Бархатный ангел - Джуд Деверо

Элизабет сделала очередную попытку вырваться:

— Вы лжете!

Майлс схватил ее за другую руку.

— Однажды она поведала мне, что слышала обо мне так много, что чувствует себя ребенком, которому запретили играть с огнем. А как-то ночью я обнаружил ее у себя в постели.

— И вы воспользовались этим!

— Да, мы занимались с ней любовью той ночью в еще много ночей подряд. Когда она поняла, что у нее будет ребенок, мне здорово досталось от моих братьев.

— Все ясно, вы вышвырнули бедняжку после того, как забрали ее ребенка.

Майлс едва заметно улыбнулся:

— На самом-то деле это она меня отвергла. Я отсутствовал почти четыре месяца, и за это время она влюбилась в одного из садовников Гевина. Вернувшись домой, я имел с ними разговор и объяснил, что хотел бы забрать ребенка и воспитать его настоящим рыцарем. Бриджит с радостью согласилась.

— Сколько же вы заплатили им? Ведь вы должны были предложить какое-то утешение матери, которую лишают ребенка.

Майлс внимательно посмотрел на Элизабет и отпустил ее руки.

— Ты хорошо знала Бриджит? Если да, то тебе должно быть известно, что ее интересовали только удовольствия, но не материнство. Садовнику, за которого она выходила замуж, не были нужны ни сама Бриджит, ни ее ребенок, а поэтому несколько позднее он потребовал денег за отказ от ребенка. Я не дал ему ни гроша, ведь Джеймс мой ребенок.

Элизабет притихла.

— А что произошло с остальными матерями ваших детей? — спросила она.

Майлс сделал несколько шагов в сторону.

— Совсем юношей я влюбился в младшую сестру одного из людей Гевина. Кристофер родился, когда нам обоим, и Маргарет и мне, было по шестнадцать лет. Я бы женился на ней, но родственники прятали ее от меня. Я ничего не знал о Ките до тех пор, пока Маргарет не умерла от оспы. — Он снова посмотрел на Элизабет и широко улыбнулся. — Мать Филиппа была танцовщицей, экзотическим созданием, делившей со мной постель в течение двух, — он вздохнул, — двух незабываемых недель. Спустя девять месяцев она переслала мне с гонцом Филиппа. С тех пор я не только не видел ее, но и ничего не слышал о ней.

Рассказ Майлса глубоко потряс Элизабет.

— А ваш новый ребенок?

Майлс опустил голову, и, если бы он был женщиной, Элизабет могла бы подумать, что он покраснел.

— Боюсь, что рождение этого ребенка создаст некоторые проблемы. Его мать — моя дальняя родственница. Я сопротивлялся ее чарам так долго, насколько это было в моих силах. — Майлс пожал плечами. — Ее отец здорово рассердился и обещал переслать ребенка мне, но… Я глубоко сомневаюсь, что он на это решится.

Не сдержав своих чувств, Элизабет недоверчиво покачала головой.

— Наверное, у вас есть и другие дети? — В ее голосе послышался сарказм. Майлс слегка нахмурился.

— Не думаю. Я стараюсь не упускать из виду своих женщин и слежу за судьбами детей.

— Все это выглядит как кража яиц из-под наседки, — широко раскрыв глаза, произнесла Элизабет.

Склонив голову набок, Майлс напряженно и изучающе посмотрел на Элизабет:

— То ты клеймишь меня позором за моих разбросанных по свету разутых и раздетых детей, от которых я будто бы отказался, то осуждаешь за заботу о них. Я не состою ни с кем в браке и не собираюсь делать это, но достаточно серьезно отношусь к своим отцовским обязанностям. Я люблю своих детей, обеспечиваю их и не возражал бы, если их было полсотни.

— Неплохое начало, — сказала Элизабет, удаляясь с гордо поднятой головой.

Не двигаясь, Майлс наблюдал, как она направилась к стоявшим поодаль людям и лошадям. В несколько напряженной позе девушка остановилась невдалеке от мужчин. Она была непохожа ни на одну из его невесток, привыкших с легкостью повелевать своими слугами. Элизабет Чатворт в присутствии мужчин всегда выглядела суровой и непреклонной. Вчера, совершенно случайно, один из его спутников ненароком задел Элизабет, на что она отреагировала довольно неожиданным образом: резко натянув поводья, она подняла лошадь на дыбы. Ей удалось усмирить животное и удержаться в седле, но этот эпизод вызвал у Майлса раздражение.

— Неважно, кто ты — мужчина или женщина, — никто не должен так шарахаться от прикосновения другого человека.

Возвратившийся, уже без ребенка, сэр Гай подошел к Майлсу:

— Становится поздно. Пора трогаться. — Он сделал паузу. — Или, может, вы передумали и решили возвратить леди ее брату?

Майлс не отрывал глаз от Элизабет, беседовавшей с маленькой девочкой и ее матерью. Затем повернулся к сэру Гаю:

— Я хочу, чтобы ты послал пару человек в мое северное имение. Они должны доставить мне Кита.

— Вашего сына? — удивился сэр Гай.

— Да, моего сына. Пусть прихватят и няню. Впрочем, нет. Пожалуй, лучше будет привезти его одного, но под усиленной охраной. Леди Элизабет станет его няней!

— Вы уверены, что поступаете правильно? — спросил сэр Гай.

— Леди Элизабет любит детей, поэтому я и решил поделиться с ней одним из моих отпрысков. Если мне не суждено добраться до ее сердца напрямую, я изберу другой путь.

— И что же вы собираетесь делать с этой девушкой, когда приручите ее? Однажды, когда я был еще мальчишкой, у нас появилась дикая кошка, которая жила в сарае и считала своей территорию вокруг него. Стоило кому-нибудь появиться возле сарая, как кошка тут же царапалась и кусалась. Тогда я поставил перед собой задачу приручить ее. Мне потребовалась не одна неделя терпения, чтобы добиться доверия кошки, и как только она взяла пищу из моих рук, я почувствовал себя победителем. Однако позднее кошка начала повсюду преследовать меня. Я постоянно натыкался на нее, чем она мне страшно надоела. Спустя несколько месяцев я уже пинал ее ногами, ненавидя за то, что она не была той дикаркой, которая нравилась мне вначале, а превратилась в одну из многих подобных ей.

Майлс по-прежнему не сводил глаз с Элизабет.

— Возможно, это и выглядит как преследование, — тихо вымолвил он. — А может, я похож на своего брата Рейна, не терпящего несправедливости. В чем я уверен теперь, так это в том, что я в восторге от Элизабет Чатворт. Вероятно, мне действительно хочется заставить ее брать пищу из моих рук, но, как знать, может, она согласится на это, лишь когда я стану ее рабом…

Он снова повернулся к сэру Гаю:

— Кит понравится Элизабет, да и ему пойдет на пользу общение с ней. Впрочем, я и сам буду рад увидеть сына. Отправь письмо.

Кивнув в знак согласия, сэр Гай покинул Майлса.

Через несколько минут они уже сидели верхом, готовые тронуться в путь. Майлс уже не пытался завести разговор с Элизабет, а просто ехал молча рядом с ней. Она выглядела еще более изможденной, и к полудню Майлс был почти готов вернуть ее брату.