Пещера многоногов - Владимир Михайлов

Стены ущелья действительно с высотой все больше изгибались внутрь, нависали над корабликом, который здесь, среди тесно сгрудившихся каменных массивов, казался, наверное, донельзя маленьким и хрупким. Зрелище нависающих стен подействовало на всех, и Эдик еще замедлил скорость всплытия. Так прошло несколько минут. Расстояние между бортами и стенами составляло уже не более двух метров с каждой стороны, и надо было обладать большим искусством кораблевождения, чтобы рисковать подниматься, не задев ни одной из стен. А выход все оставался запертым, и не видно было, чтобы эта стена где-нибудь наверху заканчивалась.

– Стоп! – закричал внезапно Седой. – Вижу свод!

Он еще даже не увидел его, а скорее угадал или почувствовал. Луч прожектора сразу же метнулся вверх, и теперь все остальные тоже увидели этот потолок – в нескольких десятках метров стены смыкались под острым углом. Итак, это все-таки было не ущелье, а пещера, и выход из нее следовало искать в другом месте.

– Заперты, – сказал Седой. – А в самом низу?

Всплытие сменилось погружением – чуть более быстрым, потому что здесь была разведана хоть часть пути. Однако и тут выхода не оказалось: вертикальная, запирающая пещеру стена начиналась, естественно, от самого дна.

– Сидим крепко, – подытожил Седой. – Ну что же – продолжим конференцию. Стена не каменная. А какая? Не кажется ли вам, что она чуть колеблется?

– Водоросли! – закричал Георг, и Седой кивнул.

– Похоже на то. Больше им соорудить такое не из чего. Да и не они ее строили. Я думаю, что эти гигантские водоросли росли здесь всегда. И довольно плотной массой. Поэтому-то мы раньше и не знали ничего об этой пещере: стена водорослей, очевидно, закрывает вход настолько плотно, что разглядеть его снаружи просто невозможно.

– Но ведь мы-то сюда прошли, – сказал Эдик. – И даже не заметили ничего похожего…

– Да, – сказал Седой. – И вот тут и оказывается, что разум у них ни при чем, зато инстинкт… Очевидно, им время от времени нужно устраивать что-то вроде вентиляции пещеры. Помните, мы вначале заметили течение? При такой стене водорослей ощутимого течения быть не может. Значит, они как-то их на время устраняют. Может быть, пригибают ко дну, может быть – отводят в стороны.

– И привязывают, что ли?

– Нет, конечно. Придерживают сами. Что удивительного? Муравьи, например, сами из себя строят мосты. А эти, возможно, используют время от времени себя вместо механизма, позволяющего держать двери открытыми. Вы заметили, что сначала их было не так много, как сейчас? Очевидно, многие освободились…

– Может быть, – сказал Георг. – Но раз здесь течение, – это не пещера, а туннель?

– Все возможно, – согласился Седой. – Кстати, этим объяснились бы и еще некоторые явления. Ну вот, теперь природа этой стены нам ясна.

– Наука будет нам страшно благодарна, – сказал Георг. – Если только мы сумеем сообщить кому-нибудь те выводы, к которым пришли. Эдик, если это всего лишь водоросли, то, может быть, мы все-таки протиснемся?

– Если бы не кормой вперед, – буркнул Эдик.

– Тогда, – проговорил Седой, – я бы и сомневаться не стал. А теперь… Идти дюзой вперед – значит наверняка вывести двигатель из строя. Водорослей туда набьется до самой камеры сгорания. Продувкой мы их не устраним: скорее взорвем двигатель. Значит, надо вручную. А кто знает, как далеко эти будут сопровождать нас?

– Нет, если бы мы стояли носом по курсу, – сказал Эдик, – тогда очень просто. Но здесь мы не развернемся.

– Дайте еще минуту подумать, – попросил Седой. Тогда Инна встала.

– Ну, что же, – сказала она. – Я, пожалуй, пойду вниз. К ним. Там я могу понадобиться…

Возможно, в этих словах и не крылось намека на то, что здесь, наверху, никто никакой помощи им оказать не может. Но Седой именно так, кажется, воспринял сказанное. Он поднял глаза.

– Крепить все по-штормовому! Но быстро!

Все встрепенулись. Команда – это было уже кое-что. Это означало, во-первых, что не надо больше сидеть в унылой неподвижности, и, во-вторых, что какой-то выход все-таки нашелся, потому что бесцельных команд Седой никогда не отдавал.

Трое океанистов быстро пробежали по всем отсекам корабля, проверяя, как закреплено то, чему положено всегда быть накрепко привинченным и принайтовленным, и крепя то, что еще не было наглухо соединено с палубой или переборками. Они вернулись через десять минут. В рубке не произошло никаких изменений, кроме разве одного. Седой покинул свое командирское кресло и сидел теперь на месте водителя. Эдик в нерешительности остановился.

– Садись, садись на мое место, – сказал Седой. – Или на любое другое. И не обижайся, пожалуйста… А вы, ребята, теперь и в самом деле идите к больным. Пристегните их как следует… и сами тоже закрепитесь, чтобы не набить себе синяков.

– Да что вы придумали, командир? – не выдержала Инна. – Вы тут хотите вверх ногами плыть, что ли?

– Почти угадала, – спокойно ответил Седой. – Вот именно – вверх ногами. Развернуться на шестнадцать румбов нам надо? Надо. Ширина ущелья не позволяет? Нет. Ну, вот я и решил… Однако разговаривать больше некогда, – прервал он себя. – По местам, как было указано. Поведу я. Ты, Эдик, следи за приборами и смотри вперед. Мне, пожалуй, оглядываться будет несподручно.

Инна и Георг скрылись в люке. Эдик, усаживаясь, бросил взгляд наружу.

– А этих как будто все больше становится… – заметил он.

– А эти меня теперь не интересуют, – сказал Седой. – Их мы перехитрим. И, как говорится, вернемся к этому вопросу позже.

Он умолк и даже закрыл глаза, как будто желая показать, что никакие разговоры его больше не интересуют. На самом деле это было совсем не так, – просто Седой хотел еще раз мысленно представить себе, и не только представить – увидеть внутренним зрением, увидеть четко, до последней подробности все, что ему сейчас предстояло сделать, и чего, кроме него, не мог бы сделать – он знал – никто другой, несмотря на то что на борту были и помимо него хорошие специалисты.

Закрыв глаза, он несколько секунд сидел неподвижно. Затем, словно проснувшись, поднял веки, и даже чуть потянулся, всем обликом своим выражая полное спокойствие и даже равнодушие к предстоящим событиям. И не делая не малейшей паузы, положил ладони – одну на рычаг газа, управлявший двигателем, другую – на рулевую головку. И почти одновременно сдвинул их с места.

Лодка медленно двинулась в обратном направлении – носом вперед, прочь от выхода, в глубину пещеры или, быть может, туннеля, это сейчас не имело ни малейшего значения. Строго сохраняя направление горизонтальным рулем, Седой привел в действие вертикальные, и лодка начала круто задирать нос.