Сколько стоит рекорд - Борис Маркович Раевский

class="p1">— Зачем все это? — повторил Кирилл.

И вдруг его осенило. Ну, конечно! «Все дело в психологии». Старик нарочно… делал вид, что у него полная фляга. Чтобы знали — есть резерв. На самый крайний случай есть резерв.

А сам-то не пил. Все им отдал…

* * *

Ранним утром пришли Мотя-Котя, принесли воду. Мотя развел костер, заварил густой зеленый чай. Сидел и мурлыкал:

В лесу родилась елочка,

В лесу она росла…

К вечеру из лагеря прибыла машина…

ШРАМ НА БРОВИ

Игорь сидел у стола и читал «Всю королевскую рать». Жена категорически заявила (она все говорила категорически), что это — самая лучшая книга последнего года. За нее читатели прямо в драку (жена работала в библиотеке). А он… Как не стыдно! Впрочем, боксер и есть боксер! А еще воображает себя культурным…

Роман был и впрямь стоящий. С воскресенья Игорь как прилип к нему — не оторваться. Прочитал уже больше половины. Но сегодня — хоть убей…

Он сидел возле лампы, глядел в книжную страницу. Глаза прилежно перемещались по строчкам, но смысл как-то ускользал. Игорь делал усилие и вроде бы начинал что-то понимать, но проходила минута-другая, и снова строчки мелькали вхолостую.

Впрочем, давно известно: накануне боя все не клеится.

«Четыре — четыре», — опять подумал он.

Таков был счет встреч. Четыре боя выиграл он, четыре — Семен Дыня.

Вообще-то фамилия Семена — Дынин. Но товарищи звали его Дыней. Семен не обижался.

Был он плотный, как все полутяжеловесы. Резкий. И за словом в карман не лез. Обычно боксеры не речисты. Кулаки у них гораздо проворнее языка. И выразительнее.

И еще — увлекался он совсем уж не боксерским делом: бабочками. Собрал огромную коллекцию. В плоских ящиках, под стеклом, хранились самые разные бабочки: и малюсенькие, с ноготок, и гигантские, как блюдце. Бабочки всех цветов и оттенков: пурпурные и нежно-перламутровые, черные, как вакса, и пестрые, как игрушки для малышей.

«Наверно, и сейчас Дыня над своими бабочками колдует», — подумал Игорь.

И позавидовал: хорошо этому бабочнику. В самые трудные часы — последние часы перед боем — длинные и томительные, когда не знаешь, куда себя деть, когда ни кино, ни книга, ни беседа с друзьями — ничто не помогает, у него всегда наготове занятие. Да какое! Дыня, кажется, вовсе забывает про бокс.

Да, четыре — четыре. И завтра — их девятый бой. Принципиальный бой. Контровой. Кто все же сильнее?

А главное — это финал. И Игорю надо победить. Обязательно. И стать чемпионом Ленинграда. Последний раз.

Это был его секрет. Никто этого не знал. Ни друзья, ни жена, ни тренер.

Да, как ни крути, — двадцать восемь. Для боксера — очень солидный возраст. И он решил: точка. Последний его сезон. В будущем году он не выйдет на ринг. Все. Хватит. Бокс любит юных…

«Вот, опять», — Игорь недовольно хмыкнул.

Опять мысли переметнулись на завтрашний бой. А глаза ведь по-прежнему скользят по строчкам. Губернатор Вилли Старк замышляет что-то хитрое. А что?..

Зазвонил телефон.

Игорь взял трубку.

— Не удивляйтесь, пожалуйста… Это говорит доброжелатель.

— Кто? Кто?!

— Доброжелатель. Поверьте… Незнакомый вам доброжелатель, — голос в трубке глухой, с хрипотцой. И немножко в нос.

— Да ну?! — воскликнул Игорь. — Между прочим, доброжелатели обычно не скрываются. А вот аноним — почти всегда сволота…

— Не торопитесь, Игорь. Всяко бывает, — примирительно загудел «доброжелатель». — В общем: хотите завтра выиграть?

— Глупый вопрос!

— Значит, хотите, — «доброжелатель» упорно не обращал внимания на сердитый язвительный тон Игоря. — Могу дать точный рецепт.

— А?! Вы, значит, к тому же аптекарь?!

— Ну, ладно. Хватит трепаться. Слушайте, — «доброжелатель» сделал короткую паузу. — У Дыни рассечена бровь.

— Что?! — Игорь чуть не выругался. — Как же?..

— А очень просто. На днях. Спарринг[4] без маски… Запомните: левая бровь. Двиньте по ней разок — и конец. Бой ваш. Запомнили? Левая…

Телефон коротко тренькнул и смолк.

«Тьфу, черт!»

Игоря даже зазнобило.

Как все просто!

Он сразу же четко, словно крупным планом, увидел эту поврежденную бровь. На ней — прозрачно-тонкая нежная кожица. Только-только наросла. Розовая, как у младенца. Один самый легкий, самый пустячный удар, даже не удар — просто касание перчаткой… Кожица сорвана, и судья останавливает бой… Победа!

И все! И никаких проблем…

На миг мелькнуло:

«А может, врет? Этот чертов доброжелатель…»

Он прикрыл глаза, и тотчас в ушах снова загудел глухой с хрипотцой голос:

«Хотите завтра выиграть?..»

И какое-то безошибочное чутье уверенно подсказало: «Нет, не врет. Зачем ему врать?»

И сейчас же вспыхнула другая мысль: «Кто он? И почему звонил?»

Ненавидит Дыню? Или хочет отомстить? Или мерзавец по призванию? Из тех, кто делает гадости просто так, для удовольствия.

Он снова до мелочей вспоминал внезапный телефонный звонок. И как это часто бывает, когда напряженно думаешь о чем-то, голос «доброжелателя», с хрипотцой, чуточку в нос, теперь уже казался ему знакомым. И даже не столько голос, сколько интонации. Малость растягивает гласные, и «е» иногда произносит, как «э». «Имэнно». «Рэцэпт».

«Но кто он?»

Снова зазвонил телефон.

— Игорь! — загремело в трубке. — Весь наш «Шараш-монтаж» будет! Не сомневайся! Мы там создадим тебе творческую атмосферу!

Это был Вася Кривошеин, главный болельщик фабрики.

— Смотри только не изувечь кого! — засмеялся Игорь.

Прошлый раз фабричные болельщики притащили на матч огромный металлический рупор. И орали на весь зал: «Гряз-нов! Да-ешь! Грязнов!» Но в конце второго раунда рупор кто-то уронил. И прямо на голову сидящему ниже солидному дяде…

— А мы теперь к трубе припаяли ручку. Так что — полный порядок! Ну, ни пуха!..

Пришла жена. Накормила дочку. И стала заниматься с ней. Жена давно решила: Ирочка должна пойти в школу, уже умея читать.

— Ма-ша ва-рит ка-шу, — медленно читала Ирочка и скороговоркой вставляла: — Мам, а у нас Мухина Галя получила сегодня сразу три двойки: за уши, за шею и за пение.

— Читай, читай! Не отвлекайся.

— Ко-ля ко-лет дро-ва, — читала дочка и опять шустро вклинивала: — А Перцов Толик засунул булку с маслом под шкаф. Я говорю: «Съешь, а то Марии Трофимовне скажу». Ну, он сразу достал и съел.

…Как всегда, без четверти одиннадцать Игорь лег. Режим есть режим.

Спал он плохо. Накануне боя и вообще не очень-то спится. Но сегодня особенно…

Мелькали какие-то бессвязные сценки. Вот Дыня склонился над плоским квадратным ящичком. Под стеклом —