Рандеву - Верхуф Эстер

— Симона!

Я оставила посуду как есть и вышла на улицу.

Во дворе стояли Эрик, Петер, Антуан и Мишель. Было тепло, наверняка не меньше двадцати пяти градусов, хотя подходил к концу октябрь. Нам мало-помалу начинали открываться преимущества переезда в южную страну.

— Да?

— Ты очень занята?

— Нет, не очень.

— Тогда, может быть, съездишь в Бигано за трубами и фитингами для отопительного котла и бойлера? Петер звонил утром Жерару Мийешану, и там сказали, что все готово.

— Бигано? А где это?

— К юго-западу от Бордо, — ответил Петер.

Как будто мне это о чем-то говорило.

— Ехать нужно к морю, — добавил он тут же. — Это очень просто. Городок лежит на шоссе А66, и если на магистрали у Бордо взять направление на Аркашон, то прямо наткнешься на табличку «Бигано».

Я никогда еще не бывала дальше окружной дороги Бордо, да и то машину вел Эрик.

— Полтора часа езды, — сказал Эрик. — Может, чуть больше. Я бы с удовольствием привез трубы и фитинги сам, но мне надо заняться балками, чтобы завтра можно было уложить новые и, может быть, начать с полами. А если ты привезешь фитинги, днем мы будем делать систему отопления. С тобой может поехать Мишель. Он все проверит, а то молодцы в Бигано не особенно аккуратны.

Меня будто пригвоздили к стене.

Мишель отвел глаза и переминался с ноги на ногу. Наконец мне удалось выдавить из себя:

— А… Мишель не нужен сегодня на работе?

— У него болит колено, так что от него проку немного, — ответил Петер.

Антуан и Петер отошли к одному из автобусов.

— Не забудь чековую книжку, — напомнил мне Эрик, присоединяясь к ним. — Мишель знает, где это, он там много раз бывал.

— Эрик…

Муж повернулся на одной ноге.

— Да?

— А Мишель не может съездить один? Я могу позвонить в мастерскую, спросить, сколько это стоит, и дать ему подписанный чек.

Эрик вернулся. Наклонился ко мне.

— Мне не хотелось бы, чтобы что-то из деталей оказалось не в порядке. Мишель сможет это проверить. А что парень будет делать с чеком, если окажется, что сумма на нем слишком велика? — Эрик смотрел мне прямо в глаза. — Не усложняй, Симона. Петер говорит, что это прямая дорога, почти автострада, очень удобная.

Мой муж думал, что я боюсь ехать. Все, что я могла бы еще возразить, только привлекло бы лишнее внимание.

Я нехотя кивнула и пошла прочь, вокруг дома, к каравану.

Ехать в какой-то Бигано, полтора часа (или еще дольше), сидя рядом с Мишелем, чтобы привезти трубы и фитинги. Трубы и фитинги! Ничего себе!

Запершись в прицепе, я бросилась в душевую кабину и посмотрелась в зеркало, проверяя, не растеклась ли под глазами тушь и в порядке ли моя голова. Затем в задумчивости расчесала волосы, спрашивая себя, можно ли неправильно понять эту персональную опеку средь бела дня. Посмотрев на зубные щетки, решила, что не будет большого греха, если я лишний раз почищу зубы.

Сердце колотилось где-то в горле. Из всех мужчин, которые тут околачиваются, как назло, именно Мишель должен ехать со мной в Бига… Да как же это называется?

Я достала чековую книжку, положила в сумку и пошла к машине.

Мишель уже стоял возле автомобиля. Я задалась вопросом, что за мысли у него в голове. Он смотрел на меня всего долю секунды, но я узнала достаточно.

Предприятие Жерара Мийешана располагалось в промышленной зоне сразу за чертой Бигано и представляло собой строение с белыми гофрированными стенами. Вокруг был внушительный забор. На воротах замок. Парковка пустая.

Я остановила машину у забора. Мишель вышел и направился к переговорному устройству, потом посмотрел на табличку из пластика, висящую рядом. По его позе я угадала, что он раздражен. Через минуту вернулся и сел в машину.

— Закрыто.

