Звезда волхвов - А. Веста

Но владыка быстро привык к ее визитам и светскому, запанибрата, обращению со своей персоной и даже находил удовольствие в ее приездах, при некотором вынужденном однообразии своих контактов. Но до сих пор Геля не переступала невидимой границы, того четко очерченного круга, который ей не следовало нарушать.

Трое священников энергично продвигались к выходу из подземелья. Отец Нектарий ежеминутно заглядывал в карту, выбирая наиболее короткий путь, и они удачно миновали развилки и слепые «аппендиксы». Ландшафт подземелья изменился. Они шли вдоль коридора, выложенного старинным красным кирпичом. Стены арочного подземелья были изрыты узкими углублениями, похожими на полки.

— Мы рядом с древним кладбищем, — пояснил отец Нектарий.

Ниши-склепы были заготовлены еще при первых насельниках монастыря для похорон братии, но этот обычай так и не был исполнен. Склепы были пусты и местами затянуты белесой паутиной.

Тит шел впереди, громыхая ботинками. Во тьме его феноменальный нюх еще более обострился. Запах древесной гнили от рассыпавшихся дубовых крепей окружал его, как плотные облака. Тончайший аромат заставил его вздрогнуть и остановиться напротив ниши, прикрытой заслонкой из свежей фанеры. Целый склад фанерных обрезков лежал на хозяйственном дворе монастыря. Тит сдвинул заслонку. Сложнейшая симфония ароматных смол, драгоценных масел, юной кожи и душистых, как весенний лес, волос коснулась его ноздрей, просочилась до тончайших альвеол обоняния и оглушила изнутри. Тит опустился на колени и заглянул внутрь склепа. В норе белел длинный, туго спеленатый сверток.

Тит без усилий вынул сверток и осторожно отвернул край белого полотнища.

— Девка, — эхом рассыпалось под сводами.

— Что это? О, Господи… — выдохнул отец Нектарий.

Потрясенный владыка молча созерцал страшную находку. В скрещенном луче фонариков лицо покойницы дразнило обманчивой жизнью, на прозрачно-восковых щеках дрожали тени ресниц, под ними влажно поблескивало.

Тит хотел опустить покров ниже, но владыка остановил его руку. На простыне, в которую было обернуто тело, синела восьмиконечная звезда. Эту печать собственноручно ставил монастырский келарь, прежде чем выдать в пользование новое белье.

В тот день в монастыре обед был подан позже обычного. Виноваты в этом были обмелевшая жила Досифеева родника и утонувшая в колодце бадья. Воду пришлось привозить в цистерне. Невзирая на эти происшествия, обед был по-монастырски добротен и вкусен, но настоятель и владыка Валерий отказались от трапезы, и Тит обедал за троих. Настоятель отдыхал в высоком старинном кресле. Владыка Валерий с удивлением глядел, как торопливо, с судорожной жадностью ест Тит.

За ушами у Тита хрустели и перекатывались упругие шарики, кончик носа хищно подергивался.

— В мирских корень всех зол — сребролюбие, а в монахах — объедение, — задумчиво сказал владыка Валерий. — Ешь, ешь, Титушко, не стесняйся, чадо мое, запасай силы.

Владыка погладил Тита по рыжеватым волосам. Они клочками покрывали не только толстую бугристую шею и грузные плечи Тита, но и все его тело под широким подрясником.

— Вот Титушка служит Господу и мне, грешному, не помышляя о повышении. В то время другие норовят вырвать кус пожирнее да хватить побольнее. Одно в нем плохо, ест много и бздит громко. Так и не смог его отучить, — вздохнул владыка. — Но зато уж верен мне! Благословлю, так он и в огонь сиганет, не задумываясь.

Оторвавшись от еды, Тит важно кивнул.

Отец Нектарий не слышал обращенной к нему речи. Прикрыв изможденные, слезящиеся глаза, он неотступно думал о девушке в подземелье.

— Так вот что искал милиционер! Эту девицу уже разыскивают, — прошептал он едва слышно, — и если найдут тело, обернутое монастырской простыней…

— Скоры вы мыслями, батюшка! — зловеще заметил владыка Валерий. — А я уж думал, не догадаетесь… Никакой милиции не надо! Шуму не поднимать! Дело решим келейно.

— Как это келейно? — прошелестел отец Нектарий.

Из глаз его привычно полились слезы, и он вытер их по-детски — рукавом подрясника.

— Никому ни слова! Начнем со строгого расследования среди своих, но без огласки. Монастырь нужно оградить от всякой молвы и слухов. В наших обстоятельствах любой шорох, любое нестроение обернется хулой на всю Матушку-церковь.

— А девушка?

