Суздальский варяг. Книга 1. Том 1. - Валерий Анисимов

А Варвару вдруг охватила непонятная нервозность. Она опомнилась, стыдясь своей решимости выйти за Ивана. Оставаясь наедине с отцом, не переставала плакать. Утешения отца не помогали.

– Что же будет, батюшка? Ведь дитя родится как бы не по сроку, для людей он будет блудничищ.

– Не тужи, Варвара, и не думай о людях. Главное, чтоб с Иваном у тебя было счастье.

– Как же мне не думать об этом? Иван Степаныч может не вынести людских пересудов.

– Ты смотри, перед попом на исповеди не раскройся. Затаи в себе глубоко сию тайну, она не для людей. Пусть думают, что дитя от Ивана. Слышишь?

– Слышу, батюшка. Ради дитя всё вынесу. Варвару била дрожь.

– А как же Марфа, пестуница моя? – спросила она, едва шевеля губами.

– Марфу я уговорю, одарю её добро, будет помалкивать. После свадьбы отправлю её обратно в Ростов, пусть вместе с ключницей приглядывает за тиуном. Он хоть давний мой помощник, в лукавстве не замечен, но бережёного Бог бережёт. Понимаю, ты хочешь, чтоб Марфа оставалась с тобой и после венца, но как к этому отнесётся Иван, мы пока не знаем. Люба ты ему, он может согласиться, но свою волю ему не навязывай. А теперь иди и держи свою тайну вот так! – он сжал ладонь в кулак.

Ночью Борислав тщетно пытался заснуть, ворочался с боку на бок. В душе нудило. Его мало волновало, что из-под носа сына умыкнули девицу – не велика беда, хоть и красна девица, да не из богатой семьи. У Никодима приданого всего-то ничего. Согласился Борислав подумать о сватовстве лишь из-за сына, видя, как тот прилип к Варваре. Не хотел лишать Константина счастья, с разгульной жизнью его хотел покончить. Балбесу пора учиться управлять хозяйством, да родовое имение множить и ширить. Борислава больше волновала судьба сына: не на ту стезю молодец встаёт. Раньше сквозь пальцы смотрел на его похождения, думал, в молодости все через это прошли, а теперь остро ощутил: сын по кривой дорожке пошёл, надо его отваживать от разбитных дружков, не было бы поздно – без хмельного уже не может дня обойтись.

Утро зачиналось доброе. Туман медленно поднимался над озером, на небе ни облачка. Не хотелось омрачать гневом предстоящий ясный день, но откладывать разговор с сыном не стал. После утренней трапезы позвал Константина к себе.

Весть о женитьбе Ивана Кучки свалилась на голову старого боярина, как гром с ясного неба. Мог ли он представить себе, как отразится это событие, много лет спустя, на судьбе его внука. Не ведал этого боярин, не мог ведать. Знал лишь одно: попрана честь семьи. И кем? Сыном! Лихо Иван сговорился с Никодимом, а сыну – трава не расти. Мякина! Невеглас! Теперь все будут пальцем указывать на Константина: вон, де, идёт молодец лопоухий.

Константин, уверенный, что гнев отцовский миновал, спокойно, с обычной ухмылкой переступил порог горницы. Но, увидев искажённое злой усмешкой лицо отца, застыл на месте.

– У него из-под сопливого носа девицу увели, а он осклабляется. Неотёсок! Рохля! Ты, понимаешь ли, с какими глазами теперь мне ехать на свадьбу к Ивану?! Я тебе невесту не искал, сам нашёл! Видя, как вы с Варварой глянулись друг другу, согласился на сватовство. А теперь что делать повелишь?!

Не привыкать Константину, испытывать на себе гнев отца, но таким он ещё его не видел. Ошеломлённый, стоял он перед отцом, часто моргал глазами, надувал обиженно щеки, всем своим видом вызывая и отвращение и жалость одновременно.

– Я стар, – немного успокоившись, продолжал Борислав, – скоро быть тебе домовладыкой, а ты до сих пор живёшь, как во сне, не видишь, что вокруг происходит. Иван с Бутой дело замышляют изрядное, и не мне, а тебе быть с ними в деле. А у тебя, что на уме? Всё, забудь прежнюю жизнь. Погулял и будет. Многое я тебе прощал, думал, пусть потешится, женится – не до гульбы будет. Видно, что-то я не доглядел, вовремя не остановил. Верно говорят: не досмотришь оком – повернётся боком.

Константин затрясся от смеха, отчего отца вновь охватил гнев. Он стукнул ладонью по столу.

– Он ещё зубы скалит! Весь Ростов трезвонит, что у тебя невесту умыкнули! – Борислав сдвинул брови.

– Мне, батя, другая полюбилась, – шепелявил Константин, вздрагивая плечами от смеха.

– Ка-ак, другая? Значит, ты Варвару бросил, а не она тебя? – Борислав, широко раскрыв глаза, недоумённо смотрел на сына. – Ах, ты, телок блудливый! – вдруг вновь ожесточился он. – А честь нашего рода для тебя пустое? Ишь, другая ему полюбилась. А моё обещание Никодиму для тебя тоже безделица?

