Развод - Майк Гейл

— Поднимите руки те, кто за то, чтобы провести уикенд в Амстердаме?

Руку поднимает один Эд.

— Хорошо, кто за то, чтобы поехать на уикенд в Дублин?

Не поднимается ни одна рука.

— А почему ты не проголосовал за собственное предложение? — спрашиваю я Ника.

— Да когда я обдумал его, то понял, что не стоит, — отвечает он.

— Ну что ж, и наконец, кто за то, чтобы отправиться на Фестиваль в Рединге[22]?

Ник, Деймон и я подняли руки.

— Итак, решение принято, — обращаюсь я к парням, сидящим за столиком. — Нашим самым значительным мероприятием в честь окончания университета будет поездка на Фестиваль в Рединг в нерабочий банковский уикенд в августе месяце.

Инициатором этой идеи был я, потому что выступление группы «Нирвана» было гвоздем программы Фестиваля. Мы видели их в сентябре прошлого года, и это было просто фантастическое зрелище. Я убежден, что новая встреча с ними станет незабываемым моментом, укрепит увлеченность рок-н-роллом и сделает этот уикенд поистине памятным.

— Мы можем прихватить с собой пленку с записью наших выступлений, — говорит Ник. — А потом, когда «Нирвана» отыграет, мы можем покрутиться возле служебного выхода, и, кто знает, вдруг нам удастся всучить эту пленку Курту Ковейну. Он на какое-то время забудет о ней, поносит в кармане, но однажды от скуки всунет ее в плеер, чтобы послушать, и…

— И тут-то все и начнется, — подхватывает Эд. — Он решит, что мы лучшая группа в мире, и объявит, что будущее рок-н-ролла — это мы.

— Вокруг нас начнут увиваться десятки компаний грамзаписи, — вступает Деймон, — одержимые желанием набить наши карманы деньгами.

— А наш первый альбом станет трижды платиновым, — завершаю я этот коллективный прогноз.

Все мы отлично знаем, что это всего лишь фантазия.

Все мы знаем, что «Кэптен Мэгнет» едва ли когда-нибудь выпустит пластинку.

Все мы знаем, что нам никогда не стать рок-звездами.

Но в этот краткий миг нашего сидения вокруг столика мы чувствуем себя способными на великие дела.

Вторник, 28 июля 1992 года

12.55

До начала моего обеденного перерыва остается пять минут, я стою возле расчетного узла в отделе художественной литературы и считаю каждую секунду с того момента, как Деймон заскочил в магазин.

— Приветствую, — говорит он.

— Привет, — отвечаю я, насторожившись. — Чем обязана удовольствию видеть вас?

— У меня для тебя сюрприз. Но для того, чтобы сюрприз состоялся, ты должна не работать с двадцать восьмого по тридцатое августа.

— Нерабочий банковский уикенд в августе месяце? — оживляюсь я. — Уж не заказал ли ты поездку в Париж, о которой мы столько мечтали?

— Кое-что получше, — отвечает он. — Я достал билеты на Фестиваль в Рединге.

На моем лице появляется гримаса глубокого разочарования, и Деймон моментально начинает убеждать меня:

— Это будет потрясающе.

— В это время будет сыро и грязно.

— Будет страшно весело.

— Весело? Оттого что придется спать в палатке…

— Все едут на Фестиваль.

— Кто это все?

— Понимаешь, первоначально мы планировали это как отдых нашей группы. Но потом Ник несколько изменил планы, потому что его подружка тоже захотела поехать, и Эд, наш ударник, тоже решил, что неловко ехать одному и не брать с собой свою подружку. Ну и я тоже подумал, отчего бы и тебе не поехать с нами.

— Ну а Джим, — как бы ненароком спрашиваю я. — Кого он берет с собой?

— Он не берет никого, — отвечает Деймон. — А ты знаешь, я ведь уже и не помню, сколько времени не видел рядом с ним никого из девушек. Эд говорит, что Джим влюблен в кого-то, кто не отвечает ему взаимностью.

Мне нет необходимости слушать дальше. Я соглашаюсь ехать с ним куда угодно и когда угодно.

Пятница, 28 августа 1992 года

8.01

Я смотрю утреннюю телепрограмму, как вдруг звонит телефон. Я не снимаю трубку, жду, когда сработает автоответчик:

— Привет, Джим. Это Деймон. Видишь ли, дружище, я вчера поужинал готовым блюдом из магазина, и меня рвало всю ночь. Я все еще не совсем оклемался, поэтому мы с Эл немного опоздаем.

