Стоянка поезда – двадцать минут - Мартыненко Юрий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А у меня и ста
кашик
имеется, —
сосед,
как фокусник,
вынул,
будто
из воздуха,
гранёную
стопку. —
А чего же сам? — участливо
спросил
Василия.
— Я не буду. Ле
чись.
— Для гос
тей,
что ли, в поленнице
замыкано?
— Вро
де
того.— Ага! — хрус
тел
Петруха
свежим
огурцом.
Вкусно
хрустел.
То ли от водки,
то ли от закуски.
Оба мол
чали.
Темы для разговора
не находилось.
— Ещё на
лить?
— Что я сов
сем,
что ли? Оставь
себе на после
бани. Разве
только,
плесни
ещё на хлопок.
— Да
вай!
— Ага!
Прош
ло
несколько
минут.
— Ну, сту
пай,
а то бабка
застукает.
Сам её знаешь.
— Знаю, дядя Вася. А Юль
ку
вашу надо было драть по заднице,
пока малой
была! Как так?! Она, поди, думает,
родители
по два века будут
жить! Вот про старшую
ничего
плохого
не скажешь!
Молодец
баба! Я б на ней женился,
кабы она, — Петруха
закашлялся.
Долго
отхаркивался,
признаваясь,
что надо бросать
курить.
— Кабы она за тебя пош
ла?
! — усмехнулся
Василий.
— А по
чему бы
и нет? Что я, совсем
пропащий?
По молодости-
то всё путём
было. После
армии
сразу
стал зарабатывать,
мотоцикл
«Минск»
купил.
Ты же помнишь?
Мотоцикл-
то?— Пом
ню.
Разбил
ты его по пьянке…
— Это по
том
всё пошло
наперекосяк.
Бабы заразы
все. Ладно,
маманя
жива-здорова.
Она не даст пропасть…
— Пора тебе за го
лову
взяться.
Как-то пореже
на пробку
наступать.
Глядишь,
и наладится
жизнь.
И матери бы
в радость…
А ведь каким
комбайнёром
был! Премии
получал…
— Где те
перь
те комбайны
и премии?
Оттого
и пить приходится,
чтобы
бардака
не видеть.
Сволочи
там все на верхах!
Капиталисты
грёбаные.
Никто
о народе
не думает.
Ни хрена
эта жизнь
не налаживается.
Только
разлаживается, —
Петруху
теперь
тянуло
поговорить.
Уже и тема подпирала —
политика.
Но Василию
надо заниматься
своими
делами,
а не слушать
бредни.
— Иди-ка, Пет
ро,
домой.
Иди, а то Анна моя сейчас
нагрянет.
Получим
оба по шее. Ступай.
Не подводи
меня.— Лад
но,
всё. Я уже в пути. Потом
договорим.
— До
говорим-
договорим…
…Со
сед
ушёл, а у Василия
что-то защемило
на сердце.
Так бывает.
Разбередит
прохожий
человек
душу и удалится
потихоньку,
а ты продолжай
терзаться
мыслями,
печалясь
тем, о чём напомнил,
пусть
и невзначай,
не специально,
тот случайный
собеседник…
Ва
силий
дочистил
стайку.
Направился
к крыльцу.
Ещё с веранды
вкусно
пахло
жареным.
— Пер
вая
сковородка
отпыхается,
можешь
чаевать, —
предложила она.
— По
дожду
тебя.— Лад
но.
— Пой
ду
пока дровишек
для баньки
приготовлю.
На
щипав
лучину,
присел
Василий
на лавку.
Полегчало
Анне — это хорошо.
На душе посветлело.
Чем старше
становился
Василий,
тем чаще задумывался
о том, как быстро
всё-таки проходит
у человека
жизнь.
В молодости
никому
об этом и в голову
не приходит.
Годы бегут
будто
наперегонки.
И чем старше
человек,
тем быстрее,
стремительно
приближая
старость.
Время
движется
медленно,
но года пробегают
быстро.
Как стремительно
время
летит!
Одна из поразительных
ошибок
человеческого
сознания,
свидетельствующих
о какой-
то, просто
потрясающей
болезни,
присутствующей
в нас — это мы забываем
решительно,
что живём
мы — миг.Сп
росите
30-летнего,
50-летнего,
80-летнего,
100-летнего:
«Как вы смотрите
на прошедшую
жизнь?
» Все отвечают
одинаково:
«Всё прошло
как сон».Не
ужели
трудно
отсюда
сделать
вывод,
что если так прошли
наши 30, 50, сколько
угодно
лет, точно
так же, как мы не увидели
прошедших
лет, проскочат
и эти остальные.
И что же дальше?
Зачем же
я живу? Всё пролетает
как миг, как мгновение.
Сейчас,
кажется,
я живу этим моментом.
Но всё пролетает…
Всё в реку забвения
погружается,
как говорили
древние
греки.
И са
мое
удивительное,
что нас настолько
захлёстывает
обыденная
жизнь,
непрерывные
дела, суета,
общение,
события,
что мы даже забываем
о самом
главном
вопросе
жизни:
«Зачем
я живу?» Единственный
вопрос,
который
выпадает
из сознания
человека —
он совсем
забывает
подумать:
«А для чего я живу?», если эта жизнь
пролетает
как миг…* * *…Пос
ле
Победы
многие,
полные
сил, фронтовики
строили
жильё своими
руками.
Зачастую
напару
с молодой
женой.
Самый
распространённый
вариант
или самостроевский
проект,
так называемая
«засыпнушка».
Основу
самодельной
избушки
составлял
дощатый
остов,
наполненный
утрамбованными
опилками,
смешанными
со шлаком.
У иных ветеранов
такие
жилища
простояли
по сорок
и более
лет. В самостроевских
домишках
рождались,
вырастали
и улетали
из родного
гнезда
дети, протекали
зрелые
годы и наступала
неотвратимая
старость…
Обе
щанное
государством
улучшенное
жильё оставалось
пока только
на бумаге.
«До
живёт ли
бабка
до тёплого
с унитазом
туалета?
» — размышлял
Василий,
вспоминая,
как бывал
в гостях
у Лиды. Она успела
получить
благоустроенную
«однушку»
перед
самым
закрытием
комбината.
И как всё цепляется
одно за другим?
Диву даёшься.
Причём
производство
лопается
одновременно
в разных
местах,
а если и не лопается,
то постепенно
сходит
на нет. Государственное
племенное
овцеводческое
хозяйство
в районе
встало
на колени.
Некуда
сбывать
шерсть.
Её цена теперь
ниже цены пакли.
Государству
теперь
не нужна
шерсть.
Сказалась
и невостребованность
сукна
и шерстяных
тканей
для пошива
шинелей
для Российской
армии.
Она вдруг
отказалась
от этого
вида зимнего
форменного
обмундирования.
Шинели
заменили
холодными
куртками
на рыбьем меху.