На границе тучи ходят хмуро... - Алексей Кулаков

– Равняйсь! Смиррна! Ваше благородие, второй взвод Олькушского погранотряда по вашему приказанию построен!

Александр неспешно прошелся вдоль коротенького строя, разглядывая своих новых подчиненных.

«Интересно, где таких отыскали? У одного уха нет, другой улыбается, как идиот, у этого в глазах застарелый страх стоит. Нда, вот не было печали».

– Говорю всем и один раз! Любое неподчинение приказу ефрейторов или унтеров – и будет наказано все отделение провинившегося. Минимальное наказание – четыре часа строевой подготовки. Затем следуют трое суток отдыха в «холодной», а с самыми непонятливыми побеседую я. На все вопросы вам ответят ваши непосредственные командиры. Разойдись!

После распределения пополнения повседневная жизнь заставы слегка изменилась. Теперь с утра и до обеда на большом пустыре сразу за заставой ни свет ни заря начинались строевые учения и освоение разных солдатских премудростей: как в секрете сидеть, какие хитрости несуны используют для обмана дозорных и многое другое.

Занимался и князь, только по другой программе и в другом месте. Обычная стрельба из револьверов, то есть стоя и неподвижно, за зиму заметно приелась, и заметивший это Григорий подкинул идейку тренироваться в движении. Правда, он подразумевал, что стрелять надо будет в движении на коне и из седла, а Александр понял, что на бегу, в перекатах – одним словом, бегая по земле на своих двоих. Кроме того, за прошедшую зиму было еще несколько стычек, и солдаты принесли еще один «раст-гассер» в неплохом состоянии и немецкий револьвер образца 1879 года чуть ли не в смазке. Плюс парочку неплохих винтовок.

Французский «лебель» не заинтересовал, но все же был оставлен на всякий случай, а вот вторая винтовка сразу понравилась: новенькая, будто только со склада, «манлихер-каркано», в ореховом ложе, непривычно маленького калибра в шесть с половиной миллиметров, шестизарядная, легкая, скорострельная, вдобавок слабая по сравнению с берданкой отдача. Практически готовая снайперка по нынешним-то временам, только оптический прицел где-нибудь раздобыть и поставить да тупоконечные пули слегка доработать. Один только минус все изрядно портил – патроны, точнее, их отсутствие. То, что принесли вместе с винтовкой, хватило только на короткое знакомство, а еще приобрести не удалось, потому как новье-с и в продажу пока не поступало. Пришлось оформлять по всем правилам заказ и платить предоплату. И гадать потом, как скоро хозяин оружейного магазина в Ченстохове сможет его выполнить. Вообще, обеспечение патронами тренировочного инвентаря потихоньку становилось большой проблемой: премиальные деньги давно закончились, да и было их всего сорок пять рублей (чиновник – жмот и жлоб!), жалованье так и не подросло, а иные источники доходов, то есть контрабандисты, только-только отходили от зимнего отдыха, лентяи. Так что, как только заканчивались деньги на патроны, сразу начинались занятия с клинковым оружием или без него, зачастую вводя в полный ступор случайных свидетелей и мелкую ребятню из Олькуша. Двое, иногда трое-четверо мужчин размахивают шашками, пытаются порезать или пырнуть друг друга ножами, а потом еще и на кулачки сходятся: свирепо, яростно, без пощады. А спустя какое-то время тихо-мирно сидят и о чем-то балакают, да еще смеются как ни в чем не бывало. Есть чему подивиться. Младший унтер Григорий таки смог выучиться письму и чтению за два неполных месяца, отчего его авторитет сильно подрос (теперь все желающие обращались именно к нему – домой письмецо черкануть или там растолковать, о чем в газете написали). Затем он сам попросил продолжить обучение, солидно пояснив, что: «Хочу, Александр Яковлевич, быть грамотным со всех сторон!» Вдобавок пробормотав что-то о том, как удивятся его родные в станице, не век же ему солдатскую лямку тянуть.

Видя такое дело, и другие унтера и ветераны стали почтительно интересоваться: нельзя ли с ними как-нибудь тоже? Уж они-то ух как расстараются! Век молить Господа будут, ага. Ну и денежку… немного, правда. От денег корнет отказался, а учить, тяжело вздохнув, согласился. Вот и пришлось взвалить на себя еще и это – в основном по вечерам, чтобы и Григорий мог успеть.

– Вот буква А. Подумайте, на что она походит?

Несколько минут напряженного почесывания в затылке, оглаживания усов и прочих непроизвольных движений, наконец кто-то самый смелый робко пробасил:

– На дом смахиват, вашбродь.

– Правильно, молодец. Каждая буква на что-нибудь да похожа. Ваше задание теперь будет найти это сходство и запомнить. Например О – баранка, Р – топор, М – аршин складной у плотника. Всем все понятно? Тогда неделя вам на первое задание, потом начнем из букв слова складывать. Свободны!

