Черное и Белое - Жанна Раскита

а не торопилась что-то говорить.

– Ты его часто видишь? – вдруг сказал Дима.

– Кого?

– Ты знаешь, о ком я.

– Нет, не знаю.

– Саша, не мучай меня. Я говорю о Теряеве.

– Я тебя не мучаю. Да, я его иногда вижу…

Дима помолчал, видимо старательно собираясь с мыслями.

– Он… пытался…

– Дима!

– Я за тебя беспокоюсь…

– Я уже достаточно взрослая.

– Саша…

– Давай решим все сейчас, хорошо?

Димка напряженно смолк.

– Ты мне нравишься. Ты хороший парень и друг, но… не больше пойми.

Димка помолчал минутку.

– Дима?

– Не парься, Фиалкова. Мое сердце не разлетелось  на тысячи кусочков. Я буду драться за тебя!

– И с кем, это ты, интересно, собрался драться?!– выкрикнула я, не в силах решить, смеяться мне или плакать, но Димка бросил трубку.

11

Закрытие кинофестиваля проходило пафосно и вяло. Наши звезды кинематографа игнорировали мировую практику, и являлись на вручение в мятых футболках и бейсболках.

Я сделала пару заметок, отметила  награжденных и собралась уходить, когда увидела Теряева.

Он стоял в стороне, в группе красиво одетых женщин, о чем-то с ними переговаривался и смеялся. Одной из его собеседниц оказалась знаменитая светская львица, дочь политика известная свей любовью к высказыванию острот – Анжела Стругацкая. Женщина была безупречна во всем. От корней белокурых волос до кончиков своих наманикюренных пальчиков.

Теряев меня не замечал. Или делал вид?

Мне стало как-то паршиво на душе… Я надеялась поговорить с ним о своем глупом поведении. Но разве ему интересны мои оправдания?

Я без сожаления покинула церемонию закрытия.

По возвращении отписала и отправила матиреал Ларисе Николаевне, потом принялась  собирать чемодан. Самолет вылетает в десять утра, надо быть готовой…

Когда с вещами было покончено, я приняла душ, написала смску Юльке, сунула телефон в карман халата и подошла к раковине, в надежде почистить зубы.

Зеркало над раковиной запотело.

Я тщательно протерла его полотенцем. В отражении  даже разглядела приоткрытую в комнату дверь. Я забыла ее закрыть? В комнате теперь собрался пар из душа!

Я внимательно изучила свою рану на лбу в отражении. Врач мне ее даже зашил. Выглядит жутко. Наверняка останется шрам…

Мои мысли прервались, когда я увидела крупную фигуру, что прошествовала мимо приоткрытой двери.

В горле все пересохло. Убийца меня нашел!

На ватных ногах я подкралась к двери и тихо ее закрыла, заперев на задвижку.

Я едва не подпрыгнула, когда в кармане моего халата зазвонил телефон. Я выхватил трубку и забилась в самый дальний угол комнаты, в стороне от двери, и отозвалась на неизвестный номер едва различимым шепотом.

– Алло?

– Саша? – это был Теряев, но я позабыла обо всем, когда дверная ручка, в отражении зеркала начала медленно поворачиваться.

– Олег Павлович! Кто-то забрался в мой номер! – выпалила я не в силах оторвать глаз от зеркала, – Я спряталась в душевой…но он…он дергает  руч....

Страшный грохот, огромного тела, бьющегося в дверь, заставил меня вздрогнуть. Я выронилас сотовый из онемевших пальцев на кафель. Телефон разлетлся на несколько частей…

Мой гость обрушился на дверь с новой силой, еще и еще.

Я закричала, зажав руками уши, не в силах слышать этот грохот. Ужас параллизовал меня.

Он снова ударил в дверь. Гвоздик, что сдерживал задвижку, с глухим стуком отскочил на пол.

Еще один удар, дверь распахнулась и ударилась о противоположную стену.

Я поднялась на ноги, уставившись на огромного детину, что стоял в дверном проеме и смотрел на меня в зеркальном отражении.

Он шагнул в комнату.

Я затравленно попятилась, он наступал.

– Кто вы? Что вам нужно?

