Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Резко открылась дверь в кабинет к Антону.
– Шелестов! Почему ещё не в дипкорпусе? – в дверях стоял замполит отделения Дубов, – я, что ли буду преступления раскрывать, или кто? Почему жилой сектор не отработан? Почему с общественностью не вступил в связь? Из-за тебя, Шелестов, наше отделение опустилось прямо в низ, по самый край, по показателям раскрываемости преступлений! У тебя, Шелестов, труп получил пулю в голову, двумя очередями, а ты ни гугу! – внезапно Дубов озадаченно замолчал, видимо соображая, что же он хотел сказать.
Воспользовавшись перерывом в словесном поносе замполита, доселе молчавший Антон, надел куртку и аккуратно протиснулся между косяком двери и Дубовым.
– Василий Иванович! Всё! Уже ушёл! Давайте я дверь закрою!
Замполит капитан милиции Дубов, среди оперсостава не только 96-го отделения, но всего Октябрьского РУВД носил кличку «Деревянный». С родным русским языком он обращался, как хотел, и иногда выдавал такие вычурные предложения, что смысл сказанного Дубовым вообще не поддавалось дешифровке.
Через пятнадцать минут Шелестов уже ехал в троллейбусе 33-го маршрута в дипкорпус.
Анна.
– Какая тут отработка жилого сектора! Совсем охренел, придурок деревянный! – Антон прошёлся по Дубову и злобно плюнул на ступеньки.
Приехав в дипкорпус, Шелестов на лифте поднялся на последний, 11-ый этаж, а потом, не спеша, стал спускаться вниз, внимательно рассматривая всё на своём пути. Что именно он искал, он не мог сказать.
На седьмом этаже вдруг хлопнула дверь, раздалась пронзительная словесная тирада на незнакомом языке, больше похожем кваканье, чем на человеческую речь. Затем мимо Антона, вниз, с весёлым детским визгом промчалась стайка негритят в ярких оранжевых зимних комбинезонах, волочивших санки прямо ступенькам, наполняя подъезд пронзительным грохотом. Такие теплые детские комбинезоны он видел в магазине «Берёзка» *, что на территории отделения, на Ленинском проспекте, каждый из которых стоил его ползарплаты.
– Дурдом, мать твою! Тут на лифте кто ни будь, ездит? Или не умеют?
Антон застегнул куртку, и стал спускаться вниз, на первый этаж.
– А вдруг сейчас папуас с копьём выскочит из квартиры?
Мысль была глупой, но любопытной. Шелестов живо представил себе чернокожего папуаса с большой костью в носу, с большим ожерельем из зубов диких животных на мощной шее, в набедренной повязке, босого, с копьём, с огромным головным убором из перьев экзотической птицы на курчавой голове, всё тело которого было раскрашено яркими красками. В Москве, на седьмом этаже дома. Круто!
– В этой каске, разводил я краски, на большом подбитом танке рисовал я сказки! – пропел Антон строчку из известной песни Андрея Макаревича.
Настроение улучшилось.
– А на последнем этаже живут павианы! Их тоже надо опросить, вдруг видели чего!
Шелестов живо представил себе, как Гудков, Малышев и он сам опрашивают обезьян, а замполит Дубов выступает в качестве переводчика…
На четвёртом этаже, Антом внимательно осмотрел бумажную полоску с печатью прокуратуры Москвы и подписью старшего следователя по особо важным делам Анатолия Вайс, которой была опечатана дверь в квартиру убитого военного атташе. Полоска была не тронута.
Антон спустился на лестничную площадку между третьим и вторым этажом, когда внизу на втором этаже щёлкнул замок. Шелестов спустился на второй этаж, и в это время открылась дверь первой квартиры справа от него. Антон остановился, полагая, что сейчас он увидит очередного жильца этого дома с экзотической внешностью, но он ошибся. Из квартиры вышла довольно симпатичная девушка, лет 25 навскидку, с русыми, почти пепельными волосами и смешно вздёрнутым носиком. Одетая в белую зимнюю куртку с капюшоном отороченным мехом чернобурки, чёрные джинсы и чёрные зимние сапожки, она показалась Антону единственным вменяемым жильцом в этом подъезде. К тому же она была красива, можно сказать – очень. Шелестов стоял и зачарованно смотрел, как она закрывает дверь, поворачивается к нему лицом, и улыбается, кладёт связку ключей от квартиры в предусмотрительно открытую сумочку, закрывает её. Ни тени страха в зелёных глазах, ни судорожной попытки проскользнуть мимо него. Ничего.
