Хуррит - Ивар Рави

— Гиены? — Саленко вцепился в мою руку, мешая мне целиться.

— Нет, скорее дикие собаки или что-то в этом роде.

Выстрел прозвучал оглушительно — а секунду спустя незваных гостей словно ветром сдуло. Только трава указывала, в каком направлении ретировались собаки: их путь лежал на запад, по следам ранее ушедшей волчьей стаи. Их тявканье и плач затихали по мере удаления от нас.

Обе стаи хищников пришли с северо-востока: на этот факт никто не мог возразить.

— Предлагаю двигаться в южном направлении, — Ада и Саленко поддержали сразу. Андрий тоже согласился, добавив, что неразумно самому лезть в пасть к хищникам.

— Я иду первым, за мной Ада, следом Андрий с Данилой на руках. Замыкает шествие Виктор, — обозначил порядок следования, едва мы спустились вниз. Уже собираясь покинуть место, бросил взгляд на обувь Петро — на ногах красовались берцы отличного качества.

— Виктор, сними берцы с Петро, они ему ни к чему, а нам могут понадобиться.

Идея Саленко не понравилась, но он молча начал расшнуровку. К сожалению, обувь Штика не подходила для путешествия по дикой местности: на его ногах красовались лакированные туфли на каблуке. Андрий вскинул Данилу на плечо, и в это время парень пришел в себя.

— Что происходит? — слова парня вызвали радость Ады, она с визгом бросилась обнимать брата, осторожно опущенного на землю.

— Что происходит, где мы? — вновь повторил уже более уверенным голосом парень. Ада торопливо рассказала, пока мы терпеливо ожидали. Когда она дошла до места, что мы идем на юг, парень оживился:

— Это же в сторону Румынии, почему не в сторону Одессы?

— Нет никакой Румынии или Одессы, парень, — вступил я в разговор, — И чем раньше все это поймут — тем лучше.

— Как нет? — синхронно спросили Ада и Андрий, Данила лишь непонимающе переводил взгляд с меня на сестру.

— Вы где видели волков и такую стаю странных собак? Какое с утра было число? 22 сентября? Оглянитесь вокруг — это похоже на сентябрь? Мы были в Килии? Где город? Где Дунай, на берегу которого стоит Килия? Где антенны у ваших телефонов? Неужели непонятно, что мы в необычном месте и нет никакой разницы в каком направлении идти?

— Юг предпочтительнее, — пробормотал Саленко, — Цивилизации развивались там, где тепло и есть вода.

На его слова не обратили внимания — ошарашенные люди переваривали информацию, полученную от меня.

— Идти сможешь?

Данила кивнул и внезапно спросил:

— Ты разве не тот москаль, что мы везли в машине?

— Тот самый, — подтвердил я догадки парня, — Тот самый, что вытащил вас из машины и благодаря кому вы еще живы. И честно говоря, сам удивляюсь почему еще не прикончил вас всех — вы со мной не стали бы церемониться! Пока ты был в отключке, меня единогласно признали лидером, своеволия не потерплю. Андрей, поддерживай его, вряд ли он сможет далеко пройти. А теперь вперед, нам надо найти место для ночлега до наступления темноты, кто знает, какие еще твари здесь бродят.

— Я голодна,- слова Ады частично разрядили обстановку, в сотый раз мысленно клял себя, что сразу не разделался с этими детьми Бандеры. Чем дольше мы общаемся — тем тяжелее это сделать, своего рода «стокгольмский синдром».

При упоминании о голоде почувствовал, как скрутило живот и кишки отозвались урчаньем. У меня не было ничего во рту со вчерашнего вечера.

— Если здесь водятся волки и собаки, должны быть и травоядные, что-нибудь добудем. Помните порядок следования, ступайте по моим следам и постоянно будьте наготове — высокая трава наш враг.

Я оказался прав — Данилу хватило на пять минут ходьбы, парень завалился и упал бы, если бы не страховка Андрия. Проигнорировав слабые попытки Данилы, украинец взвалил его на плечо, так мы шли дальше. Несколько раз Саленко, которому чудилось преследование в высокой траве, вынуждал остановиться и сбиться в кучу. Выждав пару минут и убедившись в необоснованности его страхов, давал команду идти дальше.

Через два часа пути остановились на привал. Тяжело дыша, Андрий опустил Данилу рядом с собой — парни о чем-то коротко переговорили на мове.

— Данила, — привлек внимание пострадавшего, — Ты не знал и поэтому простительно. Но мы договорились, что разговаривать будем на русском языке, чтобы у меня не возникло подозрений. Я уже пару раз предупреждал, больше этого делать не буду.

— И что, пристрелишь? — перебила меня Ада.

— Нет, просто нарушивший останется сам по себе без воды и оружия, жалко тратить пули на нацистов… Мне не нужны в команде люди, не умеющие слушать. Сейчас отдохнем полчаса и пойдем дальше, нужно найти воду, при такой жаре наши скудные запасы закончатся уже завтра к обеду.

Пока все отдыхали, я размышлял, почему нам до сих пор не встретились травоядные. С одной стороны, для них здесь море травы, но, с другой стороны, две крупные стаи хищников вполне могли извести даже крупное поголовье. Что толку от автомата, если не встречается дичь?

Отдых немного затянулся, но все хорошее кончается.

— Подъем, — скомандовал группе, поднимаясь на ноги. И в этот момент увидел стаю птиц, летевших с востока в южном направлении. Что за птицы, разобрать было сложно, стрелять не имело никакого смысла — слишком далеко для прицельной стрельбы. Но Ада думала иначе:

— Стреляй, это же еда, — подскочив ко мне, девушка даже несколько раз дернула меня за рукав.

— Слишком далеко, только патроны потрачу.

— А ты очередью, хоть одну зацепишь, — если полиграфисткой Ада была хорошей, то военная подготовка у нее хромала. При всех плюсах автомата стрельба очередью делает невероятный разброс. Уже на расстоянии ста метров очередь из автомата может показывать разброс до пары метров. А до птиц было минимум втрое больше, да еще и стрельба по летящей цели. Здесь и высоту надо определить верно, и упреждение.

— Хватит, я не буду тратить патроны на бессмысленную стрельбу, идем дальше, — в глазах Андрия увидел согласие со своими словами. Военная подготовка у украинцев всегда была неплоха, они еще во времена СССР составляли костяк младших офицеров и инструкторов.

Через полчаса ходьбы ландшафт начал меняться — встретились первые кусты, так и не опознанные нами. По части флоры я был профан, да и остальные не отличались знаниями. Кустики стали встречаться все чаще, а сама равнина