревья. В глубине двора возвышался спокойный, напоминающий о тихих прелестях провинциальной жизни старинный особняк, переоборудованный в отель «Приют якобинцев», с цветочками в бочонках и белыми садовыми креслами по обе стороны от входа.

Их попросили немного подождать в телевизионном салоне.

Здесь на комиссара тоже дохнуло ароматом прошлого. Да разве могло быть иначе в этой комнате с очень высоким потолком, с камином белого мрамора, с кружевными занавесками на окнах, зеркалами в золоченых рамах, а главное — с такой теплой патиной на старинной мебели? Резной шкафчик для хлеба над внушительным сундуком для одежды, стоявшим напротив огромного буфета. Узкий и высокий шкафчик, в каких было принято хранить чепцы, и еще один — для варенья — дополняли ансамбль, равно как и очень мягкие бархатные кресла розового цвета.

Пока Тьебо изучал размещенную на стене коллекцию кропильниц, Довернь вцепился в местную газету, первая полоса которой была посвящена достижениям спортсменов. Фанатик кино и регби, Пупсик с момента приезда в Ажен находился на седьмом небе: мало того, что впервые в жизни попал на съемки, так еще и где! В самой Мекке благородной игры! Не считая уж того, что — комиссар сразу это заметил на базаре в Валанс-д'Ажен — помощница режиссера произвела на молодого полицейского очень сильное впечатление.

Хорошо еще, что фильм напоминает о печальной судьбе Красавчика Шарля, а то бы он вообще почувствовал себя чуть ли не в отпуске!

— Вы не теряете времени, господин комиссар!

Тьебо обернулся. Шальван рассматривал его, стоя на пороге комнаты.

— Вы тоже. Как я только что имел удовольствие наблюдать, съемки у вас в разгаре…

По лицу продюсера промелькнула тень. Он явно опасался, что из-за приезда полицейских работа пойдет медленнее.

Шальван закрыл за собой дверь и пригласил, указывая на кресла:

— Не хотите ли присесть?

— Спасибо, нет. Я люблю ходить по комнате. Но вы, пожалуйста, не стесняйтесь из-за меня.

— Что нового э-э… в деле?

Тьебо отметил нотки беспокойства, прозвучавшие в голосе Шальвана.

Подойти сразу к достаточно своеобразной личности Красавчика Шарля или сначала дать собеседнику понять, что пока его выделяют из группы?

Комиссар выждал минутку и начал приветливо:

— Мне понадобится ваша помощь, господин продюсер…

— К вашим услугам, комиссар! Она вам гарантирована.

— Спасибо. Взамен могу пообещать вам, что буду очень стараться вести свое расследование, исходя из интересов съемок. Вам надо только дать мне план работы, а я уж сделаю все возможное, чтобы как можно реже нарушать его.

Шальван, кажется, немного успокоился.

— Кроме того, надо признаться, мне очень интересно наблюдать, как будет продвигаться по ходу сценария мой «коллега». Я ведь, некоторым образом, веду здесь следствие в следствии. И, если у вас появится необходимость, могу помочь советами актеру, играющему в вашем фильме роль комиссара. — Он улыбнулся. — Знаете, у нас, у полицейских, есть свои привычки, даже, сказал бы, мании, есть свои характерные профессиональные черточки, свои способы вести допрос… А на экране все это часто, к сожалению, искажается, мы выглядим карикатурами…

— Будем счастливы услышать ваши комментарии по существу! — заявил продюсер.

— Вот и ладненько. Большое спасибо.

Обменявшись с Шальваном любезностями, Тьебо решил, что пора перейти к делу. Вытащил листок, приготовленный для него Жанной, и заглянул в него.

— Если не ошибаюсь, в съемке, на которой я только что имел честь присутствовать, главные роли исполняли Мишель Ванье и Жорж Бреннер?

— Да…

— После обеда вы снимаете тех же актеров?

— Тех же, а если все пойдет хорошо, то успеем еще снять пару планов с Элен Мансар и Симоном Жувеном. Там у вас в списках их имена тоже должны быть…

— Все в порядке, они есть.

Шальван поколебался немножко, но все-таки решился:

— Скажите, вы намерены ограничиться… беседами только с теми, кто был у меня в тот вечер?

— Сначала — да. Но если потом, в результате разговоров с ними, появится необходимость расширить круг свидетелей, я и это сделаю так, чтобы не нарушать вашего графика. — После паузы комиссар добавил. — По-моему, это должно вас успокоить…

Продюсер испустил протяжный вздох.

