История средневековой философии - Альберт Штёкль

своих известнейших сочинения. Первое из них – «Makacid al falásifa (Стремления философов)». В нем он излагает по Авиценне систему арабских аристотеликов во всем ее объеме[11]. Затем ему принадлежит сочинение «Tehafot alfalâsifa (Destructio philoseyjhorum)», в котором он подверг уничтожающей критике всю изложенную в «Makacid» систему. Затем следует «Восстановление религиозных наук», здесь он дает положительное изложение своего собственного учения; но это произведение до сих пор еще не издано, а какой известностью пользовалось оно в свое время, видно из общепринятого тогда мнения, что если бы весь ислам погиб, то его можно бы было восстановить по основам этого труда. Сюда относится, наконец, сочинение, переведенное Гаммер-Пургшталлем – «О, дитя!», мистического содержания[12].

3. Альгацель, как и мотекаллемины, стоит в оппозиции к философии. У него, как и у них, руководящим принципом являются интересы религии. Доктрины «философов» противоречат религии, следовательно, они ложны; их можно и должно отвергать, против них можно и должно бороться. Но есть еще и нечто другое, восстановляющее его против философии. Философия, со своим логическим методом доказательств, не может, по его мнению, ввести нас во внутреннюю сущность истины. Она открывает нам лишь очень узкий круг истин, но даже и здесь отнюдь не дает твердой достоверности. Должен существовать более высокий источник познания, если только человеческому духу дано обрести полную истину. Непосредственное озарение духа Богом – вот этот более высокий источник познания. Непосредственный духовный опыт, непосредственное мистическое созерцание одни могут дать нам совершенную истину, и притом с полнотою достоверности. Мистический путь, а не философия с ее ненадежными и узкоограниченными доказательствами, ведет нас к совершенной истине.

4. С этой двоякой точки зрения – религии и мистики – борется Альгацель против философии в своем сочинении «Destructio philosophorum». Он оспаривает и опровергает их учение о вечности мира и защищает творение из ничего; в противоположность философам, он отстаивает реальность и различие божественных атрибутов в божественной субстанции, всеобщность божественного познания, воскресение тел и возможность для Бога творить чудеса. Если бы мы захотели проследить здесь детали, то это завело бы нас слишком далеко; отметим только, что Альгацель полемизирует с философами с большим остроумием и подвергает их основные положения обстоятельной и часто поистине уничтожающей критике[13].

5. Но это – только отрицательная сторона учения Альгацеля; положительная выступает в его мистике. Кто хочет достичь мистического познания, говорит он, тот должен удалиться от развлекающих волнений чувственности, убить мечом воздержания свои похоти и волю свою всецело направить к Богу. Тогда откроется его внутреннему оку истинный мир вещей, созерцая который в восхищении, он будет опьянен полнотою познания, ставшего для него доступным. Что созерцает душа в этом экстазе – это не может быть выражено ни понятиями, ни словами. Желание выразить невыразимое было бы святотатством. На высшей ступени экстаза душа всецело растворяется в Боге и исчезает в океане божественного существа.

6. На Альгацеле мы закончим свое изложение арабской философии. Нельзя не признать, что последняя, если иметь в виду ее развитие и различные течения, говорит об очень интенсивной духовной жизни у арабов.

Вторая часть

Еврейская философия

Предварительные замечания

1. Религиозная точка зрения евреев в Средние века есть, в общем, точка зрения Талмуда. Кроме Священного Писания, евреи признавали еще предания древних раввинов, сохранявшиеся первоначально устно, а позднее собранные и составившие, под именем Талмуда, второй закон для евреев. Но уже около середины VIII века еврей Анания открыл поход против авторитета Талмуда; от собственно талмудистов, или раввинитов, отделились так назыв. караиты или карэи (karaer), отвергавшие авторитет предания и Талмуда[14].

2. Что же касается философии, то в недрах средневекового иудейства обособились три главных направления: каббалистическое, неоплатоническое и аристотелевское. Каббалистическое учение изложено в двух книгах: «Йецира (Jezirah») и «Зогар (Sohary)», из них первая приписывается рабби Акибе (ок. 135 г. по Р. Хр.), вторая – его сыну, Шимону бен Иохаи. Неоплатоническое направление представлено по преимуществу ибн Гебиролем, которого схоластики называли Авицеброном; наконец, арабско-аристотелевское направление было основано Саадией аль-Файюми, а главным представителем его был Моисей Маймонид.

3. Каббала выдает себя за тайное учение, полученное по преданию. Каббалисты исходили из того предположения, что под оболочкой вульгарного смысла Священного Писания скрыт еще тайный, более глубокий смысл, который именно и содержит настоящую полную истину. Этот более глубокий смысл, раскрытый Богом Моисею, передавался по преданию и позднее был записан в каббалистических книгах. Эта мысль, которая, как известно, уже владела греко-иудейской философией и гностиками первых веков христианства, характеризует каббалу как еврейский гностицизм. Более глубокий тайный смысл каббалисты извлекали из Священного Писания, или, скорее, влагали его туда, посредством искусственного толкования, которое в каждой букве закона видело божественную тайну и придавало особое значение чрезвычайно сложному символическому учению о числах.

4. На дальнейшее развитие каббалы в Средние века оказало также влияние неоплатоническое направление, представленное ибн Гебиролем. Среди евреев развилось еще и третье течение. Закон не только излагали и толковали, но и попытались обосновать его философски. Так возникла философская теология, принявшая за основу для себя аристотелевскую философию, чтобы использовать ее в целях доказательства еврейских догм. В особенности это имело место в Испании, после того как евреи основали в Кордове собственную школу. Евреи перевели сочинения арабских аристотеликов на еврейский язык и усвоили их основные положения, поскольку последние могли служить их целям.

5. Благодаря этому еврейская философия постепенно приняла чрезвычайно рационалистический характер. Еврейские аристотелики исходили, как и арабские, из того положения, что философия имеет своей задачей не только рациональное обоснование религиозных преданий, но что она должна учить чистой истине, в то время как религия во многих отношениях говорит только образно. Вследствие этого ортодоксальные евреи скоро выступили против введения философии в сферу еврейской теологии и заняли враждебную «философам» позицию. Возгоревшаяся отсюда борьба между свободным и ортодоксальным направлением тянется фактически на протяжении всех Средних веков.

6. После этих предварительных замечаний мы рассмотрим сначала каббалу, перейдем затем к Авицеброну и закончим Моисеем Маймонидом[15].

1. Каббала

1. О времени первоначального появления каббалы мнения расходятся. Некоторые относят ее происхождение к дохристианской эпохе, другие – к первым временам христианства, а третьи, наконец, полагают, что она возникла только в Средние века, после того как евреи познакомились через арабов с неоплатонизмом и стали подчиняться влиянию их мистицизма. Неясно для критики также и возникновение книг «Йецира» и «Зогар». По мнению одних, они составлены действительно в то время, к которому приурочивает их предание; другие, напротив, принимают, что книга «Йецира» возникла