По большому счету - Евгения Письменная

Игнатьев замолчал, Тулин, не произнеся ни слова, стал расчерчивать квадраты на листе, который лежал на столе. Несколько минут оба сидели в тишине.

Оба не раз участвовали в бесконечно долгих переговорах с республиками о сохранении рубля. Только месяц назад в Ташкенте прошло совещание руководителей центральных банков стран СНГ, где было подписано соглашение об основных направлениях по проведению денежной политики в рублевой зоне. Его готовили при участии Международного валютного фонда. Оно предлагало придерживаться единого уровня инфляции, установить одинаковые ставки по централизованным кредитам и согласовывать размеры кредитной эмиссии. Основой единого денежного пространства на территории СНГ должен был стать «рубль Банка России»[29].

Тулин первым прервал молчание.

– А давай прямо сейчас напишем указ?

Игнатьев смотрел на коллегу с удивлением.

– Сейчас?

– Да, сейчас. Что тянуть-то?

Игнатьев неуверенно, легонько кивнул головой.

– Давай попробуем.

Тулин энергично повернулся к компьютеру. Пока грузился текстовый редактор, он стучал пальцами по столу. Как только программа открылась, Тулин заклацал клавишами, белые буквы посыпались на синий экран: «Указ. О мерах по защите денежной системы Российской Федерации».

Он немного отстранился от экрана, посмотрел, как будто прицеливаясь:

– Да, так и оставим.

И пальцы застучали по клавиатуре с сумасшедшей скоростью: «В целях защиты денежной единицы Российской Федерации – рубля, установления Российской Федерацией контроля над денежным обращением в пределах ее границ и достижения сбалансированности расчетов России с другими государствами, использующими рубль в качестве платежного средства, постановляю». Тулин обернулся на стоящего позади Игнатьева.

– Так?

– Так!

Игнатьев посоветовал писать кратко, в общих формулировках, чтобы передать ЦБ реализацию механизма. Через десять минут указ из трех пунктов был готов[30]. Оба с нетерпением ждали, пока отжужжит принтер, и перечитали отпечатанный лист.

Тулин поднял глаза на Игнатьева.

– Нормально?

– Да, хорошо.

Игнатьев положил листок в бумажную папку. На ней, в верхнем правом углу, мелкими буквами написал слово «указ». Он объяснил коллеге:

– Сегодня покажу Гайдару.

– Да, давай.

Тулин потянулся и подвинул к себе отложенную стопку бумаг.

– Еще много работы. Надо успеть.

Они по-деловому распрощались. Игнатьев пошел к Гайдару. Вот так – за десять минут, между другими ежедневными делами и заботами – изменилась жизнь нескольких стран. Для всех республик это стало началом самостоятельной финансовой жизни. Ельцин, президент России, подписал указ на следующий день, в воскресенье.

Окончательный и бесповоротный финансовый развод с республиками произошел только год спустя, когда Россия поменяла деньги, оставив бывшим республикам, которые не ввели свою валюту, старые, советские рубли. Те встанут перед выбором: либо они будут членами нового валютного союза на условиях, предложенных Москвой, либо денежная реформа станет для них конфискационной[31]. История пошла по второму пути.

Золотой круиз

Матюхин старался не пропускать вечеринки сотрудников КГБ. Этот профессиональный круг не размыкается никогда. Там можно было в свободной обстановке поговорить с единомышленниками. Те, кто побывал в школе КГБ, уже никогда о ней не забывают. Коллеги на встречах делятся проблемами, иногда помогают друг другу решать вопросы.

И на этот раз, получив приглашение на посиделки, он собрался, несмотря на сильную занятость. Он шел на эту встречу не просто так, а с конкретной целью: за информацией.

Матюхину не давала покоя фраза его коллеги по КГБ Бориса Баннова, которую тот обронил в прошлый раз, будучи немного навеселе: «Что, Жора, трудно рулить финансами, которых нет? Умыкнули у тебя из-под носа золотишко-то!» И сколько ни пытался Матюхин выяснить, что Баннов имеет в виду, его коллега только хохмил.

