Операция выбор Ы! - Сергей Юхин

— Хорошо, подъезжай завтра в десять в офис — разберемся, — мы поменяли место дислокации. Позвони Коле — он объяснит, где находится новый офис.

На душе стало сумрачно. Что-то в пашином голосе меня насторожило. Какая-то безапелляционная уверенность, при полной абсурдности произнесенного.

«Просто кинуть хотят» — размышлял я — «получили бабки, поделили… Теперь надо достраивать — а отдавать то, что в кармане не хочется. Грузят они меня, что ли?»

При всех сомнениях в правильности своих действий, ровно в десять утра следующего дня я зашел в кабинет, отделанный по последнему слову офисной бандитской моды — неоправданно дорогие итальянские столы, нагромождение ненужной оргтехники, экзотические жалюзи на окнах, стандартная секретарь-блондинка в комплекте. Кроме блондинки, в кабинете находились — Паша, Коля и, неизвестный мне толстячок, лет сорока пяти с дежурно-приветливым взглядом усталой проститутки.

— Надя, сходи в кафе, нам поговорить надо, — произнес Паша, раскачиваясь в кожаном кресле с вибромассажем.

Секретарь Надя молча встала из-за компьютерного стола и вышла.

— Привет, Серега, — подмигнул мне Коля, закрывая за ней дверь на ключ, — познакомься, это — Василий Андреевич. Наш силовик. Подполковник МВД. Очень хороший человек. Меня с Пашей ты знаешь…

Мне не понравились начало разговора, запертая дверь и присутствие Василия Андреевича.

— Добрый день, — выдавил я из себя и пристроился на угол полированного стола. Получилось слегка развязно, но пересаживаться было поздно. Мне стало страшно.

— Давай без предисловий, — начал Паша, — меня интересуют сроки сдачи объекта.

— Паш, я же вчера сказал… Нужно финансирование… Без этого никак. Заплатить рабочим — надо, рассчитаться за поставку материалов — надо… Мы же договаривались, что предоплата должна составлять семьдесят процентов от всей суммы заказа… А я получил чуть больше пятидесяти…

— Так что, пятьдесят процентов для тебя пыль? — перебил мои объяснения Коля, — Мелочи? Это куча денег?! Мы тебе такой заказ дали! Мечтать только можно! А ты вот так…

Я растеряно посмотрел на Василия Андреевича, но он отвернул взгляд в окно. Меня пробил озноб. «Вот это расклад!»

— Так, разговор следующий, — подал голос Паша из массажного кресла, — пиши расписку, что обязуешься закончить объект к такому-то числу… Закончишь — получишь деньги… Остаток. Мы не кидалы…

Больше всего на свете мне хотелось написать расписку и смотаться из запертого кабинета.

— Паша, что за разговоры? Какие расписки? Вы мне недодали денег… А я вам расписки должен писать?

— Вот ты как заговорил… Мы к нему со всей душой, а он нас кинуть хочет…

От абсурдности ситуации, я криво улыбнулся.

— Ты еще и издеваешься над нами? — Паша встал с кресла.

— Я издеваюсь? — я хмыкнул, изображая иронию, — что за…

Паша шагнул ко мне.

Можно тешить себя тем, что окружающая нас Вселенная — это отражение твоего собственного сна в зеркале, которое находится в твоих же мечтах, и сам ты — только мысль, промелькнувшая в сознании высшего существа, можно и удобно размышлять об этом, защитив покой системами сигнализации и пожаротушения, отложив на «черный день» пару десятков тысяч баксов и, оставив новенький автомобиль на охраняемой стоянке… Можно… Пока удар в нос не опрокинул тебя на пол. И твое иллюзорное тело, совершив кукольное сальто, не окажется в пыльном пространстве между офисным столом и евроремонтной стеной. Тогда все хрустальные сверкающие теории рушатся с грохотом падающего стула, мир приобретает очертания коричневого плинтуса перед глазами, выпуклого и твердого, совершенно не похожего на произведение Матрицы… И, надо оставаться на пошарпаном линолеуме, сохраняя неприкосновенными границы фантазийного царства, придуманного на сытый желудок, поскуливая, прижать покорно хвост перед более сильными самцами, или поднять свою бренную оболочку на встречу правому хуку, который вышибает из тебя накокаиненого теоретика, сонливого философа и изощренного в словоблудии посетителя эзотерических вечеринок. Потом можно придумать, что не было высшего смысла вставать с пола, это же сон, всего лишь сон, и, даже убедить в этом окружающих. Но ночью, потный и жалкий, что ты скажешь себе, путаясь в простынях и одеялах? Что ты не мужик, а отражение? Плод мыслительного процесса мертвого даосского монаха, висящего в межзвездной пыли?

Я оторвал взгляд от плинтуса и встал, медленно, пытаясь не шататься и, сел на прежнее место. Губы и нос онемели, я подвигал нижней челюстью, восстанавливая их чувствительность.

— Заебал, — прошипел Паша и ударил снова.

— Я тебя, блядь, закопаю, — услышал я неуверенный Колин голос, приходя в сознание.

Шевелиться не хотелось, на полу было уютно спокойно. Я поднялся на ноги и опять сел на край стола.

— Ты что, отморозок? — удивился Паша и ударил мне локтем в ухо. В голове зазвенело, но я не упал. По шее побежал теплый ручеек.

