Культурно-историческая психология – наука будущего - Майкл Коул

Мои отношения с этими конкурирующими парадигмами в понимании связи культуры и мышления непросты. Я начинал свою научную деятельность как приверженец общей психологии, использующей эксперимент в качестве источника количественных данных, поддающихся описанию на языке математики. Главным инструментом исследования культурно-исторической природы мышления в первый период этой работы были теории и методы общей психологии. Участие в кросс-культурном исследовании постепенно привело меня к сомнению относительно основных допущений, на которых основывались используемые методы. Эта неудовлетворенность стала мотивом попыток их улучшить, что привело к заимствованиям из репертуара других дисциплин. Поиск теоретической рамки позволил бы глубже осмыслить собранные мною данные. Эта рамка опирается на идеи российской школы культурно-исторической психологии, американский прагматизм начала XX в. и некий гибрид идей, заимствованных из ряда других дисциплин.

Далее представлена моя версия культурно-исторической теории мышления. Было бы хорошо, если бы это можно было сделать без лишних предисловий, просто и кратко изложив знание, «корректную теорию». Однако то, как «обстоят дела на самом деле» и то, как мы об этом узнаем (онтология и эпистемология) составляют две стороны единого процесса познания, поэтому придется излагать то и другое вместе.

Мое повествование будет сконцентрировано на вопросах, связанных с культурой и развитием человека. Это естественно, поскольку, как мы видели, вопросы о культуре и мышлении были уже в XIX в. неразделимо связаны с рассуждениями об исторических изменениях и развитии. Как показано далее, эти проблемы остаются неразрывно связанными и в нынешнем столетии.

Внутри общей области культуры и развития особое внимание будет уделено развивающему значению образования и, в частности, формального школьного образования как важного социокультурного института. Большая часть моих исследований выполнена именно в этой области, поэтому, опираясь на свой личный опыт, я стремлюсь показать, чему можно научиться по исследованиям, выполненным другими.

ГЛАВА 2

КРОСС-КУЛЬТУРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Многие исследователи, основываясь на кросс-культурных сравнениях, пытались изучить влияние социокультурной среды на психику. Рассмотрим три такие исследовательские программы: каждая из них по-своему стремится выявить роль социо-культурной среды в психике с помощью кросс-культурных исследований и каждая демонстрирует трудности, к которым она приводит исследователя.

В первой программе внимание сконцентрировано на процессах восприятия, что соответствует элементарным психическим функциям в подходе В. Вундта. Эти функции считаются универсальными, потенциально сводимыми к своему физиологическому субстрату и, следовательно, подходящими для экспериментального изучения. Вторая– относится к изучению интеллекта, связанному с высшими психическими функциями, которым В. Вундт отказывал в возможности экспериментального изучения даже в своей собственной культуре. Третья – направлена на изучение памяти; принято считать, что она опирается как на высшие, так и на низшие психические функции.

В самом начале нынешнего столетия предполагалось существование культурных различий на всех трех уровнях психических функций. Однако мнения относительно того, какие психические функции в каких обществах более развиты, расходились. Так, например, думали, что перцептивные способности и память у примитивных народов развиты лучше, в то время как интеллект, продукт высших психических функций, считали более высоким у представителей развитых технологических обществ, существующих в Европе и Соединенных Штатах.

Исследование этих проблем началось вскоре после того, как психология сформировалась в качестве научной дисциплины, поэтому есть возможность сравнить открытия и выводы, полученные на двух разных этапах развития психологической теории и методологии этой дисциплины. Сравнивая более ранние и более поздние исследования, мы отчасти можем понять, в какой мере отсутствие у общей психологии интереса к кросс-культурным исследованиям является результатом несовершенства ранних работ в этой области, и не является ли оно результатом более глубоких, непреходящих проблем изучения представленности культуры в психике.

