(Не) мой папа - Маргарита Дюжева

— Добрый вечер, — улыбается она, — сегодня тоже решили раньше забрать?

— С работы просто сбежал. Как там мой хулиган?

— Прекрасно, — она заглядывает в группу и зовет, — Сережа, за тобой пришли.

— Папа, папа! — сын убирает на место коробку с мозаикой и бежит ко мне, а в группе снова остается одна девочка с белым хвостиком на макушке. Мне почему-то становится за нее обидно. Интересно, где ее непутевый папаша? Мог бы тоже пораньше забрать свою девочку, как и все остальные.

— Маришка, пойдем тоже одеваться? — предлагает воспитательница. — Погода хорошая, снежок на улице. Пока гуляем, мама придет.

Девчонка тут же расцветает, торопливо запихивает игрушки на полки и бежит в раздевалку.

Ее ящичек через один от Сережиного. Пока они сидят рядышком и натягивают колготки, я решаю пообщаться с педагогом насчет подарка. Надо действительно сделать доброе дело и купить детям новых игрушек.

— Ольга Алексеевна, я тут подумал, надо бы нам обновить игрушки. Что скажете?

Она сначала смотрит на меня немного недоверчиво, видать, ожидая подвоха, но потом понимает, что я не шучу, и ее глаза загораются:

— Было бы неплохо.

— Вы мне скажите, что надо. Я привезу.

Она тут же начинает охать и суетиться, перечисляя названия, которые я никогда раньше не слышал и вряд ли запомню. Увидев недоумение в моем взгляде, шлепает себя ладонью по лбу:

— У меня же список есть с фотографиями, как раз к родительскому собранию готовила, — говорит и убегает в спальню, а я остаюсь наедине с двумя детьми.

— Пап, это Марина, — гордо говорит мой парень, — мы с ней друзья.

— Молодцы.

— Она очень красивая, да?

Девочка поднимает на меня взгляд, немного смущенный, робкий, полный какой-то потаенной надежды.

— Очень, — я не лукавлю.

Девочка действительно очень милая. На щеках ямочки, хвостик этот смешной, розовые щечки и губы бантиком.

Сын все щебечет и щебет, рассказывая о своих успехах, а я почему-то зависаю на его подружке. Наблюдаю за тем, как она самостоятельно одевается — выворачивает свитер, высунув от усердия язык, сама натягивает дутые штаны.

Только когда доходит очередь до шапки — путается, не справляясь с веревочками. Заглядывает в группу в поисках воспитателя, но Ольга Алексеевна все еще в спальне, ищет заветный список. После этого нерешительно смотрит на меня.

— Давай завяжу? — с улыбкой предлагаю свою помощь.

Марина кивает и с самым серьезным видом подступает ближе. Я присаживаюсь рядом с ней на корточки и аккуратно завязываю.

Все это время она не отрываясь смотрит на меня. У этой девчонки глаза такого глубокого синего цвета, что кажется, будто тонешь в океане. Такие же были у моей матери. Я даже немного зависаю от этого взгляда.

Магия рассыпается, когда в раздевалку возвращается Ольга Алексеевна.

— Вот возьмите, — протягивает мне список, — будет здорово, если получится купить что-то из этих игрушек.

Я не глядя запихиваю бумажку в карман:

— Сделаем, не переживайте.

— Пап, и мне шапку завяжи, — просит Сережка.

Помогаю сыну забраться в комбинезон, и мы уходим, только напоследок я не могу удержаться и оборачиваюсь, чтобы еще раз взглянуть на Маринку.

Девочка сморит мне вслед, как маленький волчонок, а потом отворачивается.

Уже в машине Серого Волчка пробивает на поболтать:

— Пап, а мы будем елку наряжать?

— Будем, в выходные.

— А Дед Мороз придет?

— Куда же он денется. Конечно, придет.

— А подарки будут?

— Будут.

— Много? — глазенки горят.

— Все зависит от того, как ты себя вел в этом году, — с усмешкой смотрю на него в зеркало заднего вида.

Парень сосредоточенно кивает:

— Я старался.

— Значит, все будет. И Дед Мороз, и елочка, и подарки.

Мне бы то же подарочек. Всего один — услышать Женин голос.

— Посидишь минуточку? Я позвоню, — выхожу из машины и набираю ее старый номер. По памяти. Все эти годы я старался его не вспоминать, а тут цифры сами всплыли. Я не уверен, что она ответит, даже не знаю, рабочий ли еще номер, но все равно жду, трепетно прислушиваясь к тишине. Гудков так и нет.

Черт…

— Позвонил? — сыну всегда любопытно, что я делаю.

— Да. Только не ответили, — горечь все-таки проскакивает в мой голос, и Сережка ее чувствует.

— Тебя обидели?

— Нет, Сереж. Это я обидел… одну очень хорошую девушку.

— Зачем? — искренне не понимает он.

Хочется сказать: затем, что я дурак. Но это было бы неправдой.

— Затем… чтобы спасти. Ее и еще кое-кого.

Кое-кого маленького и очень любопытного.

— Значит, она не будет обижаться. Ты же хорошо поступил.

— Она об этом не знает.

Сын озадаченно замолкает. Все слишком сложно. Такая головоломка еще не для него. Он размышляет над этим всю дорогу до дома и выдает самый очевидный вариант:

— Ты ей все расскажи, и она перестанет сердиться.

— Я подумаю, — с натянутой улыбкой киваю ему и помогаю выбраться из машины.

Как расскажешь? Если руки до сих пор связаны? Да и нужны ли ей эти разговоры? Столько лет прошло, у нее наверняка появился хороший мужчина, который любит ее, уважает, а не ведет как конченый придурок без всяких на то причин.

Мы поднимаемся домой. Раздеваемся, моем руки и идем в кухню. Я уже не рассчитываю на то, чтобы найти там что-то съестное, но к горе грязной посуды и сожженному чайнику оказываюсь не готов.

Чем эта овца здесь занималась?!

— Иди-ка посмотри мультики, а я пока порядок наведу, — выпроваживаю сына в комнату, а сам тянусь за телефоном. — Давай, малыш. Я тебя позову.

Он убегает к телевизору, и уже через минуту оттуда доносятся голоса персонажей и музыка. Иду следом и тихонько смотрю в просвет между дверью и стеной: сын сидит в кресле и зачарованно смотрит в экран, не замечая ничего вокруг.