Никогда в жизни - Елена Колчак

Осторожно-преосторожно я открыла входную дверь, благоразумно рассудив, что от угольного люка шуму больше, спустилась с крыльца… и у стены сарая наткнулась на Михаила. Он погрозил мне кулаком и попытался подтолкнуть обратно к двери. Ну уж дудки! Я тоже хочу поиграть в супермена, точнее, в супергерл. Тем более что это, кажется, не особенно опасно. У двери сарая в самом деле никого не было. Михаил медленно и беззвучно приоткрыл дверь, показался слабый свет. Подвальный люк был открыт, внутри сарая никого не наблюдалось. Михаил на что-то мне показывал. Ага! Справа от люка до сих пор стоял тот самый разбитый холодильник. Увлекшись оборудованием помещения, ребятишки забыли вынести его на свалку. Да здравствует безалаберность!

Мы переглянулись, тихо-тихо просочились в сарай, затаив дыхание, подошли к люку, Михаил сделал шаг вправо… Одним рывком я захлопнула люк, а он тут же опрокинул на него холодильник и засунул в замковые петли какую-то железку. Железка засела в отверстиях так, что выбивать ее придется кувалдой.

Уф-ф!.. Мы вылетели из подвала, не дожидаясь продолжения событий и рванулись в дом. На кухне опять надрывался телефон.

— Рита, ты? Что у вас стряслось? Где Лелька?

— Лелька у матери. Стас, ты можешь подойти?

— Сейчас буду. Что у вас?

— Тут какой-то народ решил спортом заняться, мы с Михаилом их заперли, — меня опять разбирал нервный смех. Ну и вечерок!

— Заперли?! Ох, артисты… Сколько их? Спортсменов-то?

— Двое.

— И все?

— Может, в джипе кто-то остался.

— Тогда я пройду Мишиным двором, вы ничего больше не предпринимайте. И… Рита, на всякий случай уходите с Михаилом мне навстречу, кто бы там ни был, у них может быть с собой телефон, рация, оружие в конце концов. Я буду минут через пять.

Я выглянула в окно. «Восьмерки» не было. В сарае стояла тишина: ни грохота, ни криков о помощи, ни угроз. В Мишкин двор мы ворвались практически одновременно, только с разных сторон: Стас через калитку, мы с Михаилом через дыру в заборе. Первый вопрос был:

— Калитку заперли?

Мы виновато переглянулись. Стас только покачал головой: ну что с такими несмышленышами поделаешь. По счастью, ключ оказался у меня в кармане. Заперев калитку и проверив замок на воротах, мы пошли в дом. Дверь сарая замка не предусматривала, так что мы подперли ее тяжеленной бочкой, с незапамятных времен стоявшей в углу двора.

Капитан был явно недоволен сложившейся ситуацией. Я задумалась, сгоряча заподозрив в причастности к «кладоискательству» и Стаса тоже. Хорошо хоть, сказать по этому поводу ничего не успела.

Мандраж пошел на убыль, и шестеренки в мозгах, хотя и с некоторым скрипом, но начали поворачиваться. Ё-мое, чего ж мы сделали? И главное, чего теперь с этим делать родной милиции? Визитеров-то придется отпустить, ну может, пальчиком им погрозят, мол, нехорошо так поступать. Все-таки журналисту следовало бы помнить основы законодательства. Подвал — всего-навсего подсобное помещение, а украсть они ничего не украли. Взлом, скорее всего, не доказывается. Так что оснований для задержания, тем более для возбуждения уголовного дела никаких, но даже если… хороший адвокат не только камня на камне от обвинения не оставит, но еще и встречный иск вчинит. За моральный и материальный ущерб в виде беззаконного нападения на двух беззащитных и законопослушных граждан и заточения их в мрачный каземат. Хмурый Стас в двух словах подтвердил мои соображения. Ну, что же, будем атаковать.

— Но в доме-то они были!

— Когда? Сегодня? Что-то пропало?

— Неделю назад. Пропасть, вроде, ничего не пропало. Но я ведь испугалась, они…

— Стоп. Испугалась, говоришь? Они угрожали? Свидетели есть? — перебил меня Стас.

— Угрожали, пару дней назад, я сам слышал. — Ах, Мишенька, ах, золотой ты наш.

— Годится, уже хоть что-то. Но неделю назад… Ох, эти мне самостоятельные женщины! — Стас несколько раз глубоко вздохнул. — Рассказывай все.

Я вкратце изложила основные события: звонки, визиты, джип с «восьмеркой». Стас покачал головой.

— Почему сразу не рассказали? Все сами да сами, в сыщиков поиграть захотелось? Предъявить-то этим господам нечего, ничего сильно противозаконного они не делали. Эх вы, помощнички… Ладно, поглядим. Домом, говоришь, давно интересуются? В таком случае, есть человек, который ими самими очень даже заинтересуется.

