Станция-Крепость(СИ) - Артем Матюшенко

Где же люди, где хозяин кабинета? Подумал он. Бросили тут одного! Надо идти их искать, выяснять что случилось.

На двери с наружней стороны, была прикручена плексиглазовая табличка — Начальник станции. В коридоре было тихо и темно. Максим вернулся в кабинет и достал фонарик. Вновь вышел в каридор, дверь закрывать не стал, все — таки из залитого солнцем кабинета попадало немного света. Небольшая квадратная площадка с железной лестницей в углу, ведущей к железному люку в потолке. — Наверно на чердак лаз. — Подумал Максим.

На стене пустой стенд, с надписью по верхнему краю — профсоюзный уголок.

Справа была широкая деревянная лестница ведущая на первый этаж. Спустился, подсвечивая себе фонариком. Двери обычные деревянные, окрашенные как и стены, во все тот же серый цвет, с трафаретными надписями. Милиция, медпункт, служебный туалет и оббитая железом с надписью касса. Все четыре двери были закрыты на ключ. В зале ожидания было светло и он выключил фонарик. Ни голосов, ни людей он по прежнему не услышал и не увидел. В боковых стенах зала были входные двери. Слева большая двустворчатая дверь, справа небольшая дверь запасного выхода. С боков обеих дверей, высокие зарешеченные окна. Окошко кассы. Двухметровые деревянные скамейки со спинками стояли в два ряда, попарно, всего шестнадцать штук. Напротив, проем коридора, слева от него дверь с надписью — Буфет. Максим пересек зал и прошел в коридор, он был подлиннее первого. Слева направо шли двери: служебное помещение, кухня, подвал, камера хранения, туалет М, туалет Ж. Единственными открытыми оказались туалеты. Максим заглянул в мужской. Раковина умывальника, зеркало над ним и кабинка с одним унитазом. Вышел, подумал и заглянул в женский. Точная копия. Обратил внимание, что вместо салфеток или туалетной бумаги, в кармашке торчала газета. Вытянул. Гудок, за 1973 год. Ну да, что еще на станции может быть. Только год почему такой старый, из старой подшивки, что ли? Вышел опять в зал. Отсутствие людей начинало пугать. — Не может быть никого на станции! Не бывает такого. Только в книжках фантастических. — Подумал он. Где герои оказывались в таком же мире, но без людей.

Решил выйти на улицу. Большая двустворчатая дверь была закрыта изнутри. Открыл железный засов и приоткрыл ее. А улицы, то и нет! Небольшое кирпичное крылечко. И железнодорожный путь, даже перрона нет. Вдали полоса леса, с боков кстати тоже лес. Спустился с крылечка, справа вагоны, а слевой стороны железнодорожный путь по широкой дуге поворачивал и уходил в поле. Справа стояло два грузовых вагона, те, что он уже видел из окна кабинета. Один закрытый деревянный, другой полувагон с углем. Метров через десять после вагонов путь просто обрывался, как бритвой срезано, удивился Максим. Ёк макарек! может макет, для съемок? Он оглянулся и осмотрел станцию снаружи. Дом был добротный, старой постройки. По красному кирпичу, шел узор из белого силикатного. Одноэтажный с мезонином. Всплыло в голове слово. В мезонине с широким полукруглым окном и располагался тот самый, кабинет. Мезонин над левым крылом, правое крыло, чуть длиннее. Окна убраны узорчатыми, крепкими решетками. Здание Максиму понравилось, крепкое, надежное, и главное не безликое, а имеющее свой стиль. — Явно старой постройки. — Его мнение подтверждалось и видом водонапорной башни. Круглая, крепкая и приземистая. Высотой чуть выше небольшого шпиля на мезонине.

Метров восемь, может чуть выше. Прикинул Максим.

Между станцией и башней, было всего метров двенадцать. Он решил обойти территорию по периметру. Почти, впритык к башне стоял большой железный гараж. Запасная дверь, ведущая в зал ожидания была закрыта.

Наверное, тоже изнутри. Подумал Максим. Как же я там очутился, из воздуха, что ли? Мистика какая — то! А может, розыгрыш такой? Хотя, он не знаменитость, чтобы так, ради него расстараться.

С противоположной стороны станции, напротив железного гаража, к ее длинному крылу, был пристроен кирпичный флигель. Метров восемь в длину и тремя небольшими зарешеченными окнами. Над дверью, закрытой на большой навесной замок, надпись — Мастерские. К торцу мастерских было пристроено квадратное здание, с одним небольшим окошком под самой крышей, с высокой черной железной трубой. Явно котельная. С трех сторон вокруг станции рос лес и только со стороны котельной, большое поле. До леса, было метров двести пятьдесят — триста. Во дворе станции, зеленела травка, куст шиповника и рябина.

