Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы - Станислав Гроф

СКО состоит из эмоционально нагруженных воспоминаний разных периодов нашей жизни, которые напоминают друг друга по общему для них качеству чувства или физического ощущения. Каждая СКО имеет основную тему, которая проходит сквозь все ее слои и представляет их общий знаменатель. А слои индивидуальной психики содержат в себе видоизменения этой основной темы, которые имели место в разные периоды жизни человека.

Природа основной темы от одной СКО к другой значительно меняется. Слои отдельной СКО могут, например, содержать в себе все основные воспоминания об унизительных, оскорбительных и позорящих переживаниях, которые нанесли ущерб нашей самооценке. В другой же СКО общим знаменателем может быть страх, пережитый в разных возмутительных и пугающих обстоятельствах, или же ощущения клаустрофобии и удушья, вызываемые состоянием угнетения и ограничения. Иным общим мотивом является отторжение или эмоциональное отключение, нарушающее способность доверять мужчинам, женщинам или же людям вообще. Положения, которые породили в нас глубокое чувство вины или несостоятельности, события, которые привели к убеждению, что сексуальные отношения являются опасными и омерзительными, встречи с беспорядочной агрессией и повальным насилием также могут быть добавлены к вышеприведенному списку в качестве характерных примеров. Особенно важными являются СКО, содержащие воспоминания о встречах с обстоятельствами, угрожающими жизни, здоровью и целостности тела.

Все вышеизложенное может создать впечатление, что СКО всегда содержат болезненные и травматические воспоминания. Однако именно интенсивность переживания и его эмоциональная существенность, а не его отталкивающая природа определяют, будет ли это воспоминание включено в СКО. В дополнение к неблагоприятным комплексам существуют также и комплексы, которые охватывают воспоминания о чрезвычайно приятных и даже восторженных мгновениях. Общее представление о движущей силе СКО возникло в процессе лечения пациентов, страдающих от тяжелых видов психопатологии, где очень важную роль играла работа с травмирующими сторонами жизни. Палитра отрицательных СКО также намного богаче и гораздо более пестра, нежели положительных, похоже, что невзгоды в нашей жизни могут принимать множество разных образов, тогда как счастье зависит от выполнения лишь нескольких основных условий. Однако общий ход изложения требует подчеркнуть, что движущие силы СКО не ограничиваются комплексами травмирующих воспоминаний.

Когда прежде, на ранних стадиях моих ЛСД-исследований, я описывал СКО, я думал, что они управляют взаимодействием сил на биографическом уровне бессознательного. Ибо в то время мое представление о психологии основывалось на поверхностной модели психики, ограниченной биографией, что я унаследовал от своих учителей. К тому же на начальной стадии сеансов психоделической терапии, особенно когда применяются низкие дозировки, часто господствует именно биографический материал. Но по мере того как мои знания о холотропных состояниях становились все более богатыми и обширными, становилось ясно, что корни СКО проникают гораздо глубже. Каждая из совокупностей СКО, по-видимому, накладывается на какую-то отдельную сторону травмы рождения и укореняется в ней.

Как мы увидим после, при объяснении перинатального уровня бессознательного, переживание биологического рождения настолько сложно и насыщено чувствами и телесными ощущениями, что в нем в виде прообраза содержатся первичные темы всех поддающихся выявлению СКО. К тому же типичная СКО проникает даже гораздо дальше и самые глубокие свои корни имеет в различных видах трансперсональных явлений, таких как переживания прошлой жизни, юнговские архетипы, сознательное отождествление с разными животными и в некоторых других. В настоящее время я рассматриваю СКО как общие организующие начала человеческой психики. Сходства и различия между понятиями СКО и понятиями юнговских комплексов были изложены в ином месте (Grof, 1975, 2000).

СКО играют важную роль в нашей психической жизни. Ведь они могут влиять и на то, как мы воспринимаем самих себя, других людей и мир, на то, как мы чувствуем себя среди них. Они являются движущими силами, лежащими позади нашей эмоциональной и психосоматической симптоматики, наших трудностей в отношениях с другими людьми и неразумного поведения. Существует определенное взаимодействие движущих сил между СКО и внешним миром. Внешние события нашей жизни особым образом могут приводить в действие соответствующие СКО, и, наоборот, действующие СКО вынуждают нас воспринимать мир и вести себя таким образом, чтобы в нашей нынешней жизни мы воспроизводили их сердцевинные темы. Этот механизм может отчетливо просматриваться в практической работе с переживаниями. Ибо в холотропных состояниях содержание переживания, восприятие окружающего и поведение пациента в общих чертах определяются СКО, которая господствует во время сеанса, а конкретнее, тем слоем этой системы, который в данный момент проявляется в сознании.

