Случайные связи - Флориан Зеллер

Она встает, но опять не решается разбудить Тристана. Ей хотелось бы рассказать ему свой сон. Амели знает, что раньше определенного времени он не проснется. Ей не хочется ходить кругами, ожидая, пока он встанет, — она одевается и решает пройтись. Почему бы не воспользоваться моментом и не прогуляться по пляжу? Стараясь не шуметь, она осторожно закрывает за собой дверь; неожиданно у нее возникает ощущение, что она видит Тристана в последний раз.

9.

Амели помнит первые месяцы их совместной жизни. Она была так счастлива, что часто, просыпаясь по утрам, забывала, кто она: несколько мгновений она еще как бы витала меж двух миров — миром снов, который покидала, и миром реальной жизни, в который ей предстояло погрузиться. Но эта сладостная неопределенность была полна страхов. Затем внезапно реальность переставала ускользать. Тристан был рядом, и чувство успокоения и невыразимого счастья наполняло ее. Она и представить не могла, что можно быть такой счастливой. Остальной мир ее не интересовал, он мог сгинуть.

Порой она оставалась одна в квартире Тристана, которая еще не стала ее домом, но уже постепенно превращалась в их общий. Тогда она ставила музыку и танцевала в большой гостиной. Высунувшись в окно, она осыпала воздушными поцелуями всех крошечных прохожих, идущих вдоль берега Сены. Она бранила диванные подушки, словно это были их дети — ее и Тристана. Они без конца дерутся! Откуда ей знать, что там у них опять стряслось! Славу богу, скоро они поедут на каникулы к бабушке! Она чувствовала себя дурой, но как прекрасно побыть дурой, если это ненадолго и ты одна.

Впервые в жизни ей больше не хотелось быть невидимой. Напротив, пусть все смотрят, как она идет с ним под руку. Когда они вместе ходили гулять, она внимательно наблюдала за прохожими, чтобы убедиться, что всем очевидно, как они с Тристаном любят друг друга и что это по-настоящему. Если бы ее спросили, верит ли она в счастье, она ни секунды не колебалась бы с ответом. Иногда по вечерам, встречаясь с друзьями, они подолгу танцевали вдвоем. Они были одни в целом мире, заключенном в их объятия, им не было дела ни до чего, кроме музыки. Однажды они танцевали вальс на свадьбе у друга, они кружились, и головы их кружились. Она чувствовала, как любимые, решительные руки, обхватив ее талию, влекли ее туда, где должно было быть счастье. Но вдруг ей стало страшно: что станется с этими объятьями, когда кончится музыка? И тогда она, запрокинув голову и глядя в потолок, в опьянении напоминала себе, что он ведь обещал: у них впереди вечность, он обещал, что этот мир всего лишь ступенька.

Ох уж эти смешные иллюзии недавно влюбленных: они, как дети, говорят о вечности, как плохие поэты, верят в силу своих слов и, как все остальные, захлебываются самой отвратительной из подлостей — банальностью.

10.

Однажды, когда она прогуливалась неподалеку от театра Одеон, в одном из ресторанов она увидела Тристана. Он был с незнакомой девушкой. У нее сжалось сердце, но она не решилась подойти к ним.

Весь день Амели думала об этой незнакомке. Кто бы это мог быть? Прошло уже почти полгода, как она жила с Тристаном. Она уже большую часть времени проводила в его квартире. Порой она заходила за чем-нибудь в свою квартирку, и тогда у нее возникало странное чувство, что здесь уже не ее дом. На самом деле ее снедало желание постоянно быть рядом с ним. Ей казалось, ничто не сможет притупить остроту этого чувства. С самого детства она стремилась к некоему идеалу и нашла его.

Больше всего она боялась оказаться брошенной. Призрак матери неотступно преследовал ее, еженощно являясь в ее сны. Она никак не могла понять Тристана: порой его взгляд становился холодным, суровым и даже слегка презрительным, и тогда она начинала паниковать: не разонравилась ли она ему? Она чувствовала, что он привязан к ней гораздо меньше, чем она к нему, и втайне страдала от этого неравенства. Без него ей и свет был не мил.

Когда она увидела, как Тристан обедает в ресторане с другой, в их отношениях что-то сломалось. Она была ужасно ревнива. Они оба от этого страдали. Ее восхищали уверенные в себе женщины, сохраняющие хладнокровие в любой ситуации. Они, на ее взгляд, обладали той элегантностью и силой, которых сама она была лишена. И именно поэтому она их ненавидела.