— Как закрыто?

Мишель пожал плечом.

— Сейчас пять минут первого. До половины третьего у них обед.

— Не может быть…

— Не попади мы в пробку возле Бордо, запросто успели бы. Глупость какая-то! Не повезло.

— А там нет кого-нибудь, кто мог бы помочь? Я имею в виду… Нельзя ли кому-то позвонить или еще что-нибудь сделать? Не могут же они так поступить? Мы ехали два часа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Без толку. Там никого нет. Забудь об этом.

И что теперь? Обратно домой? Мы были в дороге около двух часов. И должны возвращаться. Бессмысленно.

— Давай перекусим, — услышала я голос Мишеля. — Я что-то проголодался.

Поскольку я явно пребывала в нерешительности, он добавил:

— Просто поезжай дальше, в Аркашон.

Я машинально нашла свой мобильный телефон и набрала домашний номер, чтобы сообщить Эрику, что мы задерживаемся. Я пыталась позвонить десять раз, одиннадцать, двенадцать. Безуспешно. Звонить Эрику на мобильный не имело смысла. Я сама видела, что он остался заряжаться в караване.

— Домой звонишь?

Я кивнула.

— Им же не слышно телефон. Они занимаются балками наверху.

Попыталась дозвониться еще раз. Ответа не было.

Завела машину.

— Попробую позже.

Мы нашли свободный столик под сине-белым навесом ресторана, который назывался «Пират». Оттуда открывался вид на набережную, пляж и воду. Меню оказалось смешанным. Пицца, отварные мидии, блинчики, гамбургеры, салаты с экзотическими фруктами и моцарелла.

Для октября там было довольно много посетителей, главным образом жителей Бордо, как определил Мишель по говору наших соседей: для них Аркашон на Атлантическом океане то же самое, что Довиль[20] для парижан.

Мишель знал, о чем говорит, ведь он родился и вырос в этих местах. Мне хотелось узнать о нем побольше, но он перехватил инициативу, и мы разговаривали о вещах, которые в нормальной обстановке едва ли могли бы меня заинтересовать. Подумать только — французские диалекты, по-видимому, не так сильно различаются между собой, как в Нидерландах, и французы могут понять друг друга в любом уголке своей страны. Сейчас меня это безмерно увлекло, потому что информация исходила от Мишеля. У него были прекрасный голос и чудесные интонации. Перекатывающееся «р», глубокое «а», которое неизменно заканчивалось чем-то вроде стона. Он говорил хрипловато и немного медленно, подыскивал самые простые слова… Знал, что иначе я его не пойму. Я упивалась его словами, как домашней сангрией, которую официантка поставила перед нами на стол — этакий приветственный напиток.

— Марсельский выговор можно узнать так: они всегда растягивают конец предложения. Если слово оканчивается на «ф», то получается что-то вроде «эффе».

— Я еще не так хорошо знаю ваш язык, чтобы уловить это отличие.

— Достаточно услышать один раз, можешь мне поверить.

— Непременно буду обращать внимание.

Я отпила еще глоток сангрии.

Приятным в этой ситуации было то, что я могла беззастенчиво разглядывать Мишеля, ведь если с кем-то разговариваешь, то обычно и смотришь ему в глаза или, по крайней мере, глядишь в лицо. К тому же рядом не было знакомых. Никого, кому мог бы броситься в глаза интерес, проявляемый нами друг к другу.

Мне нравилось абсолютно все, что я в нем открывала. Красивый, мужественный, ладно скроенный. Мускулатура явно не накачана в спортивном клубе, да он и не выставляет мышцы напоказ. У меня не создалось впечатления, что он тщеславен. Нельзя было ожидать, что строители будут наряжаться на работу, но они частенько надевали что-нибудь, что прежде считали красивым, так что и по рабочей одежде о них можно было кое-что узнать. Например, Эрик работал то в одной, то в другой застиранной розовой рубашке-поло от «Лакоста»[21] и в свитерах от «Гастра»[22] со сломанной молнией. Этот гардероб напоминал ему о том времени, когда он отваживался играть в гольф, чтобы и на отдыхе быть вместе со своими клиентами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})