— Что девушка? Этой несчастной уже не помочь, волей-неволей она участвует в грязных кознях. Труп подбросили в монастырский подвал, чтобы опорочить монастырь и всех нас втоптать в грязь! Покойницу надо как можно скорее убрать с территории монастыря и забыть об этом прискорбном случае.

Тит захрустел громче, выражая свое одобрение неутомимым движением челюстей. Не в силах слышать эти нечеловеческие звуки, настоятель встал и, крестясь, двинулся к двери.

— Ступайте, ступайте, отче, отдохните. Утро вечера мудренее, — напутствовал его владыка Валерий. — Жду вас вечером, сразу после службы.

Глава 8

Тайные страсти Донны Бес

Скоро каждый чертик запросится

Ко святым местам.

Наезжая в Сосенцы, знаменитая Геля Плотникова занимала трехместный номер люкс в местной гостинице «Северяночка», не отмеченной ни одной «звездой». Чудила же Геля вполне по-звездному, заставляя всякий раз менять мебель.

Спальня как обычно была заставлена вазонами со свежими цветами, шумно работал кондиционер, но напитки и даже вода в кранах, наперекор северной природе, были отвратительно теплыми. Геля металась по спальне и, как запертая тигрица, искала выход из клетки. Наконец выход был найден: зеркало, льстивый утешитель, стерегущий вход в опасные лабиринты. Геля прогнулась, втянув живот, приподняла и сжала ладонями маленькие груди и заскулила. Подошла ближе, плотно прижалась к ледяному стеклу, с отвращением оглядывая свое лицо. Оно казалось собранным из случайных, плохо состыкованных частей, такое нестроение[2] иногда случается с «честным зерцалом» после дюжины косметических операций. На щеках Ангелины тлели малиновые пятна.

Тело выглядело моложе лица, сухощавое, нервное, как у вышколенной борзой. Со злобной насмешкой она припомнила то количество «зеленых», вбуханных в эту «мясную лавку». Но своего Геля добилась. Всякий, кто видел ее впервые, сейчас же с легким испугом вспоминал знаменитую поп-диву, которую в церковных кругах звали не иначе, как Донна Бес. Эта донна, известная своими сатанинскими выходками на сцене, была тайным кумиром Гели, и внешне Ангелина все больше походила на эту вертлявую куклу, которую распяливает на гвоздях и дергает за ниточки адский Карабас-Барабас.

«А этот кобель все равно гоняется за молодыми!»

Час назад платные соглядатаи представили ей отчет о поведении интересующего ее «объекта». Неприятности шли на Гелю со всех сторон. Коварство природы и подлость людская возглавляли этот парад. Накануне пуска завода в Досифеевом роднике исчезла вода. Впрочем, родник был Геле не нужен, — по данным георазведки, подземное море третичного периода обеспечило её на три тысячи лет. Древнее море было обширно и глубоко. Воду вполне можно было качать и в подмосковных Мытищах, но там хватало своих устроителей, ведь водяной бизнес — это далекий прицел!

Наукой до сих пор точно не установлено, почему незадолго до кораблекрушения с корабля уходят крысы. Великое предвиденье даровано этим тварям, не самым любимым людьми и Господом. Бизнесмены тоже имеют напряженный нюх на опасность и выгоду. Вода — вот валюта будущего: чистая, прохладная, насыщенная йодом и жизнетворными солями. На изгаженной, ограбленной планете она вот-вот станет дороже золота. Розовое младенчество и бурная молодость, опытная зрелость и дряхлая старость — все нуждаются в волшебном эликсире, которого становится все меньше. Предвидя эти черные для человечества дни, Ангелина уверенно смотрела в будущее. Она отхватила право на родник в жестокой схватке, чуть-чуть освященной текстами Второзакония. Грядет война за чистую воду. Апокалипсический прогноз сбывается. Звезда Полынь отравой падает на источники вод. Битва за воду скоро станет борьбой за жизнь! И она, Геля, может стать генералиссимусом на этой грядущей войне или, по крайней мере, командующей резервным фронтом. Местное население, задушенное наркотой, техническим спиртом и недоеданием, скоро изойдет под корень. По тайной статистике, задорого купленной Плотниковой у самого Шпалеры, каждый третий житель Сосенец значился как наркоман, больше половины населения страдало алкоголизмом. В крошечном городке было зарегистрировано триста больных СПИДом, среди них — двенадцать грудных младенцев. Это никуда не годилось. Узнав о плачевном состоянии местных кадров, Плотникова выкупила брошенное общежитие и так плотно заселила его китайцами, что местные просто диву давались, как в небольшом бараке помещаются тысячи раскосых «ходи» и целый рой желтолицей обслуги «водяного дела».