Радиоконтакт с потусторонним миром - Фридрих Юргенсон

Глава 16

Загадка радио наконец разгадана. — И снова «Черчилль». — Три языка в одной

фразе.

Я уже не помню точно, как мне пришла в голову идея соединить магнитофон с радиоприемником. Как бы то ни было, однажды вечером я это сделал и сразу заметил, что с помощью наушников я могу ясно слышать радиопередачи.

Сначала меня просто захлестнул хаос звуков. В этой пестрой смеси я различал музыку, театральные постановки, пение, лекции, азбуку Морзе и даже сигналы русских станций глушения радиопередач.

То тут, то там я, как мне казалось, слышал шепот Лены, хотя я и не мог объяснить, каким образом ее голос пробивается сквозь радиопередачу. Мне было очень трудно разбирать слова в ее быстром шепоте. В конце я для пробы поставил соединенный с радио магнитофон на запись и дал ему поработать несколько минут. Когда я прослушивал пленку, то был очень удивлен, услышав голос Лены, ясно пробивающийся через хаос звуков.

Я слышал ее быстрый и взволнованный шепот: «Поддерживай, поддерживай… прямой контакт с Черчиллем!»

Снова было упомянуто имя Черчилль, которое я записывал уже много раз, не понимая до конца значения сказанного.

Я снова включил магнитофон на запись непосредственно с радиоприемника, не через микрофон, а через кабель, и стал искать частоту. Когда я переключил на средние волны, приятный женский голос начал петь.

Так как я был уверен, что слушаю обычную радиопередачу, я начал крутить настройку и смог уловить только обрывки слов и фраз. «Фридель, Фридель», — пел женский голос с ударением на последнем слоге. Затем последовала странная смесь немецкого и шведского, женский голос пел одновременно на двух языках.

«Говори. шведский часто мешает.», — оживленно напевала она. Здесь я начал переключать на другую частоту, и там тот же женский голос, заглушая все другие звуки и голоса, произнес: «Пожалуйста, не перебивай, Федерико.»

Хотя женщина говорила по-немецки, можно было различить славянский акцент. Она могла быть полькой или русской. Я сразу понял, что мои поиски частоты создавали помехи. Никогда еще ни один голос не говорил со мной так ясно. Я записал его на пленку и не спеша проверил запись. В тот день я впервые понял важность радио в качестве моста в иной мир. Хотя это понимание было для меня новым, и я еще не представлял, какие технические средства должны для этого использоваться, но я уже знал, что мы на правильном пути.

Как и в любом новом начинании, сначала все казалось довольно запутанным. Я столкнулся с потоком звуков и голосов и не знал, что с этим делать. Я колебался несколько дней, пока однажды вечером я снова не подсоединил магнитофон к радиоприемнику и не включил его на запись. Сразу после включения раздался мелодичный женский голос. Он говорил спокойно, необычным тоном. Интонация ее голоса — вот что завладело мной в первую очередь еще до того, как я понял ее слова. И снова голос говорил на трех языках, немецком, итальянском и шведском. Прошло некоторое время, прежде чем я понял, что она говорила.

«Bambina, arriva! Arriva!» - эмоционально начала она по-итальянски, ее голос выражал невыразимое облегчение.

«Через радио. ты догадался. будет гораздо больше.».

Странная смесь языков, которую я перевел и немного сократил, звучала совершенно естественно. Чем больше я прислушивался к голосу, тем больше он мне нравился. И дело было не только в какой-то детской непосредственности этой смешанной речи, не только в очаровании приятного и счастливого женского голоса. Мне казалось, что он передавал мне какие-то вибрации, которые глубоко взволновали все мое существо. Они наполнили меня уверенностью, что этот недавно открытый мост в иной мир таит в себе невообразимые возможности. Так, после множества ошибок и заблуждений я достиг пограничной области, откуда, подобно сияющей радуге, протянулся мост к невидимому миру, той грани существования, которая до сих пор была закрыта для большинства из нас.

Глава 17

Новая техника требует практического опыта. — Мой постоянный «радиоассистент».

- В любое время и на любой частоте. — Неоспоримые факты и доказательства,

несмотря на фантастичность.