— Поймите меня правильно, господин комиссар, я не могу не сказать об этом. Ваш приезд сюда, каким бы чутким и внимательным вы себя ни показали, все равно создает в группе напряженность, которая, добавляясь к естественной, неизбежно возникающей из-за самих съемок, может совсем разрушить нужную нам атмосферу.

— Хочу вам напомнить, что было только две возможности: либо так, как мы делаем, то есть нам приехать сюда, либо — оставить всю группу в Париже на неопределенный срок!

— Я помню, помню, господин комиссар! Я вед сам настаивал на том, чтобы вы разрешили нам уехать вовремя. — Беспокойство продюсера снова прорвалось наружу. — Но я хотел выбрать оптимальное решение. Как говорится: меньшее из зол! — Он поднялся, подошел к окну и, слегка отодвинув занавеску, посмотрел на небо. — Простите, но сегодня после обеда нам нужно хоть немножко солнца. В принципе, можно надеяться, что хорошая погода установится надолго, так обычно и бывает в здешних краях в это время года… — Он поглядел на часы. — Поскольку вы были на съемке в Баланс, вы должны были слышать, что мы начинаем в 14.30 в тридцати километрах отсюда, и…

— Нет-нет, пожалуйста, не беспокойтесь из-за нас. Делайте то, что вам надо. Я думаю, вы отобедаете здесь?

— Конечно.

Тьебо повернулся к Доверню:

— А вы знаете, где та мельница, о которой говорил режиссер?

— Разумеется, знаю, патрон.

— Отлично. Возможно, я съезжу туда.

Шальван понял, что худшие его опасения оправдываются.

— Я… Следует ли мне предупредить актеров и персонал о вашем присутствии, о его целях? Или вы предпочли бы собрать группу и сделать это сами?

— Предупредите, пожалуйста.

Двадцать минут спустя, войдя в комнату, служившую в отеле «Золотой рог» столовой, Тьебо заметил там за длинным столом часть киногруппы.

Когда комиссар вошел, все замолчали, взгляды обратились к нему. Он понял: они уже знают… И с благодарностью кивнул Шальвану, прежде чем усесться за свой заранее заказанный столик.

Довернь вскоре присоединился к нему, попросил принести мартини и погрузился в изучение меню, пытаясь вычислить заранее, какие удовольствия сулит ему местная кухня.

Глава 10

Толстые и длинные черные змеи кабелей примяли траву на лужайке перед Мулен де Соль.

Белая, с белой квадратной башней, крытая старинной бело-розовой черепицей, на первый взгляд, мельница больше всего напоминала прописную букву «Т», правда, с окнами: белые ставни, черные кованые решетки — тоже старинные… Тихая вода из-под раскидистых ив падала вниз, на колесо этой мельницы, чтобы радостно вырваться потом на свободу и снова очутиться под такими же деревьями, среди разнотравья…

Войдя на территорию Мулен де Соль, комиссар увидел обширный прямоугольный газон, ограниченный слева внушительной ригой, на стенах которой еще кое-где виднелись багряные листья дикого винограда. На высокую стену буквы «Ч» выходили окна второго этажа с белыми рамами в частых переплетах. Ко входу на первый этаж вели три или четыре широкие ступени.

Застекленная дверь парадного была отворена, равно как и находящиеся на одном уровне с ней большие ворота гаража. Техники занимались установкой света на съемочной площадке, где рядом с серебристо-голубым «альфа-ромео» стоял маленький бородатый блондин.

По его репликам: «Так я открываю дверцу?.. Черт побери, не видишь рефлексов, нет?.. Так мне просто открыть или вылезать из машины?.. Что — для звука?..» — Тьебо заключил, что место коротышки-бородача, когда будут окончательно установлены прожекторы и микрофоны, займет кто-то из исполнителей главных ролей.

Никого не обеспокоив своей персоной, комиссар подошел к мельнице и, поднявшись по ступенькам, проник внутрь. Просторный вестибюль, ведущая наверх широкая лестница с перилами искусной резьбы… И здесь, как в салоне аженского отеля, — царство антикварной мебели, вызывающей в памяти компанию крепких, хорошо сохранившихся стариков…

Заслышав смех и оживленные голоса за закругленной дверцей слева, Тьебо толкнул ее и, войдя, оказался в сводчатом зале лицом к лицу с группой киношников.