Чтобы увидеть, как общая психология пыталась понять роль культуры в формировании психики, полезно рассмотреть внутреннюю логику всех трех исследовательских программ. Не менее важно рассмотреть, хотя бы схематично, те социокультурные обстоятельства, которые сформировали мировоззрение самих исследователей. Как мы увидим, научные суждения исследователей несут отпечаток представлений, доминировавших в тех обществах и в то время, где и когда они жили и работали.

Как отмечали Э. Кахан и Ш. Уайт, подъем психологии как дисциплины был связан с развитием университетских исследований и разделением труда между различными гуманитарными науками. На протяжении тридцати лет мир стал свидетелем возникновения психологии, социологии, антропологии, экономики, политической науки и других дисциплин, сгруппировавшихся вокруг идей бихевиоризма.[15] А за стенами академий росли бюрократические и коммерческие структуры и возник запрос на людей, которые могли бы эффективно управлять этими новыми структурами. Школы, заводы, армейские подразделения – все жаждали помощи в решении социальных и экономических проблем, связанных с жизнедеятельностью индустриальных обществ. В это время европейское присутствие и влияние в странах Азии, Африки и Южной Америки было в зените. Несмотря на удар, нанесенный романтическим представлениям о прогрессе человечества Первой мировой войной, первые поколения психологов XX в. были все еще пропитаны мировоззрением, преобладавшим в XIX в. Ни как психологи, ни как граждане, они не сумели решить основные вопросы, поставленные предыдущими поколениями.

В американской жизни 1920-1940-х г.г. интенсивно происходил сдвиг от деревенского, по большей части сельскохозяйственного общества к обществу перенаселенных городов, где электричество и газ вызывали обширные изменения в повседневном жизненном опыте. Это был период официальной сегрегации американцев африканского происхождения; время, когда на улицы больших американских городов выплеснулись толпы переселенцев из центральной и южной Европы; время огромного энтузиазма в отношении способности науки решить проблемы человечества.

В научном плане психология могла, конечно, аккуратно изложить проблемы социальных отношений и социального контекста на языке теоретических представлений, но в повседневной жизни ученые, так же, как и обычные граждане, не могли освободиться от своих основополагающих ценностей в рассуждениях о таких материях, как культура, раса, эволюция и исторические перемены. Как мы увидим дальше, в течение века психология в этом отношении не особенно изменилась.

Первое технически изощренное экспериментальное исследование культурных различий в перцептивных процессах было осуществлено в конце прошлого – начале нынешнего века, когда научная психология была еще в колыбели (Haddon, 1901). Полстолетия спустя один из аспектов этой ранней работы стал предметом серии детальных исследований, направленных на прояснение его культурных оснований (Segall, CampbellandHerskovitz, 1966).

В 1895 г. хорошо оснащенная экспедиция Кембриджского университета, возглавляемая А. Хэддоном, отправилась к юго-восточным берегам того, что называлось тогда Британской Новой Гвинеей, и к островам Торресова пролива. А. Хэддон (который впоследствии возглавил созданный в Кембридже департамент антропологии) уже прежде изучал зоологию моря этого региона. Организуя этнографическое исследование, он последовал естественнонаучной традиции, объявив, что «никакое изучение народа не будет полным, если оно не включает изучения его психологии» (Haddon, 1901, р. V).

Специалистом по экспериментально-психологическим методам в этой экспедиции был У. X. Р. Риверс, который впоследствии сделал выдающуюся карьеру в антропологии (см.: Slobodin, 1978). Получив медицинское образование, впоследствии он заинтересовался экспериментальной психологией и до своего переезда в Кембридж в 1897 г. преподавал ее в колледже Лондонского университета. В качестве помощников по работе в этой экспедиции были приглашены двое студентов – К. С. Майерс и У. МакДугалл (оба впоследствии стали известными психологами). Верные вундтовской традиции лабораторного исследования, У. X. Р. Риверс и его коллеги сосредоточили свои усилия на изучении сенсорных способностей, то есть элементарных психических функций. С этой целью они взяли с собой впечатляющий набор аппаратов и устройств, предназначенных для использования при изучении визуальных, тактильных и обонятельных ощущений в соответствии с принятыми методиками.