Терпение и настойчивость моих анонимных друзей заслуживали истинного восхищения. Им стоило целого года непрерывных попыток, пока я, наконец, не понял намек и не установил прямой контакт с помощью радио. После этого все звуковые явления внезапно прекратились. Вокруг меня снова стало тихо. Водопроводный кран и капли дождя — все вновь обрело свое нормальное звучание, и настойчивый голос Лены перестал слышаться в окружающих меня звуках.

Я был уверен, что преодолел основные трудности. Но я заблуждался, потому что именно сейчас начался крутой подъем на вершину.

В это же время мне стало ясно, что без достижения равновесия между телом и душой я никогда не смогу выполнить свою задач у. Это означало, что я должен уделять себе больше внимания, и что мой образ жизни должен быть здоровым и естественным. Все зависело от того, смогу ли я найти и поддерживать внутреннее спокойствие и рефлексию, которые были необходимы для коммуникации.

Проблем было огромное множество. Например, мне нужно было обучиться специальной технике радиосвязи, что вначале приводило меня в крайнее замешательство.

Самая большая трудность в коммуникации посредством радио состояла в том, что без тонкой способности слушать ничего невозможно было понять. Вскоре выяснилось, что даже моей сообразительности недостаточно, мне нужно тренироваться и тренироваться. Кроме этого, требовалась почти безграничная внимательность, без которой невозможно было осуществить тонкое взаимодействие между интуитивным пониманием и концентрацией.

Например, мне давали указания, которые произносились необычно быстро, или же Лена, моя радиопомощница, говорила на очень высоких частотах, и ее голос был едва различим среди окружающих шумов.

Даже сегодня, после многих лет напряженных тренировок, когда я более или менее знаю, о чем идет речь, я все еще должен многому учиться, потому что все продолжает развиваться и постоянно изменяться.

Сначала я решил ближе познакомиться с частотами и радиопередатчиками различных радиотрансляционных сетей, а также с частотными диапазонами любительских станций и восточноевропейских станций глушения радиопередач. С другой стороны, мне не обязательно было обращать внимание на беспроводную телеграфию, потому что мои друзья не использовали этих частот.

Всему этому можно было относительно легко научиться, однако я столкнулся с огромными трудностями, когда захотел исследовать саму технику передачи. Работа была напряженной и сложной. Она требовала полной отдачи и изменения привычного способа восприятия мира.

Мои друзья могли использовать практически все частоты в любое время. И все же они избегали коротких волн и определенного времени, например, когда передавались дневные новости. Во время солнечных вспышек или северного сияния передачи не происходили. Во время грозы, или, точнее, перед грозой все передачи прекращались.

Очень редко я получал сообщения после 22.00 или в то время, когда работал над своей книгой. Тем не менее, когда я, закончив работу, включал радио, поющий голос внезапно желал мне доброй ночи. В этих случаях ничего больше не происходило. «Радиостанция умерших» молчала, и шепот Лены не был слышен ни на одной из волн. Часто я почти терял терпение, и работа казалась мне бесконечной и безнадежной.

Моя любовь к искусству осталась такой же сильной, как и прежде, и я с тяжелым сердцем задавал себе вопрос, а стоило ли оставлять живопись, творческое занятие, которому я когда-то посвятил свою жизнь.

То, что я оставил живопись, не особенно беспокоило меня в тот момент, когда я только начал смаковать свой успех. Тем не менее, мысль о Помпеи болью отзывалась в моем сердце, потому что там мне было доверен о уникальное задание, которое должно было быть выполнено весной.

Вместо этого я сидел в Стокгольме и, борясь с отчаянием, пытался собрать ясную картину из бесчисленных фрагментов мозаики.

И все-таки никогда и ничто в жизни не захватывало и не зачаровывало меня больше, чем эти мистические контакты, витающие в космосе.

В свете здравого смысла все это казалось сказкой или безумной эксцентричностью. Но сказки и воздушные замки не пользуются спросом в наше время суровой действительности. Разум и интеллект требуют фактов, осязаемых, измеримых вещей, которые мы можем воспринимать нашими органами чувств и исследовать. Камень, капля воды, невидимый атом, даже абстрактная математическая формула — все это вещи, которые человеческий мозг может понять, какими бы разными они ни были. Нами руководит рациональность, и она же является границей, которую нельзя пересекать. Конечно, мои контакты с обитателями иного мира можно было бы считать иллюзией и сказкой, если бы не существование записей.