Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы - Станислав Гроф

Спектр околородовых переживаний не ограничивается элементами, которые могут быть выведены из биологических и психологических событий, вовлеченных в деторождение. Ибо перинатальная область психики также представляет собой важные врата и к общественному бессознательному в юнговском смысле. Отождествление с ребенком, стойко выдерживающим испытание прохождения через родовой канал, очевидно, обеспечивает доступ к переживаниям, вовлекающим других людей из иных времен и культур, разных животных и даже мифические образы. Как будто бы через соединение с плодом, борющимся за рождение, достигается сокровеннейшая, почти мистическая связь с другими чувствующими существами, находящимися в сходном трудном положении.

Переживание столкновения с рождением и смертью, видимо, само собой ведет к духовной открытости и раскрыванию мистических измерений души и всей жизни. И, кажется, нет разницы, происходит ли это символически, как на психоделических и холотропных сеансах и в ходе непроизвольных психодуховных, или же в действительных жизненных обстоятельствах, например у рожающих женщин или в обстоятельствах околосмертных переживаний (Ring, 1982). Особая символика этих переживаний идет из общественного бессознательного, а отнюдь не из индивидуальных хранилищ памяти. Так что она может обращаться к любой сущей в мире духовной традиции, совершенно вне зависимости от культурной и религиозной подготовки и умственных представлений человека.

Перинатальные переживания предстают в виде четырех отличных друг от друга образчиков переживаний, характеризующихся особыми чувствами, физическими ощущениями и символической образностью. Каждый из них тесно связан с одною из четырех последовательных стадий биологических родов. На каждой из этих стадий ребенок проходит через некую особую и показательную совокупность переживаний. В свою очередь эти переживания образуют отчетливые матрицы, или духовно-психические схемы, чье содержание проявляется в холотропных состояниях сознания и которые, как мы обнаруживаем, выражаются в личной и общественной психопатологии, в религии, искусстве, философии, политике и других областях нашей жизни. Об этих четырех функциональных комплексах глубинного бессознательного, связанных с травмой рождения, мы можем говорить как о базовых перинатальных матрицах, или БПМ.

Каждая перинатальная матрица имеет свои определенные биологические, психологические, архетипические и духовные стороны. В дополнение к наличию их собственного особого содержания, БПМ также работают как организующие начала для переживаний с других уровней бессознательного. Они обладают особыми связями с причастными к этому послеродовыми воспоминаниями, устроенными в СКО, и с первообразами Великой богини матери, Ужасной богини матери, ада и небес, так же как с расовыми, коллективными и кармическими воспоминаниями и с филогенетическими переживаниями.

Об этой матрице можно говорить как об «околоплодной вселенной», ибо она связана с внутриматочным существованием до начала родов. Плод не обладает сознанием границ и способностью различать внутреннее и внешнее. Это отражается на природе переживаний, связанных с воспроизведением памяти о дородовом состоянии. В моменты ничем не нарушаемого эмбрионального существования у людей могут возникать ощущения пространств, не имеющие границ и пределов. Они могут отождествляться с галактиками, межзвездным пространством или со всей Вселенной. Родственное переживание – это плавание в море, отождествление себя с различными водными животными, такими как рыбы, дельфины или киты, и даже превращение в сам океан. По-видимому, это связано с тем обстоятельством, что по сути эмбрион – существо водное. Возможны также архетипические видения Матери-природы – природы безопасной, прекрасной и безусловно питающей, как добрая матка. Оно также включает видения плодоносящих садов, тучнеющих нив, террас полей в Андах или не загрязненных островов Полинезии. Мифологические образы из общественного бессознательного, часто возникающие в связи с этим, рисуют различные небесные сферы или виды рая.

У людей, воспроизводящих в памяти эпизоды внутриматочных нарушений или переживания «плохой матки», возникает ощущение смутной и зловещей угрозы и зачастую чувство, что их травят. Они могут видеть образы, рисующие загрязненные воды и ядовитые свалки, отражающие то обстоятельство, что многие пренатальные нарушения вызываются изменениями в теле беременной матери, связанными с отравлением. Последовательности такого рода могут увязываться с видениями пугающих демонических существ. Те же, кто вновь переживает еще более насильственные вмешательства в пренатальное существование вроде неизбежного выкидыша или попытки прерывания беременности, обычно переживают какой-то вид вселенской угрозы или кровавые апокалиптические видения конца света. Это вновь отражает тесные взаимосвязи между событиями в чьей-либо биологической истории и юнговскими архетипами.