Он молча взирал на меня, с каждым шагом приближаясь. Резко вскинул руку, но я успела увернуться от его захвата, пихнув в его сторону полиэтиленовую зановескунад ванной, и кинулась к выходу. Громила молча рванул хрупкую преграду, и в два шага нагнал меня в дверях.

Я испуганно закричала, когда он схватил меня и ударил о стену. Мир пошатнулся. Громила вцепился своей огромной пятерней мне в шею. Я хватало ртом воздух, как рыба. Жалобно хрипела, не в силах отцепить  сильные клещни от своего горла. А ведь он душил меня только одной рукой! Пожар в горле разгорался, мои ноги безвольно болтались над полом, а свет перед глазами начал медленно меркнуть.

Зв что? Кружилось в моей голове. Это конец?

Сквозь пелену на глазах, я отметила появление еще одного человека в своем номере.

Теряев?! Этот громила в два счета переломает ему косточки! Он ведь на две головы выше!

Громила оглянулся, и отпустил меня одновременно.

Я повалилась на пол, не в силах пошевелиться. Все происходящее казалось не реальным, расплывчатым, туманным.

Схватка была короткой.

Громила напал не Теряева, тот увернулся, запрыгнул на него сзади,  обхватил его голову и выкрутил.

Страшный треск, и грохот падающего тела. Тишина....

– Саша? – раздалось откуда-то из далека.

Я хотела ответить, но меня окутывал сумрак.

Я почуствовала, как Олег подхвыатил меня на руки, поднял с холодного пола… темнота....

Мой волшебный полет в темноте медленно прекращался. Жуткая сила тянула меня куда-то вниз, к свету, яркому свету, горло горит невыносимо.... трудно дышать....

– Что вы делали в этом номере, Олег Павлович? – послышался строгий голос.

– Я позвонил Саше предупредить, что наш рейс  перенесли, а она сказала, что в ее номере кто-то есть… я едва успел, – отозвался Теряев.

– Почему она  не позвонила в милицию?

– Спросите у нее сами, – отозвался женский голос совсем рядом, – потерпевшая приходит в себя.

– Саша? Саша, вы слышите меня? – выспрашивал чужой голос.

Я медленно открыла глаза. Голова просто раскалывалась.

– Александра Фиалкова? – склонившись надо мной, спросил усатый мужчина в форме.

Я осторожно кивнула. Говорить боялась, горло неприято зудело.

– Лейтенант Романов, – представился он, – кто на вас напал?

– Доктор, ей можно говорить? – подал голос Теряев, обращаясь к миловидной женщине, с которой я уже встречалась сегодня утром.

– Можно, но поберечься стоит, – усмехнулась она, окинув меня жалостливым взглядом, – я уколола вам успокоительное. Поспите сегодня, завтра будете бодрее…Вот рецепт вашего обезбаливающего, – доктор протянула мне бумажку, но Теряев меня опередил.

– Сомневаюсь, что она сама пойдет за лекарством,  – сообщил он, и быстро спрятал  рецепт в кармане брюк.

– Могу я теперь вернуться к работе? – хмуро взглянув на доктора, спросил лейтенант.

Женщина кивнула, и беззвучно скрылась из виду.

– Вы узнали нападавшего?

– Нет, – слово далось мне тяжело. Словно по живому мясу наждаком…

– Почему на вас напали?

– Не знаю…

– Так уж и не знаете?

Теряев резко встал. Романов  непроизвольно оглянулся. Олег увлек его куда-то в сторону, что-то шепнул и многозначительно взглянул в глаза лейтенанту. Тот слегка покраснел и медленно кивнул. Олег подписал какие-то бумаги и вместе с протоколом сунул Романову что-то еще. Лейтенант поспешно вышел.

Теряев обернулся ко мне.

– Ты жутко меня напугала, – сказал он, тепло на меня глядя, – как часто ты пытаешься погибнуть?

– В последнее время – слишком часто, – хрипя и хмурясь от боли, отозвалась я, – где он?

– В морге, наверное, уже, – намеренно грубо сообщил Олег, внимательно за мной наблюдая.

И тут я вспомнила, как  Теряев хладнокровно свернул этому громиле  шею. Такое я видела прежде, разве что в кино.  Он проделал