– Пообещали друг другу не весть что… – Константин осёкся под грозным взглядом отца.

Борислав задумался, тупо глядя перед собой.

– Ну, вот что, разлюбил Варвару – не велика беда, не княжна. Найдём другую, побогаче. Честь рода не блюдёшь – вот в чём назола. Весь Ростов тебя знает как блудника. Каково отцу-то? Для кого я это всё нажил тяжким потруждением? – Борислав раскинутыми руками обвёл вокруг себя. – Абы тебе всё передать, а ты множил бы паче для детей своих, моих внуков. Не дети наживают добро для родителей, а родители для детей. Ведь в тебе вся надёжа.

– Будет, батя, тебе внук, – уже смелее заговорил Константин, видя, как отец устал гневаться. – Вырастим, и на княжне женим.

Борислав лишь с недовольством отмахнулся, дескать, полно те глупости молоть.

– Какая княжна? Где ты её сыщешь? Князья давно забыли, что есть такая земля Ростовская. Ростов днесь у князей не в чести. – Борислав задумался, помолчал, потом проникновенно стал говорить: – Хочу, чтобы ты понял меня всем своим худым разумом: не князья будут подымать величие нашего древнего града. Мужи вятшие будут возвеличивать Ростов, а вместе с тем и честь наших родов древних. Иван с Бутой дело изрядно велико затеяли. И владыка на их стороне. Но бояре и купцы пока их не поняли. Я еду к Кучке и хочу с ним откровенно поговорить, выяснить всё, понять. Много придётся вложить кун в дело, но со временем прибыток должен быть зело изряден. Товар потечёт в Ростов, а где товар, там и куны-гривны. Тут уж не зевай! Нерасторопны наши бояре, ох, нерасторопны! Надо будет торить дороги от Ламы к Ростову, погостные дворы ставить. Как только подоспеет тому время, пошлю тебя туда с работными людьми. Для этого надо войти в долю с Иваном и Бутой. Зачнём с ними это дело, остальные мужи к нам присовокупятся, никуда не денутся. Надо сделать всё, как говорит Кучка, чтобы заморские товары не оседали в Новгороде, кои нам втридорога перепродают.

– Волю твою исполню, батя, – хитровато улыбнулся Константин.

– Что ты всё осклабляешься? Куда тебе деться от моей воли? Не будешь в моей воле, и домовладыкой тебе не быть. Всё, что нажито, отпишу по монастырям.

– Ужель родного сына по миру пустишь? – посмотрел он искоса на отца.

– Се от тебя будет зависеть. Думаешь, я не понимаю, чему ты радуешься? Спешишь отбыть подальше от родительского ока, воли захотелось. Но, смотри, воли без пьянства и блудовства не бывает. Похотливость свою оставь. Прежде я тебя женю. За невестой дело не станет. Есть у меня одна на примете.

Беспечное выражение исчезло с лица Константина. Он был уверен: не оставит его отец без наследства, всё это одни угрозы, но, на всякий случай, принял смиренный вид.

– Я знаю, как ты пылок и переменчив, – продолжал отец. – Я не только девиц имею в виду, но и о деле говорю. Пора тебе призвать свой разум не на служение похоти, а к делам благостным. Ведь скоро всё передам в твои руки. А что есть руки без головы? Безрассудство, кое ведёт к несчастьям. Иди и крепко помысли о том, что я тебе сказал.

ГЛАВА 3. ДОМОВЛАДЫКА

Иван намеревался устроить праздник на целую седмицу. Если не пришлось венчаться в соборном храме, то пусть прогремит свадьба по земле Ростовской от Москови до Шексны! Пригласил гостей из Ростова, Суздаля, Клещина, Белоозера, Ярославля. В конце концов, чем его село хуже пригородов! А храм в селе – не лучше ли соборного ростовского храма? Разве только местом, освященным первосвятителем Феодором славен ростовский храм, да мощами преподобного епископа Леонтия. Владыка сказывал, ростовский храм Успения сто семь лет стоит. В селе Кучкове храм тоже древний, более полувека стоит. Срубили его ещё до того, как отец Ивана получил в отчинное владение это село.

Из Ростова выехали налегке, только взяв подменных лошадей – спешили, ибо у Ивана впереди было только полторы седмицы для приготовления к свадьбе.

Первый стан – Углече Поле. Иван не мог заснуть этой ночью. Усталость чувствовалась и, казалось, самое время отдохнуть, но уж слишком широко развернулись события. Его охватило чувство робкого изумления, которое приходит к юноше, впервые познавшему женскую ласку, не материнскую, нет, а ту, которая делает его мужем. Казалось бы, обрёл счастье, нашёл единственную и любимую, что ещё нужно для умиротворения души? Иван был не из тех, кто попадал в плен предрассудков, однако стародавние обычаи чтил. Готов был пойти на всё, чтобы сохранить тайну, и чтобы никто не сомневался: дитя – плод их любви.