Культ свободы: этика и общество будущего - Илья Свободин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В данном случае – регулировать доступ к общему котлу. Самый простой способ – предоставить всем равный доступ. Проблема однако в том, что люди не равны, как их не меряй. Поэтому приходится делить "по справедливости", что требует оценки заслуг и нужд, а также предпочтений и целей каждого. В случае двустороннего обмена, задача учета взаимной выгоды сложна, но по-видимому решаема. В случае доступа всех ко всему – наверняка нет, отчего жизнь гарантированно превращается в постоянные, но уже бесполезные переговоры. С не менее ужасным результатом – люди пренебрегают созданием ресурсов и сосредотачиваются на поиске личного альтернативного доступа. "Трагедия справедливости", однако, хуже предыдущей тем, что создает иллюзию постижения обьективной истины и тем способна затянуть страдания до бесконечности.
Единственное спасение от новой трагедии – введение платного доступа, т.е. возврат к обмену. Тогда каждый может просто притвориться, что собирающий плату делает это от имени "всех" и на "общую" пользу. В реальности, однако, не имеем ли мы уже частную собственность, хоть и сильно ограниченную? Временные владельцы общего ресурса не только имеют к нему привилегированный доступ, но и пользуются своим положением в личных целях. Ибо управление общим ресурсом – это работа, за которую они получают зарплату. Т.е. общий ресурс приносит им вполне конкретную пользу, а польза – это и есть признак собственности. Можно называть ее социалистической, демократической или бюрократической – суть не меняется: одни платят, другие получают. В итоге, мы пришли к частной собственности, хоть и ограниченной некоторыми условиями. Например, ее нельзя продать, завещать и подарить. Однако собственное тело тоже нельзя ни продать, ни подарить. Но при этом ни у кого и мысли не возникает, что свое тело – не частная собственность. Странно, да?
Но ограничения – не самое плохое. Хуже неравенство прав, отчего легко возникает "социалистическая" трагедия – оценки ресурсов и людей смещаются, производить становится невыгодно, выгоднее становится получить преимущественные права – тот же альтернативный доступ, но уже не в обход неуловимой справедливости, а в обход явной несправедливости. Избавление от этой трагедии невозможно в принципе, ибо договор уже не помогает. Он не имеет не только конца, но и начала – о чем тут договариваться, если и так все ясно?
– …и "частного"
Что же мы видим? Что любая собственность тяготеет в сторону частной. И в этом проблема любой общей собственности – ее нельзя "иметь", у нее нет владельца. Действительно, товарищи, чем принципиально отличается общая собственность от частной? В отличие от конкретной частной, общая – это сама абстракция, иллюзия. Иллюзия в том, что общая польза получится путем простого изьятия этой пользы у субьекта. В результате гарантий доступа к дефицитному ресурсу у человека уже нет, ибо решает, что нужно субьекту уже не он сам, а кто-то иной. Вместо гарантии есть возможность, реализация которой от него не зависит. Человек лишен независимости, без которой о свободе остается только размышлять.
Значит все сводится к договору, равным правам и дележке. Но как делить? Поровну?! По справедливости?! Если кому-то покажется, что на пути к свободе мало преград, то можно вспомнить еще об одной. Существуют ресурсы, которые очень неохотно делятся, к примеру запасы рыбы в Тихом Океане. Как и следовало ожидать, эти ресурсы изначально воспринимаются общими, что подразумевает гарантированный доступ без ограничений. Не удивительно, что переговоры о рыбе идут крайне вяло, а сама рыба тем временем быстро становится жертвой коммунистической трагедии. В итоге, на выручку приходит власть, которая может решить проблему доступа быстро и ко всеобщему удовольствию. Но это обман. Вместо рыбы, неделимым ресурсом теперь становится сама власть с вытекающими, гораздо более мучительными трагедиями.
Одним из вариантов решения проблемы дележа становится долевая, групповая или любая другая совместная собственность. Собственник не контролирует ее целиком, в его распоряжении имеется условная часть и не менее условное право голоса. Что довольно выгодно по отношению к тем, кто ничего этого не имеет. Совместная собственность – следствие того факта, что присвоить ресурс целиком не только невозможно, но и глупо. Ведь владея частью можно получать пользу как от целого! Возьмем опять рыбу. Зачем каждому копать себе отдельный океан, если можно пользоваться общим? Элегантность такого решения имеет далеко идущие последствия. Любой ресурс, если покопаться, как-то связан с другими и отделяется от них более или менее условно. Даже полностью присвоенное и почти сьеденное яблоко все еще требует, чтобы им не чавкали на концерте, а огрызком не кидались в музыкантов. Иными словами, собственник яблока не имеет права распорядиться им по своему усмотрению. И то же самое касается любых плодов личного труда. Собственность на что угодно – лишь длинный перечень того, что можно и чего нельзя с ней делать. Заверенный чем? Договором. И ничего больше. Никакую собственность собственник не контролирует целиком. В его распоряжении имеется условная часть и более-менее реальное право голоса.
Значит ли это, что частная собственность – всего лишь частный случай общей, а всякая собственность – иллюзия? Не совсем. Понятно, что частная собственность – одновременно и общая, но чтобы проявить эту свою сущность, она должна быть сперва выделена. И как бы плохо не отделялись сами ресурсы, личные права на них отделяются все лучше и лучше. Легко видеть, что слишком большое число собственников плохо поделенного ресурса неминуемо приводит к трагедии. Что такое плохое деление прав? Их неравенство. Кто-то должен решать, следить, регулировать, собирать плату. Хорошо поделенные права ничего этого не требуют. Их нарушение всегда имеет конкретные последствия, потому что есть иной собственник, чьи права оказались нарушены и кому не составляет труда их защитить. В этом и заключается частная собственность – в равном праве каждого участвовать в общем договоре, воплощая в собственности свою субьектность и свою свободу.
Увы, в достижении блаженного состояния свободы собственность пока не стала панацеей. Пока понимание сложности всех ее проблем не только не помогает их решению, но напротив
