Фонд последней надежды - Лиля Калаус

Жителям молодёжного юртового городка «Золотая Орда» предлагалось с пользой потратить свои студенческие каникулы на строительство и посильный ремонт очагов культуры и здравоохранения в глубинке. По замыслу создателя, студенты должны были выращивать себе пропитание самостоятельно. В качестве развлечения (после работы на общественном огороде) юнцам дозволялось предаваться спорам в дискуссионных клубах, сочинению патриотических стихов и штудированию буркутского языка и традиций в контексте знаменитого «поиска корней». Ежедневный благородный труд, свобода от товарно-денежных отношений, вегетарианство, единение с природой, поиски национальной идентичности, самодеятельные спектакли, поставленные по религиозно-мистическим пьесам Саввы Юродцева, — все эти процедуры должны были выпестовать из кучки молодых болванов истинно ренессансных Людей Будущего.

Нью-йоркский головной офис неожиданно выделил средства на заведомо завиральный проект. Работники зоркинского офиса вздрогнули — Юродцев успел нагадить практически в каждой программе, начиная со здравоохранения (грант на разработку гипнотических средств от ПМС), заканчивая проездным грантом в Ватикан на форум по правам невоцерковленных.

Надо сказать, цитирование Хайяма на фарси и Оккама на староанглийском, личное знакомство с Батей и Папой Римским, умение по памяти набросать «витрувианского» человека и родословное древо любого из четырех буркутских джузов, всегда служили Савве наилучшими рекомендациями. По каждому гранту Юродцев предоставлял отчёты о налаживании всюду наикрепчайших культурных связей и красовался в ТВ-передачах типа «Корень, крона и корона» в роли маститого культуролога.

Итак, НПО «Ренессанс» получила кучу бабла. Мальчики-яппи принялись лихорадочно его осваивать, покупая навороченные ноутбуки, неудачно инвестируя, снимая элитных проституток, ломая ноги на альпийских лыжных трассах.

Юродцев, слив оргработу на своих дружбанов, бывших третьих помощников парторга, мгновенно уехал в тур на Мёртвое море.

И процесс Возрождения как-то сам собой увял. Сначала студенты никак не набирались в нужном количестве, пришлось сконтачиться с горвоеноматом, китайские поставщики привезли бракованные синдипоновые юрты, местный начальничек-хаким, науськиваемый руководством, с наслаждением начал втыкать палки в колеса, завышая цены на аренду земли, а потом у одной участницы случилась внематочная беременность, а трое других ограбили коммерческий ларек, в ту же ночь юртовый город будущего подожгли то ли пожарники, то ли «зелёные», в итоге витрувианские люди разбежались по горам, растащив уцелевшие юрты на подстилки для пикников… Словом, история попала в газеты.

Мальчики-яппи спрыгнули в заграничные школы менеджмента, ответчиком по гранту остался Юродцев со товарищи. Вскрыв офис «Ренессанса», он вывез мебель и компьютеры, а последний выплаченный НПО-шке фондовский транш по гранту, не моргнув глазом, присвоил себе. В интервью зоркинскому таблоиду «Шелкопряд» (в коробке нашлась неровно обкромсанная маникюрными ножницами вырезка), Савва много говорил о духовной трагедии буркутской молодёжи и гневно клеймил гнилые либеральные конторы типа пресловутого Фонда «Ласт хоуп», во-первых, открытого на кровавые деньги биржевого спекулянта В. Вертолетти, а во-вторых, нарочно сеющего раздор в сплоченном буркутском обществе.

Вот тебе и на. Сволочь такая.

Ася вздохнула. Что там в финансовой подборке…

Из обрывков отчётности она скоро узнала о том, во сколько обошлись кофе-брейки, минвода, аренда клочка земли в пригородном дачном массиве, а также такси, национальная атрибутика и права на постановку пьес Юродцева. Многие статьи расходов ставили Асю в тупик. Например, семь тысяч долларов на канцтовары (приложение со списком на девяноста двух страницах утеряно), а также двадцать две штуки сорок четыре доллара и семнадцать центов на искусственное поднятие уровня Арала (?) вплоть до окончания съёмок (???) с тремя крестиками на месте подписей экспертов-мелиораторов.

В отдельной папке хранились тёмные копии трудовых соглашений и субподрядов, а также всевозможные поправки к бюджету со спутанными номерами, маршруты поиска ставки Золотой Орды (восемнадцать пунктов на арендованных джипах-внедорожниках с недельным заездом на Иссык-Куль) и чей-то грязный полосатый носок.

В самой тонкой и задрипанной папчонке обнаружилось подробное описание будущего бассейна в поселке Золотая Орда с эскизами хоровода наяд и русалок, до смешного похожего на известный фонтан Дружбы народов с московской ВДНХ. Последней фразой описания было: «Рыбохвостые девы, склонившиеся к тихой воде, подобно русским ивушкам, символизируют собой небывалую…», далее следовал неровный обрыв.

На дне коробки болтались какие-то целлофановые свёртки. Ася машинально потянула один из них, громко звякнувший. Это оказалась сверкающая гусеница новеньких чашек Петри. Ася развернула остальное: геодезическая карта Приаралья, окаменевшая раковина в коробке из-под счётчика Гейгера и гигантского формата транспортный справочник по г. Краснодару 1989 года выпуска.

Нда-а…

Она переписала артефакты в CHAO, забила туда же лживые финдокументы, заполнила форму на закрытие гранта и слила её Идрисовне. Всё, грант закрыт. Как же шефу удалось выбить из Юродцева последний транш? Загадка… Судом, что ли, пригрозил? Да ладно, Савве никакие суды не страшны, тем более, что он-то знает все о прелестях буркутской Фемиды. Сроду Фонду здесь дела не выиграть, только по заседаниям затаскают и в прессе грязью обольют. Вот должники и не боятся ничего. Чем же он его прищучил?

Ася принялась пристраивать коробку из-под Золотой Орды к эйфелевой башне отработанного материала.

Коршунов сладко потянулся и сказал, читая асины мысли:

— У Юродцева сын в Штатах учится, на визу подал. Я его на понт и взял, дурачка. Вот что, Ася. Давайте я вам помогу коробки в подвал стаскать.

Подвальный кабинет завхоза Амбцибовицкого был похож на свалку: рулоны старого линолеума, какие-то бетонные кубы, штабеля дыроколов, «клав» с выбитыми зубами, папок в половину человеческого роста, компьютерных кожухов и прочего канцелярского барахла. Всё это стояло, валялось, пылилось и гнило во всех углах обширного помещения. Заплесневелые стены были обвешаны шедеврами местных абстракционистов — бескорыстными дарами родному Фонду.

Сам завхоз восседал за циклопическим столом с тремя разнокалиберными мониторами, в пожелтевшем от времени гнезде из бумаг и газет. Над его головой располагалась ржавая железная рама, перетянутая разноцветными ленточками и кусками кожи, внутри рамы на нитках искусственного жемчуга болталось несколько ракушек и голая кукла Братц с открученными ногами и выжженной грудью. Табличка извещала, что композиция «Мальдивная радуга над Фолклендами» принадлежит шаловливой руке все того же Гри-Гри Бурдюкова.