Мальчик, который потерял свою бабу - Андрей Золотухин

струйкой и коснулась крашенных досок. «Пол!» – Серега опять напрягся: необъяснимая левитация действовала на нервы. Он снова сделал запрос, чтобы уточнить свой статус. «Гуманоид» – выдала пустота. «Должны быть руки и ноги…»

Где-то вдалеке вяло отозвались конечности – ну хотя бы они есть – и Серега рискнул пошевелиться. Пустота в голове взорвалась сверхновой, выбрасывая в мозг информацию в такой последовательности.

1. Я старший сержант Серега 1970 г.р. – дембель и гуманоид

2. Вчера по дороге домой я заехал в Москве к товарищу в общагу

3. Недавно я прочитал Библию и «Москва-Петушки»

Короткометражка вчерашнего дня имела следующий синопсис: поезд-общага-студенческий бар-ром и кола-пробел-«вертолеты» под скорбно-пьяные философствования друга о непостоянстве дев-пробел-гонки на детском пластмассовом грузовике, размером с садовую тачку, неизвестно как оказавшемся в коридоре общаги.

Серега пошевелился в попытке встать. В желудке поднялось цунами и покатилось к горлу, когда на его пути вдруг возник Моисей Ерофеев и, преграждая посохом путь волне, воскликнул: «Ты же советский человек!» Цунами отступило. Хотелось умереть. «Это похмелье, всего лишь похмелье» – догадался Серега. Сделав еще одно героическое усилие, он приподнял голову – с лица словно сдирали кожу и жгли железом по свежему. Не поддаваясь боли, он упрямо поднимался и, сев на кровать, понял, что проспал всю ночь лицом на голой кроватной сетке, укрывшись матрасом. Встав на дрожащие ноги, он подошел к зеркалу и увидел в отражении свое лицо в багрово-синюю клетку. Через общее отвратительное состояние проклюнулось ощущение еще более нехорошее, и Серега сосредоточился – точно, Он.

Не прошло и полгода с тех пор, как Серега, перетаскивая аэродромные плиты, надорвался на службе Родине. Капитан медслужбы, привычно командуя «нагнись-раздвинь», весело выдал диагноз и освободил на месяц от работ, шепотом добавив, что бухать нельзя. Серега старался со спиртным не частить и спустя время недуг волшебным образом покинул место обитания.

Надо было что-то делать, завтра поезд домой. Серега в похмельных думах завалился на кровать и не шевелился, пока шторм в желудке не успокоился. Ближе к обеду дверь распахнулась и свежий, как будто не бухавший вчера Жека (что значит студенческая закалка), весело спросил:

– Ну, как ты тут?

– Мне пиздец.

Причина пиздеца, как и клетчатая физиономия, развеселила веселого Жеку еще больше, друг называется. Отсмеявшись, он торжественно сказал: «Ладно, будем тебя спасать» – и пропал за дверью. Только бы не за водкой. Через пять минут Жека снова появился и, хрюкая от смеха, поведал.

– Короче, девчонки с «меда» сказали, что надо купить свечи, вот список производителей и названия.

– Свечи?

– Да.

– Как романтично. Их же не глотают?

– Нет.

В прекрасных глазах девушки-провизора стоял вопрос вопросов: чем надо ударить человека, чтобы на лице получился синяк в клеточку. Девушка была красива. Тем хуже почувствовал себя Серега.

– Здравствуйте, у вас есть, эм, геморроидальные свечи.

– Здравствуйте, а для какого возраста?

– Ну, примерно для моего, – промямлил Серега и протянул в стеклянное окно список с названиями снадобий. Девушка выложила на прилавок прозрачную упаковку свечей цвета морской волны и формой напоминающих патроны.

– Один раз не Тинто Брасс, – хмыкнул за спиной Жека. В глубине прекрасных глаз девушки-провизора шевельнулось сочувствие. Бежать, бежать отсюда… Ну, как бежать.