Все характерные черты СКО могут быть продемонстрированы на примере из врачебной практики. Для этого я выбрал случай Петера, 37-летнего преподавателя, который периодически помещался в больницу в наше отделение в Праге, где безуспешно лечился, пока мы не начали применять методы психоделической терапии.

Ко времени, как мы начали проводить с ним сеансы ЛСД-психотерапии, Петер едва ли мог вести нормальную жизнь. Он почти непрестанно был одержим мыслью отыскать мужчину с определенными физическими чертами, и чтобы тот обязательно был одет в черное. Он хотел подружиться с таким человеком и поведать ему о своем жгучем желании быть запертым в темном подвале и подвергнуться разнообразным жестоким физическим и духовным мучениям. Он надеялся найти мужчину, готового поучаствовать в его плане. Будучи не в состоянии сосредоточиться на чем-то еще, он бессмысленно шатался по городу, посещая городские парки, туалеты, пивные и железнодорожные вокзалы ради того, чтобы разыскать «нужного человека».

Несколько раз ему удавалось уговорить или подкупить мужчин, соответствовавших его требованиям, пообещать или сделать то, что он просил. Обладая особым даром отыскивать личностей с садистическими наклонностями, он дважды едва не был убит и несколько раз сильно избит, а однажды у него отняли все его деньги. Во всех случаях, когда ему предоставлялась возможность пережить то, чего он так жаждал, он оказывался чрезвычайно испуганным и в тот момент начинал испытывать сильнейшее отвращение к истязаниям. В дополнение к этой главной проблеме Петер страдал суицидальными депрессиями, импотенцией и нерегулярными эпилептическими припадками.

Воссоздавая его историю, я обнаружил, что его главные затруднения начались во время принудительных работ в Германии в годы Второй мировой войны. Нацисты обратились к этому виду рабского труда, используя людей с оккупированных территорий на тяжелых опасных работах как на Totaleinsetzung. В то время два офицера СС под дулом пистолета неоднократно принуждали Петера участвовать в их гомосексуальных занятиях. Когда же война окончилась, Петер осознал, что эти опыты создали в нем сильную предрасположенность к гомосексуальным совокуплениям в пассивной роли. Это постепенно переросло в фетишизм черной мужской одежды и наконец в вышеописанную сложную навязчивую идею.

Пятнадцать последовательных сеансов выявили любопытную и важную СКО, лежащую в основе его проблемы. В ее более поверхностных слоях содержались самые недавние травмирующие переживания Петером встреч с его партнерами-садистами. Один из сообщников, которого ему удалось завлечь, запер его в подвале без пищи и воды и истязал бичеванием и удушением в соответствии с его желанием. Другой же мужчина ударил Петера по голове, связал его веревкой и оставил лежать в лесу, похитив все его деньги.

Самое же драматичное приключение Петера произошло с мужчиной, который обещал взять его в свой лесной домик, где был точно такой подвал, как хотел Петер. Когда они ехали в поезде к тому дачному домику, Петер поразился странному огромному рюкзаку его спутника. И когда тот отлучился из купе в туалет, Петер встал на сиденье и проверил подозрительный багаж. И тут он нашел полный набор орудий убийства, включая ружье, большой мясницкий нож, остро заточенный топор и хирургическую пилу, применяемую при ампутациях. В панике он выпрыгнул из движущегося поезда и получил серьезные ушибы. Составляющие приведенных здесь происшествий образовывали поверхностные слои наиболее значимой СКО Петера.

Более глубокий слой той же системы содержал воспоминания Петера о Третьем рейхе. В сеансах, где проявлялась эта часть комплекса СКО, он вновь переживал в подробностях опыты с гомосексуалистами-офицерами СС, вкупе со всеми сопутствующими сложными чувствами. Вдобавок он воспроизводил в памяти несколько других травмирующих воспоминаний поры Второй мировой войны, связанных с общей гнетущей атмосферой того времени. У него были видения помпезных нацистских военных парадов и митингов, знамен со свастикой, зловещих гербов с гигантским орлом, картин из концентрационных лагерей и многое другое.