Стеклянный Дворец - Амитав Гош

В особняке воцарилась мятежная тишина. Долли начала замечать странные мелкие перемены в Эвелин, Августе и остальных подругах. Их шико стали небрежными, они начали жаловаться на натертые колени из-за того, что приходится ползать перед королевой.

Однажды ночью королева проснулась от жажды и обнаружила, что одна из служанок спит рядом с ее постелью. Она так разозлилась, что швырнула об стену лампу и отхлестала Эвелин и Мэри.

Эвелин расстроилась и сказала Долли:

- Она больше не может нас бить. Мы не обязаны тут оставаться, если не хотим.

- Откуда ты знаешь? - спросила Долли.

- Мне сказал мистер Кокс. Он говорит, что в Мандалае мы были рабами, а теперь свободны.

- Но мы ведь пленники?

- Не мы, - заявила Эвелин. - Только мин и мебия, - так обращались к королю и королеве.

Долли на некоторое время задумалась.

- А как насчет принцесс?

Теперь настала очередь Эвелин поразмыслить.

- Да, - наконец произнесла она. - Принцессы тоже пленницы.

Для Долли это решило дело. Где принцессы, там и она, Долли не могла представить, как девочки будут обходиться без нее.

Однажды утром к воротам прибыл человек, заявив, что он из Бирмы и хочет забрать домой жену. Его женой была Таунгцин Минтами, одна из любимых сиделок королевы. Она оставила в Бирме детей и ужасно скучала по дому. Женщина решила вернуться домой вместе с мужем.

Это напомнило всем о том, что они пытались позабыть - что они сами могут решить, возвращаться ли домой, что ни один из них не живет здесь по собственной воле. Королева начала беспокоиться, что все ее девочки разъедутся, и стала задаривать фавориток подарками. Долли была одной из счастливиц, но ни Эвелин, ни Августа ничего не получили.

Девочки разозлились, что их обошли, и стали отпускать саркастические комментарии, так чтобы услышала королева. Королева поговорила с Падейном Вуном, и он запер их, поколотил и оттаскал за волосы. Но от этого девочки только разобиделись еще сильнее. На следующее утро они отказались ждать возле королевы.

Королева решила, что дело зашло слишком далеко. Она вызвала мистера Кокса и сказала, что хочет отослать семерых девочек обратно в Бирму. Ей придется нанять местных слуг.

Как только королева принимала решение, ее невозможно было убедить изменить точку зрения. Семь девочек отбыли на следующей неделе: Эвелин, Августа, Мэри, Вантау, Нан Пау, Милвин и даже Хемау, которая была к Долли ближе всех по возрасту. Долли всегда считала их своей семьей, старшими сестрами. Она знала, что никогда больше их не увидит. Утром в день отъезда она заперлась в комнате и не вышла, даже чтобы посмотреть, как из ворот выезжает экипаж. У Маунг Джи, переводчик, отвез их в порт. Вернувшись, он сказал, что девочки плакали, поднимаясь на борт корабля.

Наняли несколько новых слуг, местных мужчин и женщин. Теперь Долли осталась одной из последних мандалайских придворных. Ей пришлось учить новый персонал, как должна вести себя прислуга. Новые айи и служанки приходили к Долли, когда хотели узнать, как принято было что-то делать в мандалайском дворце. Именно она учила их, как кланяться в шико и как двигаться в покоях королевы на коленях и локтях. Поначалу это было сложно, потому что они никак ее не понимали. Долли объясняла самым вежливым образом, но они не понимали, тогда она кричала всё громче и громче, и они всё больше пугались. Они сбивали разные предметы, ломали стулья и переворачивали столы.

Мало-помалу она выучила несколько слов на тамильском и хиндустани. Со слугами стало легче иметь дело, но они по-прежнему выглядели на удивление неуклюжими и неумелыми. Бывали времена, когда она не могла удержаться от смеха, например, когда видела, как они стараются сделать шико, ерзая на локтях и расправляя сари. Или когда Долли наблюдала, как они с трудом переваливаются на коленях с пыхтением и сопением, или как путаются в одежде и падают вниз физиономией. Долли никогда не могла понять, почему им так сложно двигаться на четвереньках. Ей это казалось гораздо проще, чем вставать каждый раз, чтобы что-то сделать. Так гораздо удобнее, когда ты ничем особо не занят - можно расслабиться, откинувшись на пятки. Но новые айи, похоже, считали это невыносимо сложным. Им нельзя было доверить отнести королеве поднос, они бы либо всё разлили, пытаясь пересечь комнату, либо ползли так медленно, что понадобилось бы полчаса, чтобы добраться от двери до кровати. Королева становилась нетерпеливой, лежа на боку и наблюдая, как стакан с водой двигается по комнате с такой скоростью, будто его несет улитка. Иногда она кричала, и от этого становилось только хуже. Перепуганная айя падала вместе с подносом и его содержимым, и всё приходилось повторять сначала.

Конечно, было бы гораздо проще, если бы королева так не настаивала на соблюдении всех мандалайских правил - шико, ползании на четвереньках - но она и слышать не желала о переменах. Она королева Бирмы, говорила она, и если не будет настаивать на должном обращении, то как можно ожидать, что кто-либо станет вести себя с ней как полагается?