9.00

Я мою на кухне посуду, когда опять звонит телефон. А я опять поручаю принять сообщение автоответчику:

— Привет, Джим. Это снова я. Я все еще паршиво чувствую себя. Думаю, что, скорее всего, мне не придется ехать. Элисон говорит, что не хочет ехать без меня, я пошлю ее занести билеты.

10.45

Я в гостиной пытаюсь отыскать свои кроссовки, когда раздается стук в дверь. Я кричу «войдите», и на пороге появляется Элисон. На ней старые армейские брюки, а за спиной рюкзак.

— Что за необычный наряд? — спрашиваю я, оглядывая ее сверху донизу.

— Так ведь я же еду на какой-то фестиваль, — отвечает она.

— Без Деймона?

— Он настоял, чтобы я поехала, — пожимает плечами Элисон и протягивает мне конверт.

В конверте билет Деймона и листок формата А4, вырванный из блокнота.

Дорогой Джим, можешь ли ты сделать для меня следующее?

1) Продать этот билет.

2) Позаботиться вместо меня об Элисон.

3) Хорошо провести время.

Привет,

Деймон.

P. S. Не забудь вручить мистеру Курту нашу кассету.

Суббота, 29 августа 1992 года

03.30

Мы с Джимом в одной палатке. Мы уже минут двадцать здесь, а до того сидели возле костра, который разложил Ник на месте, выбранном для ночлега. Основой нашего вечернего развлечения были восемь двухлитровых бутылок пива, десять банок крепкого сидра и (последнее не для Джима) пять пачек сигарет. Пока что мы не видели ни одной группы. Джим уже залез в свой спальный мешок, и, глядя на него, я понимаю, что он вот-вот заснет. А мне, наоборот, невтерпеж поболтать, и я легонько толкаю его в бок.

— Ты спишь?

— Сплю.

— Забавно.

— Тебе не спится?

— Что-то вроде того.

— Поэтому ты разбудила меня, чтобы сказать, что не можешь уснуть?

— Да нет, просто хочется поболтать с кем-нибудь, а все, кроме тебя, спят.

— Но ведь я тоже спал.

— Спал. А теперь не спишь.

— И о чем же тебе хочется поболтать?

— О том, как ты относишься к тому, что происходит?

— Где?

— Здесь. Между тобой и мной.

— Хорошо отношусь. Дело в том, — начинает он, — что ты мне нравишься.

— Что ты говоришь?

— Да, нравишься. Думаю, что и я тебе нравлюсь.

— А почему ты так думаешь?

— Я так предполагаю. Я не прав?

— Да нет, — отвечаю я игривым голоском. — Твое предположение верное.

— Но у тебя, однако, есть бойфренд, который является моим приятелем, — как раз в этом и заключается основная трудность нашего положения, разве не так?

— Да. В основном это и определяет нынешнюю ситуацию.

— Таким образом, вопрос в том, что нам делать.

— Вот в чем вопрос, — эхом отвечаю я.

— У тебя есть какие-нибудь мысли на сей счет?

— Никаких. А у тебя?

— Никаких.

Наступила долгая пауза.

— А ведь уже ночь, — говорит Джим, переворачиваясь со спины на бок.

— Засыпай и крепко спи, — отвечаю я шепотом, обнимаю Джима и прижимаюсь к нему плотней.

Ничего не происходит между нами. Просто так удобнее и спокойнее. Я засыпаю, а засыпая, думаю, что в таком удобстве и покое мы будем пребывать весь уикенд.

Воскресенье, 30 августа 1992 года

15.30

Приближается к концу последний день Фестиваля. На сцене сейчас подростки из «Тинейджер Фэнклаб». За два часа до этого мы предприняли специальное путешествие в центр Рединга, где посетили супермаркет и закупили такое количество алкогольных напитков, что возвращаться назад, на место Фестиваля, нам пришлось на двух такси. Пока большинство участников нашей группы прикладываются к бутылкам, стараясь не перейти черту, когда тебя считают просто навеселе, Элисон, как мне кажется, уже давно перешагнула ее и устремляется все дальше, а я, наблюдая за ней, чувствую себя виноватым в том, что не выполнил поручение Деймона позаботиться о ней.

— Ты не думаешь, что это лишнее? — спрашиваю я Элисон, пытающуюся зубами открыть двухлитровую бутыль сидра.

— Не говори глупостей, — отмахивается она. — Ты начинаешь нудеть, как Деймон.

— Ладно, — говорю я. — Только постарайся держаться в рамках, хорошо?

20.21

Предпоследняя группа Фестиваля — «Бед Сидс» во главе с Нико Кейвом — выступает сейчас на главной площадке, а Элисон выглядит весьма и весьма…

— Ты в порядке? — спрашиваю я.