Немного любви - Илона Якимова

слове, ничего личного. Только опыт. И позже уже пришло в голову, что не по ней ведь тоскует, а только по себе самому, какой он. Кипенное цветение нарциссов ранней весной всегда забивает ноздри до обморока. Покупаешься ведь на что? На то, что только с тобой он такой, на степень близости и доверия, в которой секс — только частность. Но частность немалая и решительно все меняющая.

Яничек, собственно, и с юности был лось, и один-то он тот маршрут одолел бы в десять часов, но задачи ушататься не стояло. Их дружеская прогулка должна была завершиться в Праге, откуда он стартовал… не говорил куда, а она не спрашивала. С Яном всегда так, время и место будущей встречи неизвестно. Эльфийские буковые леса, серые скалы, долины, зелень, неожиданно открывающиеся куски неба, ветер в лицо, руины замков тринадцатого века, когда здесь каждая кочка оборонялась свирепо, ожесточенно. Камни, хранящие чужие судьбы, что всегда ощущалось ею четко, подкожно, как будто она сама с тех камней родом. Отчасти оно так и было, хоть кровь уже разбавлена до степеней гомеопатического разведения, не может влиять. Те замки, что стояли внизу, в равнине, ближе к столице, вылизаны и выглажены, а духов ловить — только на камни и лезть. Девин — Пайштун — Белый камень — Плавецкий — Острый Камень — Крыж над Михалиновой — Добра Вода — Чахтице. Эла хотела больше камней, Ян — больше треккинга. Неспешный ход, когда его пару раз приходилось тормозить, потому что забывал о скорости, разговоры — много разговоров обо всем — и всегда вовремя на крутых склонах поданная им рука. Ты мало пьешь, у тебя будет болеть голова, тебе холодно, ты проголодалась, на, держи мою куртку, да, поверх своей, ну ты же в горы шла, дарлинг, тепло сейчас только внизу. Был неотразимо хорош в несовершенстве своем, абсолютно гармоничен в жажде жизни — ежесекундной. Так и любовалась им с оттенком суеверного восхищения — а что, так можно было? Быть самим собой в каждый отдельный выделенный Господом ему миг и от того кайфовать? Длинные ноги вытягивая, располагаясь на еще холодной земле, прихлебывая из термокружки — каждый миг и любым он был редкостно хорош, совсем не будучи красив. Такое совершенное в естественности своей животное. На стоянке уползла первой в палатку, когда поняла, что засыпает во время разговора, но — внезапно — окончательно уснуть не смогла до того, как пришел, а после очень стеснялась, потому что непонятно было — то ли прижаться, чтобы погреться, то ли соблюдать дистанцию, потому что ничего, кроме намеков, им обозначено не было. Что будет, если прижмется к нему: проснется, отодвинется, обнимет? Проверить не решилась. Очнулась поутру замерзшая, от холода и боли в затекшей руке, и опять не могла спать от волнения, слушала, как он дышит, смотрела в лицо, ставшее во сне юным, беззащитным, нежным. Нехорошо так объективировать друга, но не объективировать никак не получалось. Поэтому просто смотрела.

Бывают в жизни моменты, которые считываешь как начало чего-то нового и прекрасного, и никто не говорит тебе, что на самом деле это конец. Выкидыш чувства, хотя беременность была по большой любви.

Но он, видно, что-то ощущал и сам не просто смотрел, при том, что границы тела у них явно выставлены на разном расстоянии. Ян же из тех, кому секс не повод для знакомства, объятия для него — просто объятия, он всех обнимает при встрече, даже и тех, кто пытается шарахаться в сторону. Когда-то они переговорили об этом, он сказал — нет, а теперь было слишком, обжигающе похоже на да. Долгое напряжение нарастало в ней как волна и разбивалось о его прохладу. Стремление получить того, кто к тебе равнодушен — естественное следствие недостатка любви в детстве. Ты просто не можешь по-другому, раз за разом попадаешь в ту же ловушку, даже если знаешь историю наизусть. Западать на тех, кто к тебе равнодушен — зависимость круче любого наркотика, потому что наркотик — жажда любви — таится в тебе самой. А Ян встречно оказался очень открыт тогда, это он-то, расписная шкатулочка с секретом, которая не отворяется нипочем, — но странной открытостью. Легкой, как сахарозаменитель — на вкус то же, а ноль калорий. Та грань откровенности, на которой человек стоит неуверенно, шаткая, как если бы чего-то не договаривает. И, как выяснилось, действительно недоговаривал.

Глава 7 Десять лет назад

Фото Чахтицкого града взяты из интернета

* * *

На Чахтице пришли в середине второго дня.

Седые камни, сгрудившиеся на вершине, самодовольно взирали на приближающуюся чету. Какой уж тут замок? Самый что ни на есть огромный Чахтицкий град. Было очень странно оказаться здесь, и ощутить связь, и удивиться, почему никогда не приходило в голову приехать сюда, а только теперь, с Яном.

Гора была обитаема уже в палеолите, а в тринадцатом веке (счастливое число здешних мест) строительство началось с тяжелой руки Бэлы Арпада. Второму основателю Венгрии после отката монголов обратно к стойбищам нужен был оплот, огневая точка, база — и Казимир Гунт-Познан вершил по воле короля. Сперва венгров отсюда вынес Пржемысл Оттокар, затем гора перешла в руки шляхтича Сцибора Остоя, а уж после подтянулись и надменные Надашди со своим «Если Бог за нас, кто против нас?». Вот уж действительно, кто, казалось бы, а судьба все-таки подшельмовала. Настоящий город, возрастающий из цельного монолита скалы, с готической капеллой, с муравейником жилых покоев, подсобных помещений и мастерских — увидеть бы такое во дни его славы, когда король Максимилиан даровал Чахтице хваткой вдове Урсуле. Эла в руинах замка ощущала себя вполне комфортно, тем паче, что кровавое капище было совсем не здесь, сюда Чахтицкую пани привезли умирать, всем ведь так было проще. «Руки у меня холодные, пан», уснула и не проснулась. Воротный свод развален почти вчистую, остатки укреплены. Вместо собственно створов — тоннель в толще стены. Заложенные слепые окна — интересно, ее окна? Толщина наружной стены поистине циклопическая, чудовищная, как и вся местная история, собственно. Из двух надвратных башен сохранилась только одна, хотя с чего Эла взяла, что тут нужно две? С того ли, что сейчас увидела призрачную вторую внутренним взором? Жутковато. Потрясла головой. Хотела духов на камнях — получай, нечего кривиться. Но тут Ян взял за руку, и мгновенную подступившую к горлу тошноту смыло исходящей от него телесной волной. Ткнулась