Вечером они пошли в театр, она спросила Тристана, как прошел его день. Он сказал, что обедал с Николя. На это она ничего не ответила, но почувствовала настолько глубокое отвращение, что ее желудок тут же напомнил о себе. Ее иллюзии постепенно повергали ее в состояние глубокого отвращения.

11.

Внизу весь холл отеля «Руаяль» был залит солнцем — Амели на мгновенье заслонила лицо рукой. Какая удача, для сентября это просто великолепная погода! Если так и дальше пойдет, можно будет даже искупаться.

Вдруг взгляд ее застыл: у стойки администратора она увидела красный чемодан, и у нее возникло чувство, что она узнала его. История может показаться невероятной, тем не менее я вкратце изложу ее.

Вот уже два месяца под окнами их дома, на улице Верней, Амели ежедневно видела одну и ту же женщину. По всей видимости, та жила на улице, никогда не покидая своего места, неподалеку от их входной двери. Казалось, она если и перемещается, то максимум в радиусе ста метров. Она облюбовала определенный кусок тротуара и ни на что на свете его бы не променяла. Она отличалась тем, что повсюду таскала за собой четыре огромных разноцветных чемодана. Всегда держала их подле себя, будто опасаясь, что их могут украсть. Когда она ходила за чем-нибудь в булочную напротив, она по одному переносила их через дорогу. Амели всегда задавалась вопросом: что может быть в этих чемоданах? Лежало ли там все необходимое для бродяжничества? Что носят с собой, когда живут на улице?

Во всяком случае, эта женщина всегда была одета одинаково, из чего следовало, что в чемоданах, вероятно, не одежда. Спала она тут же и, похоже, никогда не мылась. Несколько раз, возвращаясь поздно из гостей, Амели видела, как женщина устраивалась на ночлег: она укладывала чемоданы на тротуар и ложилась сверху. Сама не зная почему, Амели интересовалась этой женщиной. Чем она занималась? Какова ее история? Амели порой наблюдала за ней сверху, из окна квартиры. Она как раз сидела на тротуаре напротив. Амели всегда хотелось пойти и дать ей немного денег, но она так ни разу и не решилась.

Однажды Амели спустилась в соседний магазинчик, чтобы сделать ксерокопию, и вслед за нею, неосмотрительно оставив на улице свои чемоданы, вошла эта женщина. Она держала конверт, в котором лежали какие-то бумаги — счета, скорей всего, подобранные на террасах кафе, обрывки бумаги, поднятые с земли, рекламные листовки и опавшие листья. Заметив, что Амели ее разглядывает, она объяснила, что собирает материалы для одного дела, ей не хватает нескольких документов, а так досье практически все собрано.

— И что это за дело? — поинтересовалась Амели.

— Это дело о возвращении мне имени. Потому что у меня нет имени. Ну, у меня его украли. Но следствие уже ведется, и я уверена, что скоро мне его вернут.

— Кто же украл у вас имя?

— На самом деле я родилась без имени, одни инициалы. Именно поэтому я не могу работать.

Сказав это, она протянула конверт молодому человеку, делавшему копии, и попросила сделать десяток экземпляров этих «официальных документов». Совершенно очевидно, она была не в себе.

А за несколько дней до отъезда в Довиль Амели обнаружила, что женщины больше нет. Она исчезла. Но еще сильнее ее поразило другое — то что женщина оставила один из своих чемоданов, а именно красный. Вернется ли она за ним? Амели колебалась: ей бы очень хотелось узнать, что там лежит, но она не решилась пойти и открыть его.

И вот теперь, на берегу моря, она вдруг натыкается на тот самый чемодан. Через мгновение подошла женщина и взяла его. Было видно, что ей тяжело его нести. Ну конечно же, это совсем другой чемодан, это просто красный чемодан, каких тысячи. Женщина выглядела молодо. Со спины она даже казалась красивой. Амели провожала ее взглядом до самого лифта. Когда двери лифта закрылись, Амели так сильно огорчилась, будто потеряла близкого человека.

— Помнишь женщину с чемоданами? — позже спросила она у Тристана.

— Ту, что жила внизу?

— Да. Так вот, она пропала. Странно, не правда ли?

Ей хотелось рассказать ему и про красный чемодан в холле отеля, но она не стала этого делать. Он бы и ее тоже счел сумасшедшей.

12.

Она пересекла холл отеля и вышла через парадный ход. Ветер оказался прохладней, чем она ожидала. Она перешла через дорогу и, дойдя до дощатых подмостков, сняла туфли. По пляжу она предпочитала ходить босиком. Это ощущение возвращало ее к чему-то изначальному, что было заложено в ней, напоминая что-то древнее, примитивное. Надо бы запретить людям надевать туфли на пляже, думала она.