Но Матюхин понимал, что фраза Баннова – не пьяная болтовня. Он хорошо знал о репутации Бориса. А точнее, был в курсе, что Баннов на хорошем счету у руководства КГБ и не раз выполнял их специальные поручения. Высокий и улыбчивый Баннов работал журналистом. Для сотрудников КГБ работать журналистами, экспертами в разных организациях – обычное дело. Это их работа: казаться кем-то другим и добывать нужную информацию.

Матюхина не оставляла мысль поговорить с Банновым еще раз. Фраза «умыкнули золотишко» крутилась в голове постоянно. Иногда он вспоминал ее ни с того ни с сего: посреди рабочего дня или вечером, принимая душ.

Матюхин рыскал глазами в поисках Баннова, но не мог его найти. «Неужели не придет?» Он был раздосадован.

Баннов пришел. Он часто улыбался и хохотал. Вот и в тот раз казалось, что сначала появилась в дверях его фирменная широкая улыбка, а потом он сам.

Матюхин решил не медлить, торопливо подошел к Борису.

– Боря, надо поговорить!

Баннов скупо улыбнулся.

– Мне уж точно не надо. Думаешь, я не понимаю, о чем ты хочешь поговорить?

– Хорошо, что понимаешь. Это вопрос серьезный.

– Жор, ты думаешь, я совсем чокнутый и не понимаю, что вопрос серьезный? Но ты сам знаешь, что я не могу ничего говорить. Не положено.

Матюхин вздрогнул, залившись краской. Он начал кипятиться и стал тараторить полушепотом:

– Кем не положено? Твоим покровителем Крючковым? Где он сейчас? В камере? Чьи ты секреты собираешься хранить? Страна задыхается без денег. Ты, может быть, ей помочь можешь, а ты секреты хранишь. Ты кого защищаешь: страну или начальство?

Слова сыпались, словно мелкие горошины. Матюхин даже ухватился за край пиджака Баннова на случай, если тот решит ретироваться. Но тот стоял не двигаясь и смотрел в глаза Матюхину.

Баннов был на хорошем счету у бывшего председателя КГБ Владимира Крючкова. Борис не раз успешно выполнял его деликатные поручения, за это руководство его ценило. Но крах Советского Союза больно ударил по КГБ. Крючков был среди членов ГКЧП и сразу после провала путча оказался в «Матросской тишине». После развала Советского Союза КГБ было деморализовано, сотрудники искали себе работу и применение. Так было и с будущим президентом России, подполковником КГБ Владимиром Путиным, который в начале 1990-х нашел себя в Санкт-Петербурге на гражданской службе в мэрии. Это спустя много лет КГБ вернет свое влияние и Путин, возглавив его преемника – Федеральную службу безопасности, возьмет Крючкова своим советником. Но в начале 1990-х всем казалось, что ему наступил конец. Советские архивы, которые начали публиковаться в конце 1980-х и начале 1990-х, открыли негативную роль КГБ в истории Советского Союза. Именно Комитет был в центре противостояния с другими странами, именно он организовывал охоту на инакомыслящих и диссидентов. Сотрудники КГБ, которые должны были быть разведчиками и защитниками, очень быстро превратились в надзирателей, навязывающих жесткие правила. Именно они преследовали писателя, Нобелевского лауреата по литературе Александра Солженицына и лауреата Нобелевской премии мира Андрея Сахарова. Эти и другие деяния стали жирным пятном на репутации КГБ.

Баннов недолго держал паузу и сдался.

– Ладно, давай посидим, побеседуем.

Матюхин и Баннов прихватили с общего стола бутылку водки, тарелку с несколькими бутербродами с докторской колбасой и сыром. Водрузив бутылки и снедь на тумбочку, они уселись в креслах в углу комнаты. Баннов начал рассказ:

– Мне поручили следить за вывозом золота. Не мешать, не препятствовать, а просто следить, как это будет проходить. Мне выписали командировку, по итогам я должен