Подождав, пока его ученички покинут комнату в канцелярии, корнет поинтересовался у Григория:

– Слушай, я все спросить хотел: если почти все неграмотны, как тогда с голубиной почтой управляетесь?

– Так мы все знаками особливыми. Все знают, давно уж так заведено.

– Понятно. А вот если надо указать…

В помещение вломился ошалелый солдат из его взвода:

– Вашбродь, у наших буза!

Уже на подходе к казарме стало ясно, что там не все в порядке: на крылечке у входа валялись двое избитых в кровь рядовых из недавнего пополнения, а изнутри доносился шум большой драки. Переглянувшись с унтером, вломились внутрь и сразу оказались в пьяной толчее. Толчок с одной стороны, случайный удар в лицо с другой – и Александр буквально осатанел, а время послушно замедлилось: едва-едва, но ему будет достаточно. Шаг вперед влево, удар в основание черепа – один готов. Шаг вперед вправо, удар ногой по печени, и другому – кулаком в висок. Еще двое. Сбить чужой кулак вбок и ударить вразрез. Он пер через толпу, как бульдозер, не замечая, кто перед ним, и люди разлетались в стороны. Горло, солнечное сплетение, колено, под сердце… Григорий не отставал, и спустя две минуты все «активисты» лежали на полу, кто без сознания, кто – баюкая поврежденную конечность или просто заходясь в судорожном кашле, остальные отхлынули в глубину казармы и стремительно трезвели.

– Смирно!!! Встать! Построиться перед казармой!

Уложились в пять минут. Пройдясь вдоль образцового строя, князь радостно улыбнулся солдатам, только-только начинающим понимать, во что они вляпались и что им за это светит. Пьяная драка, нарушение устава, а если будет желание командира – то и нападение на офицера и унтера, причем массовое, что автоматом подразумевает лет десять-пятнадцать каторги в далекой и снежной Сибири.

– Где старший унтер?

Из строя сделал шаг вперед Григорий:

– Ваше благородие, осмелюсь доложить! Старший унтер не может присутствовать по болезни.

– Точнее!

– Пырнули ножом в ногу, ходить не может.

«Суки! Порядок свой наводить вздумали? Так я вам помогу!»

– Вернуться в строй. Кто зачинщики? Что, никого? Тогда я, пожалуй, скомандую отбой и пойду писать рапорт о вооруженном нападении на меня пьяными нижними чинами. Пусть военные дознаватели выясняют, кто и насколько сядет.

– Вашбродь, вон те двое все начали.

– Ты чего, падла? Пили вместе, а виноват я один? Вот щас про всех обскажу, как дело было!

– Не слухайте яго, вашбродь, как на духу клянуся!

В ходе короткого, но очень бурного обсуждения выявилось трое победителей-финалистов.

– Смир-рна! Ты, ты, ты – три шага вперед. Кто из вас порезал МОЕГО унтера?

Троица загрустила, прикидывая шансы остаться на свободе. Их мучительные раздумья прервал щелчок взводимого курка, а затем и слова:

– Считаю до трех. Кто? Раз, два, три.

Гдах!

– Аааааааааа!

– Не ори, не на базаре.

Снова щелканье курка и вновь вопрос:

– Кто? Раз, два…

– Фомушка это, Фомушка-а-а-а-ы-ы-ы-ы…

– Кто из вас Фомушка? Раз?!

– Он энто, он!

Третий зачинщик бесстрашно указал на своего соседа, дрожа от радости, что он ни при чем.

Гдах-гдах!

Получивший по увесистой тупоносой пуле в плечо и бедро, Фомушка отлетел на метр назад и со всего маху приложился оземь, где и замер без сознания.

– Слушать меня! Младший унтер!

– Я!

– Составить списки: тех, кто участвовал в пьянке, пострадавших от драки, испорченного имущества. Замещаете старшего унтера до его возвращения в строй. Вопросы?

– Никак нет.

– Тем, кто повеселился! С завтрашнего дня и пока не выздоровеет старший унтер, у вас каждый день строевая подготовка. Это если я буду занят, а так еще и побегать придется в полной выкладке. Все сломанное восстановите за свой счет и своими силами. Те, кто по вашей вине получил синяки, в наряды ходить не смогут. В отличие от вас. На этом пока все. Разойдись! – Повернувшись к троице… точнее, к двум в сознании и одному без него, тихо пообещал: – Если вы в течение недели исчезнете из отряда, жить будете. Нет – сдохнете в результате несчастного случая. Вздумаете бумагу марать – обвиню в покушении на убийство и подстрекательстве к мятежу. Все понятно? Унтер! Убрать эту падаль в лазарет, объяснить им, кто такие самострельщики, навести в казарме порядок. Исполнять!