Моя беспокойная жизнь - Джой Адамсон

Чтобы укрепить мою уверенность в своих силах, Мюриель организовала выставку моих рисунков в Найроби. Они получили хорошую оценку, и несколько лет спустя она убедила меня показать их на выставке Королевского общества садоводства в Лондоне. За эти рисунки я получила золотую медаль Гренфел, и мне даже была предложена должность официального художника по цветам в Кью-Гарденс, но я отказалась от этого предложения, поскольку теперь мой дом был в Кении.

Сразу же после возвращения из экспедиции на горную гряду Чиулу Питер подарил мне щенка керн-терьера. Мы полюбили друг друга с первого взгляда, и терьер Пиппин стал моим лучшим другом. Мы брали Пиппина с собой в каждое путешествие, неизменно покрывая его москитной сеткой, если находились в районе распространения мухи цеце, чтобы предохранить от заболевания сонной болезнью.

Пиппин оказался замечательным певцом. Когда я пела, он присоединялся ко мне. Если я повышала голос, он подвывал на высоких тонах, если я понижала голос, то же самое делал и он. Для развлечения наших друзей мы отрепетировали своеобразный номер, в котором я пела арию из «Аиды», а Пиппин, стоя у меня на коленях, подвывал настолько точно, что наш дуэт получил широкую известность.

До восхождения на гору Килиманджаро мы с Питером по заданию музея отправились на три недели в очень жаркий район, где он занимался сбором ценного лекарственного растения. Такие травы Питер обычно отправлял в лаборатории Циба или Сандос, откуда после всесторонних исследований они уже выпускались как готовый препарат в широкую продажу.

За время нашего отсутствия в Кении было обнаружено несколько случаев заболевания бубонной чумой, и по возвращении в Найроби мы должны были сделать прививки — три укола, обычно с интервалами в несколько дней. Но это могло бы сорвать мой план восхождения на Килиманджаро с нашим другом Томасом, ботаником, работающим в Ботаническом саду города Энтеббе, находящегося неподалеку от столицы Уганды Кампалы. Поэтому мне ввели сразу тройную дозу вакцины, которая не вызвала у меня никаких болезненных ощущений.

Восхождение на гору Килиманджаро многие обычно начинают из небольшого населенного пункта Марангу в Танзании; именно здесь я и встретилась с Томасом. Нам сказали, что восхождение займет три дня и что для этого нам потребуется нанять не только проводника, но и семь носильщиков. Из продуктов мы предпочли взять изюм, орехи и шоколад, отказавшись от таких более тяжелых продуктов, как яйца, вареное мясо и сыр, предложенных нам в гостинице. В первое утро нашего пути мы шли густым лесом, где гигантский вереск достигал почти пятиметровой высоты, лианы свисали плотными занавесями, а над берегами небольших горных потоков раскинул свои кроны древовидный папоротник.

Флора была удивительной, но нам пришлось ограничиться только краткими записями, поскольку носильщики и так уже были сильно нагружены. К полудню мы добрались до «Приюта Бисмарка» на высоте более 2500 метров, который был построен немцами еще до первой мировой войны. Я порывалась идти дальше, но нас предупредили, что разумнее было бы привыкать к высоте постепенно, и мы провели остаток дня, изучая растения и наблюдая за птицами в окрестностях домика.

После холодной и бессонной ночи мы рано утром двинулись дальше. Сначала путь пролегал через лес, а затем мы вышли на поросшие вереском склоны, где наши предшественники, к счастью, оставили хорошо протоптанную тропу. Самым эффектным растением здесь была напоминавшая огромную свечу гигантская лобелия; мы насчитали несколько ее видов. Стоявшие прямо, будто закоченевшие от холода на рассвете, растения приютили в своих цветках очень редких клещей, которых просил меня собрать для него энтомолог музея в Найроби. Мне оставалось лишь потрясти полутораметровые стебли растения, чтобы стряхнуть насекомых в мою бутылку с эфиром.

Другим поразившим нас растением был гигантский крестовник (Seneco). Мы провели интересный день под вздымавшимся над нами покрытым снегом пиком Килиманджаро, описывая все встретившиеся растения.

В полдень следующего дня мы добрались до «Приюта Питерса» на высоте около 4000 метров и остались здесь до конца дня. Воздух был свежим и бодрящим, открывавшийся отсюда вид — великолепным. Берега небольшого ручья были покрыты крошечными яркими цветами.

На третье утро мы добрались до седловины между вулканами Килиманджаро и Мавензи. Последний представляет собой зазубренный конус, и, если бы его кратер не разрушился, он был бы выше Килиманджаро. Подниматься на Килиманджаро сравнительно легко, здесь не требуются ни веревки, ни альпенштоки, и всякий, кто выдерживает недостаток кислорода на высоте 5895 метров, может подняться на эту вершину.

Седловина была покрыта редкой жесткой травой, и поэтому мы были удивлены, когда увидели там следы канны, крупнейшей африканской антилопы — ее вес достигает почти 700 килограммов. Никаких признаков других животных мы не обнаружили. Мы было уже подумали, что гора принадлежит исключительно нам, когда вдруг, к нашему изумлению, увидели еще трех человек. Ими оказались американцы, от которых мы с тревогой узнали, что они не смогли добраться до кратера, не говоря уже о вершине.

К «Приюту Кибо», находящемуся на высоте более 4900 метров, мы добрались к вечернему чаю и рано легли спать. Нас предупредили, что на этой высоте можно заболеть горной болезнью, но мы с удовольствием принялись за нашу легкую и питательную пищу и чувствовали себя превосходно. Я едва смогла дождаться полуночи, когда мы собирались начать подъем на вершину Килиманджаро. Мы решили отправиться в полночь, поскольку это позволило бы нам добраться до кратера еще до того, как лед начнет подтаивать и передвигаться станет гораздо труднее.

Спать в тесном и душном домике было невозможно, и поэтому около десяти часов вечера я вышла посмотреть, какая погода. Была прекрасная ясная ночь, и высоко надо мной маняще мерцал покрытый льдом кратер. Вскоре, оставив позади носильщиков, мы отправились вверх с нашим проводником Йоганнесом.

Сначала мы шли по рыхлой лаве, но, чем выше мы поднимались, тем лава становилась мельче — она уже походила на пепел, — пока наконец не превратилась в пыль. Нередко, сделав один шаг вперед, мы соскальзывали почти на два шага назад и вынуждены были отдыхать почти через каждые четыре шага. На высоте около 5600 метров мы стали продвигаться еще медленнее и еще чаще отдыхали. Йоганнес галантно вызвался нести мой фотоаппарат, чтобы избавить меня даже от такой небольшой поклажи, и посоветовал мне прикрывать лицо, чтобы оно не обветрилось. На полпути к кратеру я увидела бабочку, занесенную, видимо, на такую высоту ветром.