Все золото мира - Джанис Мейнард

– Расскажи мне о двоюродной бабушке, – попросила Никки. – Почему она близка с твоей матерью?

Пирс молчал несколько долгих секунд, словно его мысли были далеко-далеко. Включив поворотник, он обогнал грузовик с прицепом и вернулся на свою полосу.

– Моя бабушка по материнской линии умерла от пневмонии, когда маме было четыре года. Мой дед был из поколения мужчин, которые не желали брать на себя ответственность за воспитание детей. Поэтому приехала тетя Гертруда. Она была на десять лет старше моей бабушки, уже вышла замуж и развелась, когда родилась моя мама. Разразился большой скандал, потому что она бросила вызов традиции и поступила в медицинский университет. Многие в семье считали, что из-за этого она развелась. Во всяком случае, так мне говорили.

– У нее есть дети?

– Дочь. Тетя Гертруда не хотела, чтобы моя мама теряла обоих родителей, поэтому перевезла собственного ребенка в Шарлотсвилль, купила дом и устроилась акушеркой в местную больницу, а затем взяла мою мать.

– Вот это да! Какая преданность!

– Согласен. Насколько я могу судить, моя мать считает Гертруду своей настоящей матерью. Но Гертруда не была врачом моей мамы. По-видимому, когда маме пришло время рожать, началась эпидемия гриппа. Заболели десятки медсестер и врачей, поэтому в ту ночь на дежурство вызвали весь медперсонал, способный работать. Я слышал эту историю десятки раз. Тете Гертруде шел шестой десяток, когда я родился. Она в одиночку управляла неотложкой и родильным отделением тридцать шесть часов подряд.

– Я хочу поскорее с ней встретиться, – сказала Никки. – Должно быть, она невероятная женщина.

– Безусловно, она такая. По-моему, вы с ней похожи.

Пирс припарковался на стоянке для посетителей дома престарелых. Выражение его лица стало каменным.

Никки коснулась его плеча:

– Пойдем. Сиди не сиди, а лучше не станет.

Тихонько ругаясь, он вышел из машины и последовал за Никки к входной двери.

– Я давно ее не видел.

– Не важно. Она будет счастлива повидаться с внучатым племянником.

Атмосфера в доме престарелых была вполне приятной. Ароматы из кафетерия и запахи моющих средств смешивались с запахами лекарств. Когда Пирс подошел к регистратору и попросил выписать пропуск, персонал повел себя доброжелательно и профессионально.

К счастью, комната Гертруды находилась недалеко от входа. Никки стояла за спиной Пирса, когда он постучал в дверь.

– Входите, – послышался дрожащий слабый голос.

Никки заставила Пирса войти первым, несмотря на его попытку пропустить ее вперед. Она последовала за ним и задержалась у двери. У нее засосало под ложечкой, пока она наблюдала за встречей.

Гертруда сидела в инвалидной коляске возле окна, одетая в закрытый бледно-голубой брючный костюм из полиэстера, который висел на ее костлявой фигуре. Белоснежные волосы обрамляли ее лицо, которое выглядело скорее мужским, чем женским, из-за резких черт. Крупный нос и пронзительные карие глаза дополняли облик, говоря о том, что когда-то эту женщину слушались и уважали.

Несмотря на то что Гертруда сидела, можно было сказать, что она была высокой. Она ссутулилась, ее шишковатые руки свободно лежали на коленях, но, судя по ее взгляду, она полностью контролировала ситуацию. Она не улыбнулась, увидев Пирса, а только слегка побледнела.

– Здравствуй, тетя Гертруда. – Пирс неуклюже наклонился и обнял ее, а потом кивнул на Никки: – Это моя подруга, Никола Пэрриш. Надеюсь, ты не против, что я привез ее с собой.

– Конечно нет. Здравствуйте, юная леди. У вас роман?

Никки ждала, что Пирс ответит, но он промолчал. Бросив на него неодобрительный взгляд, она произнесла:

– Нет, мэм. Мы просто друзья.

– С взаимной пользой? Я знаю, каковы современные отношения. Я ежедневно читаю три газеты, а иногда спускаюсь в компьютерный зал и ищу сведения в «Гугле».

Никки промолчала.

Пирс придвинул стул и присел рядом со старухой:

– Как ты себя чувствуешь, тетя Труди?

Она похлопала его по руке и озорно на него посмотрела:

– По-всякому. Если в девяноста два покакаешь, уже совершаешь подвиг.

Пирс оторопел. Никки с таким трудом сдержала смех, что на ее глаза навернулись слезы.

– У тебя здесь есть друзья?

– Несколько. Они продолжают умирать раньше меня. Невесело переживать свое поколение. Не знаю, почему Господь не забирает меня к себе. Но я продолжаю делать что могу. На прошлой неделе проводила семинар для здешних лысых старперов о ВИЧ и болезнях, передающихся половым путем. Ты изумишься, узнав, что тут творится вечерами.

Пирс, едва заметно улыбаясь, поднялся, подошел к окну и посмотрел на цветущий розарий.

– Рад, что ты при деле, – сказал он.

На какое-то мгновение Никки показалось, что он собрался пойти на попятный. Но нет. Пирс сильный и мужественный. И он пообещал матери довести расследование до конца.

Положив руку на оконное стекло, он глубоко вздохнул, повернулся и прислонился к подоконнику.

– Мне нужно поговорить с тобой, тетя Труди. Вопрос важный.

Ее улыбка померкла, старуха насторожилась.

– О чем? – Она впилась кожистыми пальцами в подлокотники кресла.

– О ночи, когда я родился.

Внезапно старуха закатила глаза, наклонилась вбок и потеряла сознание.

Пирс придержал ее, чтобы она не упала с кресла. Никки тут же нажала кнопку вызова медсестры:

– Комната семь тринадцать. Быстрее. Пациентка потеряла сознание.

Следующие полчаса прошли беспокойно. Медики прибыли в считаные минуты. Гертруду осторожно положили на каталку и повезли по коридору – в машину скорой помощи.

Пирс и Никки поехали следом.

Они провели в больнице несколько мучительных часов. Гертруду отправили в реанимацию. Пирс позвонил в дом престарелых и полчаса улаживал формальности. Потом он связался с матерью, которая разволновалась, так как не могла оставить мужа одного. Дочь Гертруды скончалась три года назад от осложнений после гистерэктомии, поэтому мать Пирса была единственной родственницей старухи.

Никки не находила себе места к тому моменту, когда Пирс вернулся и рухнул в кресло в зале ожидания. Между его бровями и в уголках рта залегли глубокие морщины. Присев рядом с ним, она протянула ему чашку кофе:

– Выпей. Что ты хочешь поесть?

– Я не голоден.

Никки решила не настаивать.

– Что намерена делать твоя мать?

– Сейчас ничего. Я должен держать ее в курсе дела.

Никки взглянула на часы:

– Официальное время посещения реанимации начнется через пять минут, а следующее – в восемь вечера. Хочешь увидеться с бабушкой?

Откинув голову назад, он закрыл глаза и прижал чашку к груди:

– А вдруг, увидев меня, она расстроится? Сказали, что у нее микроинсульт.