Нижеприведенный отчет о психоделическом сеансе с высокой дозировкой может расцениваться как типичный пример переживания БПМ-1, временами выходящего и в трансперсональные области.

Все, что я переживал, было сильным чувством недомогания, напоминавшим грипп. Я не мог поверить, что высокая доза ЛСД, которая в мои предыдущие сеансы производила столь яркие психологические перемены, вплоть до того, что временами я боялся, что ставкой будет мое здоровье или сама жизнь, могла вызвать столь малую ответную реакцию. Я решил закрыть глаза и тщательно пронаблюдать, что происходит. И в этот момент переживание, казалось, начало углубляться, и я осознал: то, что при открытых глазах было взрослым, страдающим от вирусной болезни, теперь превратилось в правдоподобное состояние зародыша, страдающего от какого-то чужеродного токсического поражения во время внутриутробного существования.

Я очень сильно уменьшился в размере, и моя голова стала значительно больше, чем остальное мое тело и конечности. Я плавал в жидкой среде, и какие-то вредные химические вещества прокладывали себе путь в мое тело через пупочную область. Используя какие-то неведомые органы чувств, я опознал эти влияния как пагубные и враждебные моему организму. Пока это происходило, я чувствовал, что эти ядовитые «нападения» были как-то связаны с состоянием и деятельностью материнского организма. Время от времени я мог различать влияния, появлявшиеся из-за приема алкоголя, неподходящей пищи или курения, и другие, которые я воспринимал как химические опосредования чувств моей матери – чувства беспокойства, страха и противоречивые эмоций по поводу беременности и даже сексуального возбуждения.

Когда же ощущения тошноты и несварения исчезли, я стал переживать все усиливающееся состояние восторга. Это сопровождалось просветлением и расцвечиванием моего зрительного пространства. Как будто множество слоев толстой грязной паутины чудесным образом были сорваны и распущены, или как будто бы какое-то плохое теле– или киноизображение было внезапно настроено невидимым небесным киномехаником. Вид открылся, и невероятное количество света и энергии нахлынуло на меня и тончайшими потоками стало струиться сквозь все мое существо.

На одном уровне я все еще оставался зародышем, переживавшим предельное совершенство и блаженство доброй матки, и мог также переключиться на переживание новорожденного, слившегося с питающей и дающей жизнь грудью моей матери. А на другом уровне я созерцал зрелище космического пространства с бессчетными бьющимися и трепещущими галактиками, и в то же самое время я мог стать и быть с ним тождественным. Эти лучистые и захватывающие дух виды космоса перемежались с переживаниями равнопрекрасного микрокосма, от танца атомов и молекул до начала жизни и биохимического мира отдельных клеток. Впервые я переживал Вселенную как то, что она есть на самом деле, – неизъяснимое таинство, божественная игра действительности. Все в этом мире являлось живым и сознательным.

Некоторое время я раскачивался от состояния бедствующего больного зародыша к блаженному и безмятежному внутриутробному существованию. Временами пагубные влияния принимали вид коварных демонов или злых тварей из мира волшебных сказок. Во время ничем не нарушаемых моментов зародышевого существования я переживал чувства основополагающего тождества и единства с миром – это было Дао, Внешнее, что Внутри, «Таттвамаси» – «То ты еси» упанишад. Я утратил свое чувство особи, мое я растворилось – я стал всем бытием.

Иногда это переживание становилось бесплотным и неуловимым, временами сопровождалось многими прекрасными видениями: архетипическим образом рая, неисчерпаемым рогом изобилия, золотым веком или девственной природой. Я становился дельфином, плавающим в океане, рыбкой, резвящейся в кристально чистой воде, бабочкой, порхающей на горных лугах, чайкой, парящей над морем. Я был океаном, животными, растениями, облаками – иногда всем этим в одно и то же время.