– Hey!
– Hey!
– Who are you? And what are you doing here?9
Антон опешил. Впервые за год, после окончания высшей школы, с ним говорят на английском языке. Он вздрогнул, в голове мгновенно сработал, доселе, дремавший словарный запас английских слов и выражений, и Шелестов довольно сносно объяснил девушке, что он полицейский, что здесь совершено преступление, и он занимается его расследованием. Данный ответ вызвал у красивой иностранки настоящую бурю эмоций, а она в свою очередь с готовностью сообщила, что она журналистка, работает в CNN10 в Нью-Йорке, месяц назад прилетела в Москву работать, и изучать русский язык. Что её зовут Анна Шольц, и она очень рада знакомству с полицейским, и готова сию минуту сделать свой первый репортаж из СССР о происшествии.
У Антона в голове тут же промелькнул большой список возможных неприятностей в связи с данным предложением шустрой американки.
– Чёрт меня дёрнул представиться! Надо было сказать, что зашёл в подъезд по малой нужде и быстренько отчалить!
Шелестов галантно предложил девушке проводить её к выходу, по ходу дела сообщил своё имя, и сказал, что очень занят и просит его простить, но репортажа не будет, поскольку де, информация секретная и ему самому пока ничего не ясно.
Они вышли из подъезда и остановились, затем Анна показала на тёмно-зелёную «вольво», стоящую на стоянке, почти у самой будки поста охраны.
– Вот моя машина! Вы проводите меня к ней?
– A что у меня есть выбор? – про себя подумал Антон, но вслух бодро ответил, – Конечно, Анна!
Они подошли к машине, благо, что она была в десяти метрах от подъезда, Анна достала из сумочки ключи от машины и изящную металлическую визитницу, открыла её, и протянула карточку Шелестову.
– Я очень рада была познакомиться с настоящим советским полицейским, вот моя репортёрская карточка и, если хотите, то можете позвонить и рассказать, как идёт расследование! Там все телефоны!
В её глазах мелькнули задорные искорки.
– О’key! Я позвоню! – ответил Антон и осторожно взял протянутую визитку из пальцев девушки и, не глядя, положил во внутренний карман куртки.
Она протянула правую руку для рукопожатия. Антон аккуратно пожал её, на секунду ощутив, какая узкая и сильная ладошка, у её хозяйки.
Анна открыла дверь «вольво» и села за руль, предварительно постучав каблуками сапожек, чтобы налипший снег не попал в салон машины, затем убрала ноги и закрыла дверь. Пару раз скрипнули дворники, счищая пушистый, только – что выпавший снег. Мягко заурчав, «вольво» тронулась с места парковки и подъехала к будке охраны.
Шелестов стоял и смотрел, как поднялся небольшой шлагбаум, выкрашенный в красно – белую полоску, выпуская машину, которая пару раз мигнула левым поворотником, газанула и быстро поехала в центр.
– Сейчас Валера Сахаров занесёт в журнал время выезда, марку и номер машины Анны Шольц. Интересно, а он зафиксирует, что я вышел из подъезда вместе с ней? Надо будет спросить у него на обратном пути!
Было холодно. Антон засунул руки в нагрудные карманы «аляски» и пошёл осмотреть всю территорию дипкорпуса, огороженную по периметру сеткой – рабицей, высотой в пять метров. Площадка была не большая, размером с половину хоккейной, а машин стояло всего штук двадцать. Плана осмотра никакого не было, да и быть не могло. Просто он по привычке хотел осмотреть возможные пути отхода преступника с места происшествия. Или преступников. Площадка была аккуратно очищена от снега, и лишь следы шин автомобилей чётко отпечатались на недавно
