Мщение Баккара - Понсон дю Террайль

Он находился в сильном волнении.

— Теперь, — бормотал он про себя, — я не сомневаюсь больше, этот молодой человек, укравший мой портрет и назвавшийся моим прежним именем, — не кто иной, как Баккара…

При этом имени мнимый маркиз задрожал всем телом.

— Но для чего же она украла этот портрет? — спросил он себя через несколько минут после этого.

И вдруг он вспомнил о настоящем маркизе, о Альберте-Фридерике-Оноре де Шамери, которого он оставил за два года перед этим на пустынном островке.

— Боже! Боже мой! — прошептал он в глубоком страхе. — Что, если он не умер и возвратится сюда!.. Ох этот портрет!.. К чему она украла его?

В это самое время в дверь его комнаты постучали.

— Войдите! — крикнул резко Рокамболь, начиная сознавать, что ему необходимо какое-нибудь развлечение.

Вошел управитель Антон. В это время часы пробили одиннадцать вечера.

— Извините меня, господин Альберт, — сказал он, — но если я и пришел так поздно, то потому только, что услышал ваши шаги и вообразил, что вам что-нибудь нужно.

— Мне положительно ничего не нужно, мой друг, — ответил мнимый маркиз, стараясь изо всех сил принять спокойный и веселый вид.

Старый Антон попятился и сделал вид, что хочет выйти.

— Куда же ты, мой старый друг, заметил Рокамболь, сядь, мой старик, поговорим.

Антон сел и опять стал пристально и внимательно смотреть на него.

— Однако, право, странно, господин Альберт, —сказал он, как вы переменились.

— Ты находишь?

— Дело в том, что в чертах лица каждого взрослого непременно остается какое-нибудь сходство с его детскими чертами…

— А в моих чертах не осталось разве ни малейшего сходства? — спросил Рокамболь, который в свою очередь стал пристально всматриваться в старого Антона.

— Положительно никакого, у вас все не то… У вас и улыбка, и взгляд и, наконец, все не то… У вас были голубые глаза, а теперь они стали серые.

Мнимый маркиз почувствовал, что начинает бледнеть под взглядом управителя.

— Можно даже подумать, что вас подменили в Индии, — продолжал Антон.

— Старый безумец, заметил Рокамболь, мрачно и глухо засмеявшись, послушай-ка, окажи мне услугу, будь моим слугой и сними с меня сапоги, они что-то ужасно жмут мне ногу, и потом позволь мне лечь спать.

Сказав это, Рокамболь сел в большое кресло и протянул сперва свою правую ногу. Эта нога была та самая, на которой, по воспоминаниям старого управителя, должно было находиться родимое пятно, которое не могло исчезнуть само собой.

Мнимый маркиз имел обыкновение носить очень широкие штаны… Антон встал на колени перед креслом и начал снимать сапог. Мнимый маркиз находился у камина, на котором горели две свечи, так что свет от них хорошо освещал голую ногу маркиза.

Но вдруг старик громко вскрикнул.

— Что с тобой? —спросил тревожно Рокамболь.

— Что со мной! Что со мной! — бормотал несвязно старый слуга-управитель. — Это ведь ваша правая нога? Не так ли?

— Ну, конечно.

— Так на этой-то правой ноге у вас было, повыше колена…

Рокамболь нервно вздрогнул.

И в это-то время старый Антон бросил в первый раз подозрительный взгляд на своего молодого господина.

— Что ты тут еще болтаешь? — проговорил резко Рокамболь.

— Правду.

— Что же у меня было на правой ноге?

— Такой знак, который положительно нельзя вывести.

— Ты сумасшедший!

— О, нет! — заметил старик, не спуская с него своих глаз, — я не сходил с ума, этот знак… этот знак…

— Ну и что, этот-то знак и уничтожился от времени. Разве ты не знаешь, что у человека не изменяется только форма, а материя беспрестанно меняется… и рубцы…

Это последнее слово было путеводным лучом для старого Антона.

— Вы лжете! — вскричал он. — Дело идет не о ранах, а о родимом пятне… которое нельзя ничем вывести.

— Мерзавец! — закричал гневно мнимый маркиз. — Ты, кажется, позволил себе изобличить меня во лжи?..

— Вы не маркиз де Шамери, вы не мой господин, — повторил твердо и громко старый Антон.

Эти слова поразили Рокамболя, как громом; он понял, что проиграл, и, однако, попробовал не изменить себе.

— Старый пустомеля! — пробормотал он. — Я выбросил бы тебя за окно, если бы не любил тебя и если бы ты не нянчил меня.

Но Антон продолжал враждебно смотреть на него.

— Ну, хорошо, — сказал он, — если вы действительно маркиз де Шамери, то покажите мне вашу грудь.

— Это еще зачем?

— Покажите мне ее.

— Но… ты, кажется, начинаешь давать мне приказания?

— Может быть…

— Негодяй!

— Сударь, — сказал тогда твердо старик, — вы можете приказать наказать меня, если я лгу, но теперь покажите мне вашу голую грудь, или я позову на помощь и буду перед всеми отстаивать то, что я только что сказал вам.

Эта угроза произвела могущественное действие на Рокамболя. Он несколько времени чувствовал, что находится во власти старика.

Тогда он расстегнул совершенно машинально жилет и рубашку, а Антон взял свечку и, рассматривая грудь мнимого маркиза, медленно сказал:

— Если вы только действительно маркиз де Шамери, то у вас должен быть на левой стороне груди четвероугольный шрам, происшедший от сломавшейся рапиры, когда вам было всего восемь лет. Вы не маркиз де Шамери, и вы, без сомнения, убили его! — добавил старик с необыкновенной энергией.

— Молчи! — воскликнул Рокамболь, бросаясь на старика и схватывая его за горло. — Молчи!

Мнимый маркиз де Шамери позеленел. Его глаза налились вдруг кровью, он испустил глухое рычание, а на его губах выступила белая пена. Блистательный маркиз де Шамери, спортсмен, светский человек, исчез, и вместо него явился простой бандит, ученик сэра Вильямса — Рокамболь-убийца.

Старый Антон был еще довольно силен и попробовал защищаться.

Но Рокамболь схватил его за горло железными руками и помешал ему кричать.

— Молчи! — повторил он. Молчи или я тотчас же убью тебя.

В эту самую минуту на больших часах замка пробило полночь.

— Теперь все уже спят, продолжал Рокамболь, я убью тебя и никто тебя не услышит. —. Затем он схватил старика и повалил его на кровать.

Рокамболь все еще предполагал, что он имеет дело с трусом.

— Если ты не поклянешься мне тотчас же, что будешь нем как рыба, сказал он тогда ему, — то я задавлю тебя в одну секунду.

Но Антон бросил на него презрительный взгляд и сделал несколько усилий, желая освободиться.

— Молчи! продолжал между тем Рокамболь. — Я обогащу тебя. Ты получишь от меня сто тысяч франков и дом, находящийся в парке… Твой господин умер… Настоящий маркиз в глазах всего света — я… и тебе никто не поверит, если ты расскажешь. Ну, решайся и говори: сохранишь ли ты это в тайне?. — Рокамболь ослабил несколько горло старика.