Стас набрал какой-то номер, передал непонятное сообщение и поставил на плиту чайник.

— Ждем-с. Если через двадцать минут не явится, позвоню дежурному, не держать же ваших гостей в подвале до утра. Объясняться буду сам. Вас тут нет и не было. Ясно? — мы с Михаилом кивнули.

Михаил отправился на крыльцо послушать, что происходит в подвале. Я устроилась у кухонного окна наблюдать за джипом. Минут через десять из-за угла вывернулась «восьмерка», остановилась вплотную к джипу. Из «восьмерки» вылез «банкир», подошел к нашей калитке, подергал ее, поднял руку к звонку, и тут с другого конца улицы появилась патрульная машина с мигалкой. Визитер в пять шагов оказался у своей машины, сел в нее и укатил.

13

Лучшее украшение для женщины — обручальное кольцо.

— Ну, что, Маргарита Львовна, твоя журналистская душенька довольна?

Когда обнаружилось, что милицейскую команду, прибывшую по звонку Стаса, возглавляет Никита, я, признаться, обалдела. Хотя почему, собственно? Я ведь уже решила, что господин Ильин «на нашей стороне баррикады» — просто «потому что потому». А если он занимается Жориным «наследством», нормальные отношения с участковым просто обязаны наличествовать. И можно сколько угодно говорить, что дело отложено. Упрямство профессионала — штука непрошибаемая. Пусть все считают, что это безнадежно, а мы вот из принципа сделаем!

Михаила отправили домой, мы остались втроем. Никита смотрел на меня выжидающе:

— Так и будем в прятки играть?

— А чего рассказывать, ты уже и так все знаешь, — я пожала плечами.

— Ну, положим, далеко не все. Например, с чего вдруг тебе в голову пришла мысль о фальшивых долларах?

Та-та-та! Мысль-то пришла в голову как раз не мне и настолько в порядке бреда…

— Стас, почему мне так везет на самостоятельных женщин? Может, с хозяйкой попроще будет? Или она такая же упрямая?

— Еще хуже. Клещами ничего не вытянешь.

Интересно, чего им еще нужно вытягивать, вроде, все уже ясно. Кроме того, где, собственно, спрятан Жорин «клад». Так я этого тоже не знаю. Или они думают, что мы с Лелькой чего-то нашли, а молчу я от избытка осторожности? Да ну их к лешему, Лелька вернется, пусть сами ищут.

Лелька вернулась к обеду и только рученькой махнула:

— Ищите, пожалуйста, только по ночам не гремите и ключи, если нужны, сами сделайте. Кстати, на втором этаже света нет, — она выглядела порядком измотанной, достала бутылку рябиновки, махнула одним духом полстакана и, заметив мои поднятые брови, пояснила, — выспаться надо.

— Что-то случилось?

— Все обыкновенно. Маменька опять завоспитывала. Ах, одинокая женщина с ребенком, да так нельзя, да жизнь такая тяжелая, да как же без мужской поддержки, да мальчику отец нужен! Вот скажи, я у нее хоть раз помощи просила? Делать ей больше нечего, как меня замуж выдавать.

— За кого-то конкретного?

— Да вроде нет, знакомить не пыталась, только на мозги капала. Она ведь далеко не дура, ну, за исключением своеобразных жизненных принципов.

— В смысле?

— В смысле, у женщины должен быть муж, и все тут. Так положено.

— Что же она сама еще раз замуж не выйдет?

— Она вдова, она чтит память супруга и помогает любимой дочери воспитывать внука. Только сейчас начинаю понимать, сколько на себя отец брал. Или это она так изменилась? Хотя надо отдать ей должное, с Дениской великолепно управляется, никакого сюсюканья и баловства не позволяет. А вот меня надо непременно пристроить.

— Она каждый раз так?

Лелька покачала головой, потянулась так, что косточки хрустнули.

— Я думаю, что муженек ненаглядный приезжал с сыночком повидаться, ну, и накрутил ее, мол, помню, люблю, хочу все вернуть, а она и рада стараться.

— Ну, хоть намекнула?

— Да нет, конечно. Она же отлично знает, что на меня давить нельзя, где сядешь, там и слезешь.

— А ты его совсем не желаешь видеть?

— Ну… Что значит «совсем»? Не знаю. Он нормальный, в общем, мужик, просто не сложилось. Тем более, четыре года прошло, черт его знает, каким он стал. Люди меняются…

— Значит, альбом ты матери не показывала?

— Показать-то показала, еще до того, как из нее воспитательный энтузиазм хлынул.

— Ну и?

— А ничего. Пролистала, поглядела, никого знакомого не нашла. Только удивилась, чего это на снимках все белесые, как выцвели. Отец-то черный был, вроде итальянца. А на фотографиях вообще почти что негр.