Три короны. Клеймо - Тая Ан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она мне нейтральна, – Шарон пожал плечами, сводя интонацию на шепот, – наберите ещё, – он наклонил гибкую ветвь орешника к принцессе, – я должен доставить вас, и я доставлю. Возможно, я слишком много себе позволил, вживаясь в роль собеседника. В жизни так много не говорил с одним и тем же человеком.
– Разговоры утомляют сильнее дел, – Тола складывала орехи в карман мужчины, – я, правда, тоже впервые много говорю с кем-то, кроме братьев. Однако, вам стоит лучше себя контролировать.
– Прошу простить меня, Тола, – Шарон отвернулся, выискивая взглядом следующую ветку, – и все же от повозки я не удалюсь, таково было моё обещание вашему брату и приказ короля.
– Замените кучера, – она сорвала последний орех, оставив его в руке, – так и я одна останусь в повозке, и вы будете рядом. Все останутся довольны, хоть отец и братья все равно об этом не узнают.
– Хорошо, – Шарон отпустил ветку, хлопая себя по полному орехов карману, – вам этого хватит?
– Вполне, – она легко улыбнулась и развернулась к поляне, где стражники уже разбили небольшую стоянку, – присоединитесь к ним?
– Сопровожу, но предпочту недолгое уединение в лесу, – он сложил руки за спиной, – разговор и правда утомил меня, не привык.
Стражник смело шагнул за принцессой. Он невольно забывал о своем тяжелом выборе, пытаясь изображать настоящие эмоции, только вот сам уже запутался – где реальность, а где выстроенная им иллюзия. Смотря в спину принцессы, он вновь вспомнил о заказах и о методах их принятия, противно заныли раны и заметались остатки совести. И в Сатрисе, и в Оникте награда одна – жизнь, как и наказание. Но как-то странно смотреть на свою жертву со спины, понимая, что она живая и должна остаться такой.
– Все в порядке, принцесса? – один стражник оторвался от костра, что старательно раздувал.
– Не беспокойтесь, – она подняла руку ладонью к мужчинам, – подготовьте лагерь, я хочу прогуляться по лесу.
– С ним? – лысый высокий мужчина кивнул на Шарона с неким презрением.
– Будут претензии к моему выбору? – Тола скинула гость орехов в глубокую миску, что стояла у сложенных для костра поленьев, – для дороги обжарьте их, – Шарон высыпал горсти орехов, выворачивая глубокие карманы в посуду.
Стражники дружно опустили головы, прикладывая руки к сердцу. Не в их праве обсуждать и нарушать приказы девушки. Да, над ними стоит король, но его приказом было доставить её в Алантас, откуда отправить на корабле в Гратиос. А ещё над ними по военным уставам скоро встанет Десорт, его же указом было слушаться в пути девушку, ожидая приказа. Но новый стражник, не внушал доверия остальным своим видом и поведением, слишком свободное общение, открытые движения и позы и смелый взгляд. Вот только у опытных воинов не было права открыто возразить.
Шарон же удивился желанию Толы, надеясь побыть в одиночестве. Ему давно пора было обретать контроль над силами, возможно, они спасут его от верной смерти или хотя бы облегчат ее. Оставив один орех в кармане, он играл с ним пальцами, не оставляя надежды хотя бы попробовать, хотя бы за её спиной. И орешек на это отвечал растущим теплом и легкой пульсацией.
***
В стенах королевского замка Лотара впервые за три десятка лет было абсолютно пусто. В кухнях кипела жизнь, и это было последнее место, где люди работали, как и раньше. Почти все стражники вступили в ряды гвардии и уже обучали мужчин, что забыли, как держать оружие, давно сменив его на косы и лопаты. Дворцовые слуги так же вынуждены были готовиться к походу на фронт, их направили в крепость, где развернется военная столица страны – Генистег. В замке остались лишь король с сыновьями и десяток работников на кухне. Три десятка стражей все же были оставлены на стенах замка в целях защиты от лазутчиков.
– Большая часть отрядов к закату прибудет в окрестности Камфира, – Десорт свернул свиток, что прислали ему из военной столицы, – пора и нам. Как и всегда, ожидается долгая осада по обе стороны стены. Чем дольше мы будем добираться, тем больше вероятность, что они нападут первыми, не увидев защитников.
– Забудьте устав. Вы и ваши гвардейцы должны забыть о пункте, где сказано, что полководцем может быть лишь король, особенно часть, что ежели правитель остался в тылу, корона падет на голову боевого командира, – Марк кинул на стол толстый старый том, пропуская мимо ушей слова сына.
– На все их воля, – Десорт чуть навалился на стол, – я и Горт не короли, чтоб навязывать им эту волю. И не тираны, чтоб силой разубеждать, – он сохранял каменное лицо, не обращая внимания на выпавшие на лицо светлые пряди, – корону дают покровители руками народа. Удержать её на своей голове – твоя проблема.
– Подумай, отец, – Горт отвлек на себя внимание, – исполнение твоего приказа будет противоречить его содержанию. Если человек навязывает свою волю другим людям – он правитель, а если воля этих людей в том, чтоб и видеть его правителем? – парень остановился, заметив смятение короля, – это не в наших силах. Ты и сам можешь поддерживать их мнение, лишь иногда заглядывая в лагеря, выписывая награды и работая над фронтом хотя бы отсюда.
Марк подтянул к себе книгу. Тяжелое дыхание с едва уловимым рыком перебивал шелест страниц. Он не церемонился со старым фолиантом. Сотни правил, среди которых он искал нужное.
– Ты пролистал, тридцатая страница. О боевых офицерах и их воле, – Десорт поднял глаза на отца, что не садился на свое место в отличие от сыновей.
Мужчина перекинул листы, вчитываясь в текст. Пыль взмыла в воздух, заставляя его закашляться, однако, он продолжал искать нужный пункт.
– Да будет так, – он выдернул коричневую страницу и разорвал её на четыре части, подкинув их вверх, – закон отныне таков.
– Что ты делаешь? – Горт вскочил, не отрывая глаз от обрывков, что опустились на стол, – это древний кодекс, на него дышать боятся! Ты слишком много взял на себя, отец! Этот закон не менял никто, он неприкосновенный.
Десорт молча схватил брата за руку, что уже поднялась для удара. Он до скрипа стиснул зубы, а из ноздрей вот-вот готов был вырваться пар. Парни молча покинули кабинет отца, не выслушав главного – желаемой для короля тактики боя. Отныне мнение Марка для них стало пустым звуком, каким для него