Однажды У Маунг Джи стал причиной большого скандала. Одна из сиделок королевы вошла в комнату прислуги и обнаружила его на полу с другой сиделкой, с задранной выше пояса лонджи. Вместо того, чтобы со стыдом убраться, он повернулся к возмутительнице спокойствия и начал ее бить. Он погнался за ней по коридору и в покои короля.

Король сидел за столом, скручивая черуту. У Маунг Джи набросился на сиделку, когда та вбежала в комнату. Она споткнулась и ухватилась за скатерть. Всё полетело в воздух: повсюду был табак. Король чихнул и не переставал чихать еще, как казалось, многие часы. Когда он наконец остановился, король впал в ярость, таким никто его прежде не видел. Это означало новые отъезды.

Главная сиделка, воображающая себя белкой, и еще одна отправились домой в Бирму, теперь у королевы осталось совсем мало сиделок, на которых можно было положиться. Она решила нанять английскую акушерку. Мистер Кокс нашел миссис Райт. Та казалась вполне милой и дружелюбной, но ее появление привело к новым проблемам. Она не делала шико и не вставала на четвереньки, ожидая в покоях королевы. Королева призвала мистера Кокса, но англичанин выступил в поддержку миссис Райт. Она может кланяться в пояс, объяснил мистер Кокс, но не должна делать шико и уж точно не будет ползать на четвереньках. Она англичанка.

Королева приняла эти правила, но это не позволило ей полюбить миссис Райт. Она всё больше полагалась на бирманского массажиста, который каким-то образом примкнул к придворным короля. Он обладал прекрасными руками и мог прогнать боли королевы. Но об этом разузнал английский доктор и устроил переполох. Он заявил, что то, чем занимается массажист, оскорбляет медицинскую науку. Сказал, что этот мужчина прикасается к ее величеству в недозволительных местах. Королева решила, что доктор свихнулся, и объявила, что не станет отсылать массажиста. Доктор в отместку отказался ее лечить.

К счастью, роды у королевы были короткими, а ребенок появился на свет быстро и без осложнений. Это была девочка, ее назвали Ашин Хтейк Су Мьят Пая.

Все нервничали, потому что знали, как сильно королева хотела мальчика. Но королева всех удивила. Она обрадовалась и сказала, что девочка лучше перенесет боль изгнания.

На некоторое время Мандалай превратился в город призраков.

После британского вторжения многие королевские солдаты сбежали в сельскую местность, прихватив оружие. Они начали действовать сами по себе, атакуя оккупантов, иногда по ночам материализуясь в городе. Захватчики отвечали, сжимая хватку. Последовали аресты, расстрелы и повешения. По улицам прокатывалось эхо винтовочных выстрелов, люди заперлись в домах и держались подальше от базаров. Тянулся день за днем, и Ма Чоу не видела причин разводить очаг.

Однажды ночью в закусочную Ма Чоу вломились. Раджкумару с Ма Чоу вместе удалось прогнать нападавших, но был причинен значительный ущерб: при свете лампы Ма Чоу обнаружила, что большая часть ее кастрюль, сковородок и кухонных принадлежностей украдена или сломана. Она с болью в голосе запричитала:

- Что мне теперь делать? Куда податься?

Раджкумар присел рядом.

- Почему бы тебе не поговорить с Саей Джоном? - предложил он. - Он наверняка поможет.

Ма Чоу фыркнула с наполненной слезами неприязнью:

- Не говори мне о Сае Джоне. Какой прок от человека, которого никогда нет, когда он нужен? - она зарыдала, закрыв лицо руками.

Раджкумар почувствовал прилив нежности.

- Не плачь, Ма Чоу, - он неуклюже погладил ее по голове, расчесывая завитки ногтями. - Перестань, Ма Чоу, перестань.

Она высморкалась и распрямилась.

- Всё в порядке, - угрюмо отозвалась она. - Пустяки.

Ма Чоу нащупала в темноте его лонджи, наклонилась и вытерла слезы.

И прежде частенько слезы Ма Чоу заканчивались подобным образом, когда она вытирала лицо тонким хлопком его лонджи, но на сей раз, когда ее пальцы потянули ткань, трение полотнища произвело на Раджкумара новый эффект. Он почувствовал, как в глубине тела зарождается жар, а потом его пенис непроизвольно дернулся к ее пальцам, как раз когда Ма Чоу схватилась за лонджи. Не сознавая этого, она вяло провела тканью по лицу, похлопала по щекам и морщинкам вокруг рта и прикоснулась к мокрым глазам. Стоявший совсем рядом Раджкумар покачнулся, вильнув бедрами одновременно с ее рукой. И лишь когда она вытерла куском материи губы, ткань его выдала. Через ее складки, теперь мокрые и прилипшие, Ма Чоу ощутила у уголков своего рта твердость, которую ни с чем не спутаешь. Она внезапно насторожилась и сильнее сжала ткань, ущипнув через нее, чтобы проверить догадку. Раджкумар выдохнул, изогнув спину.