— Ты слышишь, что я тебя спрашиваю? Ты что, отморозок? Ты нас кинуть хочешь?

«Это он для мента говорит» — понял я.

— Ты будешь отвечать, тварь? — Паша снова ударил, но не сильно.

«Они просто не знают, что дальше делать»

— Ты когда закончишь работу? Последний раз спрашиваю!

Я молча вытер рукой кровь с шеи и начал разглядывать красную липкую ладонь.

«А я же их не боюсь» — вдруг понял я. Когда начался разговор — боялся. А теперь — нет.

— Я тебя порву, сучонок, — визгливо крикнул Коля, но не приблизился ко мне ни на шаг.

Наступила пауза. Они растерялись, ждали моей реакции, но я молчал. Не собирался им облегчать жизнь, мне все равно, я окаменел. Во мне не было ненависти, даже уловив в воздухе запах их страха, я не ощутил презрения или чувства победы — просто понял, что все закончилось. Наше милое общение длилось считанные минуты, а жизнь сдвинулась куда-то вбок, изменился угол зрения, словно я включил на компьютере «бродилку» от третьего лица — теперь можно нажать паузу, перекурить, услышать трель телефона в соседнем кабинете, медлительно оценить вкус крови на разбитых губах — эти разрозненные паззлы огромного мира интересовали меня куда больше, чем два растерянных бандита во главе с продажным ментом. Я перешел на другой уровень. Чтобы меня победить — надо отрубить голову и проткнуть грудь осиновым колом. Они такими магическими способностями не обладали. Теперь им надо было выйти из игры, сохраняя остатки достоинства друг перед другом.

— Ребята, не надо так горячиться, — нашелся мент, — Город маленький. Зачем портить отношения. Серега все понял, все сделает. Да, Серега?

Я молчал.

— Ну вот, видите, все будет в порядке… Серега, ты иди, умойся… И домой. Завтра созвонимся, обсудим — как и что…

— Не вздумай заявление в ментовку писать, — добавил Коля, — у нас свидетели, что ты сам падал, хе-хе…

— Тихо, Коля, Серега не такой… Он мужик, чего ему с заявами бегать, пороги обивать, — мент Дима говорил и говорил, Паша стоял посредине кабинета, потирая травмированный кулак. Мне надоело все это слушать, я встал и вышел, открыв дверь ключом, торчавшим в замке. Меня ни кто не удерживал.

Когда я споласкивал холодной водой лицо, склонившись над белым умывальникам, в туалет зашел Коля и, молча стал хлопать меня по карманам.

— Руки убери.

— А может, ты разговор писал. Диктофончик спрятал в кармане…

— Руки убери. Мне диктофон не нужен. У меня память хорошая, — слова давались с трудом.

— Ну-ну, шутник. До завтра. Не вздумай прятаться…

— … а потом милиция у нас на кухне дежурила, помнишь? — у Люси поднялось настроение от воспоминаний о прошедших трудностях. На кухне, где мы пили бесконечный чай, было уютно и тепло.

— Я с диктофоном ездил на встречу в кафе. Ох, они и напугались! Засады, спецназ… Пропали, как корова языком слизала. Я, кстати, Пашу недавно в супермаркете встретил. Он морду отвернул — типа, не узнает… А глазки бегают.

— Такое пережили — и это переживем…

— Да, — согласился я, — нечего нюни распускать. Но хочется новостей. Пусть что-то произойдет с нами, невозможно так просто сидеть. С ума можно сойти.

— Позвони Квакину. Может, съездите куда-нибудь, в сауну, на рыбалку — развеетесь…

— Звоню, он недоступен. Ладно, объявится.

Я выгулял собак, успокоился, решил обдумать, как избавиться от депрессии, чем занять себя в ближайшем будущем, как обезопасить свой маленький мир от неприятностей и катастроф.

Ближе к вечеру, позвонили из банка, напомнили о погашения кредита (зачем мне были нужны эти дорогие бесполезные вещи!). Неприятно кольнуло в груди — такие простые жизненные моменты всегда выбивали меня из колеи. Я обещал решить вопрос на следующей неделе. Когда я успокоился, позвонил Фусенко (они что, сговорились?!) и пытался выяснить, когда моя фирма оплатит услуги его монтажников. Голос его был сух и официален. Я обещал перечислить часть суммы к концу следующей недели, но знал, что денег не будет, мы с Андрюхой решили не платить — работы были не выполнены, а те, что выполнены — не принимались по качеству. Да и вообще — форс-мажор, Революция. От собственных слабоволия и лжи я не мог сидеть на месте, метался по квартире, мысли скакали от одного решения к другому — забить на Фусенко, забить на Харьков, забить на всё, уехать в Москву, в Париж, развязать локальную войну и возглавить фронт какого-нибудь сопротивления. Последнее, было милым и фантастическим решением всех проблем — плакатные партизаны, похожие на кубинцев, игрушечный броневик обстреливает игрушечные деревенские строения, прислонившись спиной к кирпичной стене, радист беззвучно кричит в трубку, по косогору, часто припадая к пыльной земле, бегут фигурки с автоматами, штаб-квартира в уцелевшей избе, в углу спит не бритый вестовой, рыжая степь, чужие уставшие лица, помощь населения, 3-й взвод обходит справа, расстрел дезертиров, почему молчит пулемет, раненых подобрать, победа, почет и старость в теплой банановой республике. И ни каких фусенко, кредитов и банков…