Стоп! Так не бывает! Ладно трава зеленая, и небо, не по осеннему чистое и глубокое. Но на рябине и шиповнике цветы. Не может осенью, растение цвести! Весна? Мало того, что не понятно где очнулся, так еще и во времени провалился! А ведь он смотрел передачу, где люди пропадали из дома, а потом возвращались через какое — то время, с полной потерей памяти. Иногда, они даже, не помнили, кто они и как их зовут. Может и с ним такое произошло. Тогда надо все обследовать, и выяснить где он, и как добраться домой. Если он стал жертвой экспериментов, то это косвенно может объяснять и то, что он оказался в закрытом помещении. Может, тут еще вход есть, потайной!

Максим обошел здание и вошел в главный вход. Странности немного напрягали и он закрыл за собой дверь на засов.

Что он еще не осмотрел? Ах да буфет. — Он без всякой надежды толкнул дверь. На удивление дверь поддалась. — Странно, он почему то думал, что будет закрыто. Прямоугольное помещение, пимерно четыре на шесть. Два окна, у дальней стены стойка, за стойкой дверь, скорее всего выход на кухню. Четыре квадратных столика, с серыми застиранными скатертями, у каждого по четыре деревянных табурета. У входа прибита простая металлическая вешалка в пять крючков. За стойкой небольшой деревянный стелаж, весы, старый холодильник «Урал», с защелкивающейся ручкой. На стойке стопка тарелок с надписью — Общепит, алюминиевый чайник с надписью — Кипяток, рядом пачка сахара рафинада и пластмассовый поднос с перевернутыми гранеными стаканами. Небоьшая стеклянная витрина под стойкой, была пуста, если не считать нескольких пустых же стальных судков или лотков. Точно Максим не знал как они называются. А вот стеллаж его заинтересовал. На одной полке стояли выложенные пирамидкой консервы — завтрак туриста, тефтели рыбные, килька в томате, сайра с добавлением масла и горбуша, по бокам шесть банок сгущенных сливок. Выше чай индийский со слониками, спички, сигареты и папиросы. Черные с зеленым пачками папирос Герцеговины флор, рядом соседствовали сигареты без фильтра Ватра, с фильтром болгарские Интер и Опал. На нижней полке слева, пачки печенья земляничного, соломка хрустящая и сухари студенческие в пачках, несколько плавленных сырков Дружба и стопка плиток шоколада Театрального, четыре бутылки Боржоми и две двухлитровых банки яблочного сока. Нижняя полка слева больше всего заинтриговала Максима. Пара бутылок Пшеничной водки соседствовали с тремя бутылками азербайджанского коньяка в три звездочки, бутылкой советского полусладкого шампанского, бутылкой портвейна Агдам и бутылкой Рижского светлого пива. Холодильник был пуст. Зато раздвинув фанерные створки под прилавком Максим обнаружил еще ящик шампанского, ящик водки, три ящика пива и ящик портвейна. А также две больших коробки. В одной коробке были сложены консервы, в другой сигареты и папиросы. Ради спортивного интереса Максим развернул пачку печенья, плесени не было. Понюхал — пахло приятно, отломил — рассыпчатое. Даже пожевал кусочек. Хорошее, свежее печенье.

Прошел на кухню. Большая дровяная печь с оной стороны, рядом разделочный стол и трехконфорочная печь Лысьва. Напротив стол с разной посудой и кастрюлями. Весы на тумбочке. Мойка на две глубоких стальных раковины. Открыл дверцу в углу — кладовая. Полки с продуктами, сухое молоко, яичный порошок, пакеты с солью, большая жестяная банка с томатной пастой, пачка лаврового листа, специи, сода, трехлитровый бидон с подсолнечным маслом, горчичный порошок и бутылка пищевого уксуса. На полу три ящика минералки и неполная коробка яблочного сока. Рядом мешок картошки, и по половине мешка лука и моркови. Напротив шкаф, в нем небольшие мешки, кило по пять — шесть с рисом и крупами, семь пачек макарон. Максим непроизвольно прикинул количество продуктов. — Если с консервами считать, то одному на полгода растянуть можно. Открыл закрытую на внутренний засов дверь. Как он и предполагал другая дверь вела в обследованный ранее коридор. На всякий случай толкнул еще раз дверь с надписью Камера хранения, убедился что ничего не изменилось и пошел в кабинет на второй этаж.

Первым делом обследовал шкаф. Синий форменный китель с петлицами, полосками и звездами и на рукавах, синие брюки, к ним фуражка с красным верхом и железнодорожной эмблемой. Серый длинный дождевик, сапоги — пара кирзачей, пара резиновых.

Размер сорок три, как раз по мне. — Машинально отметил Максим. Может это игра такая, надо стать начальником станции. — Криво усмехнулся он. А брючки — то коротковаты будут! Не густо, пошли дальше. Во второй секции за стеклянными дверцами был чайный сервиз, еще три типичных железнодорожных стакана в подстаканниках, четыре пятидесяти граммовых стопочки и бронзовый десятисантиметровый бюст Дзержинского.