Прием лекарства в одночасье сделал Серегу прожженным циником. Жека, слава богу, свалил в институт, и Серега лежал на кровати в холодной общаге и думал, что вряд ли теперь что-то может его удивить. За философскими размышлениями боль постепенно утихала, внутренняя качка уступила место штилю, и он заснул, уставший от перипетий первого дня гражданской жизни.

Новый сигнал организма, словно горн, разбудил его «по тревоге». Обоняние надежным компасом привело его в общажный туалет. Серега расстегнул брюки и облегчение сменилось ужасом – струя, бившая в фаянс, была цвета морской волны. Серега огляделся: треснувший кафель, беленый потолок и серая погода за окном были цвета вполне привычного. Тем страннее смотрелся здесь цвет экзотических морей.

Жека чуть не сдох. Он подвывал, задыхался и вытирал рекой льющие слезы, дрыгал худыми ногами и закрывал лицо ладонями, чтобы не видеть узорчатую Серегину физиономию. «Ладно, будем тебя спасать». Вернулся он с похоронным видом.

– Ты только не волнуйся…в общем, это… вещество в свечах… попало в кровь и…ну, ты, конечно, будешь жить, но …какое-то время будешь ходить с синими яйцами! А-а-аааа!!!

Жека задергался, как паяц на веревочке, упал в конвульсиях на стул и стал ржать во все горло, уже не сдерживаясь. Серега мрачно смотрел на друга.

– Кретин. Че сказали медички?

– Да все нормально, просто свечи дают такой интересный эффект.

– Уф.

Сутки спустя Серега лежал на верхней полке купе. Он вез домой два года жизни, полные тягот и лишений воинской службы. И, как символ грядущего, геморрой.

Таракан

Марьяна с раннего утра была в расстроенных чувствах: при уборке за обувной стойкой она обнаружила таракана и обомлела, отродясь в ее квартире тараканов не было. Афиной Палладой налетела Марьяна на таракана, в божественном гневе гоняя ничтожную тварь пылесосом по углам коридора, пока не намотала его кишки на щетинистый валик тевтонского беспроводного монстра. Удовлетворение от убийства кармически вернулось подскочившим давлением, и, наскоро закончив уборку, Марьяна надела японский электронный тонометр, легла на диван и глубоко задышала диафрагмой, как учили в интернете. Вдох – медленный выдох, вдох – выдох. Цифры показывали повышенное, но не критично, и Марьяне вспомнилось детство и мама, качающая резиновую грушу, когда измеряла давление сначала бабушке, а потом за компанию и ей. Сдавливающая манжета на плече, холодок фонендоскопа на сгибе, танцующая по шкале манометра стрелка и бодрое мамино – «как у космонавта» постепенно привели давление в порядок. Нахлынула ностальгия.

Все это напоминало изгнание из рая. Жили себе спокойно люди раньше: растили детей, встречали Новый год, собирали урожай, планировали пятилетки, ходили в армию, вроде и не грешили особо, так по мелочам. Но видимо слишком мягкотелы стали, слишком неискушенны и благостны в массе своей, что решил боженька лавочку прикрыть. И началось – свят-свят, ежедневно живешь в искусе, страхе и чудесах. Марьяна сняла японскую диковину – басурмане; ишь, Курилы им отдай.

Ностальгия перелила мысли о здоровье в конструктивное русло, и Марьяна вспомнила, как вчера звонила подруга и рассказала про ноу-хау, увиденное по телевизору. Подруга, давняя почитательница передачи «Здоровье на диване», постоянно находит там полезные для здоровья и омоложения вещи. Вот и в этот раз нашла «Апгрейд» – чудо космической медицины.

– Представляешь, там ведущая, такая с модной прической, рассказывала, что знакомая пожилая женщина восьмидесяти с лишним лет начала пользоваться «Апгрейдом» и встала с инвалидной