Фулл. Книга 1 - Даниил Сергеевич Гарбушев

Слава медленно повернулся к ней всем своим туловищем, и не смотря ей в глаза ответил:

– Спасибо Ань, это гениально, я никто, чтобы оценивать.

– Не говори ерунды, – сказала она, пытаясь вглядеться в его глаза, – оценить может каждый, не каждый такое споёт, не каждый такое сделает, не каждый решит жить этим или другим творчеством, и ты это знаешь, наверное.

После этих слов Слава резко взглянул на неё, заподозрив, что она всё знает, но как только их взгляды пересеклись, он ясно понял, что она говорит это искренно.

– Прости Ань, может я и не прав, я много ошибался в своей жизни, понимаешь? Завтра я улетаю в Москву, меня приглашают работать там, скажи мне, как ты думаешь, у меня что-нибудь получится?

– Конечно получится, чем ты хуже других? Только вот куда именно, не скажешь? А то мне интересно.

– Пока не могу, скажу лишь, что всё прилично, и даже более чем чинно. Моё! То, к чему я так стремился, и возможно, получил по сущей случайности.

– Успехов тебе, – сказала Анечка, складывая свою гитару в чехол, – пиши, если тебе что-нибудь будет нужно.

– Хорошо, – сказал Слава, немного потерявшись, – Ань, если я приеду как-нибудь, ты сыграешь мне ещё раз?

– Конечно сыграю, спою, только если ты на самом деле этого захочешь, – сказала она, и встав, ушла, тихо попрощавшись.

«Что же со мной, – подумал Слава, после Аниного ухода, – я люблю Вику, но теперь не могу без Аниных песен. За что, за что жизнь дарует такой разнообразный выбор, в конце которого неизвестно, имею я вообще на него право или нет»?

Глава 12. «Отъезд в неизвестность»

Когда самолёт взлетел, покидая незамысловатый провинциальный аэропорт, на Славу нахлынуло немного волнения. Даже и не волнение в целом, а что-то вроде переживания, испытываемого перед неизвестностью. Откинувшись на сиденье, и повернув голову в сторону окна, Слава, молча смотрел на свой невзрачный город, с каждой секундой всё больше теряющийся в собственном смоге. По прибытию, Славу тут же отвезли в одну из гостиниц среднего класса. Он провел там около суток, после чего ему позвонили, и вызвали на встречу с назначенным менеджером издательства.

– Ну что, рады? – спросил его менеджер, когда они уже сидели за столиком, в каком-то богатом ресторане.

– Не знаю даже, чему и радоваться?

– Ну что ж вы так?

– А вот так вот, вы вот честно скажите, всё вполне ясно, вопрос с модерацией, пожар, и так далее, но ведь есть ещё причины?

– Да, есть, – скромно ответил менеджер.

– И какие же?

– Не могу вам сказать.

– Но и утаить не получится, так как вы уже заявили о их существовании.

– Что факт, то факт.

– Тогда я внимательно вас слушаю.

– Обещание за неразглашение брать не буду, просто расскажу, как есть. Ваша книга попала в руки дочери одного из высокопоставленных начальников министерства культуры, и именно благодаря ей, вы здесь.

– Хм, – ухмыльнулся Вячеслав, – и вы думаете, я вам поверю.

– Нет, поэтому я и рассказал вам правду.

– Красивая?

– Кто, правда?

– Да нет, дочь?

– Очень, – сказал он, ненадолго задумавшись, – скажу вам честно, очень! Куколка, эталон великой красоты, я виделся с ней лишь раз, и представьте себе, я до сих пор не верю, что такая красота реальна.

– Голограмма?

– С чего вы взяли?

– Вас обманули, сами знаете, разведут картину на лице, из множества лаков и наложенных ресниц, и всё, красотка!

– Должен, да нет, обязан, не согласится с вами, хоть вы и говорите о том, что сегодня так актуально. Я видел её возле дома её отца. Она совершала пробежку, одетая в чёрные лосины и топик.

– Так!

– Короче говоря, бегала она, и не ресниц накладных, ни макияжа на ней, – сказал он, вздыхая с досадой, – не было. Одним словом – девственная красота.

– Да, на такую девственность, всякий готов наложить свою, – задумчиво улыбнувшись, сказал Слава, – а вы как я вижу, в отличие от всяких влюблены в неё.

– С чего вы взяли? – заволновался менеджер.

– Да ладно тебе Сань, – сменил тему Слава, – не об этом щас. Хотя, давай так, я никому о том, как ты к ней относишься, а ты мне моё дело до конца рассказываешь.

– Хорошо, – ответил Александр, потирая руки от волнения, – дело было так: Девушка эта, дочь того самого высокопоставленного министра, загуляла, очень загуляла. Вроде была она всегда воспитанной и благочестивой девушкой. Но как стала ей восемнадцать, ушла в загул. Конечно же, она не была в нём постоянно, можно сказать, жизнь тогда её была переменна. То гуляет, то займётся спортом, и полезными видами деятельности. И так серединка на половинку, делилась её жизнь. Но вот так вышло, что в последний раз она загуляла так сильно, из-за чего её отец даже сдал её в оздоровительный центр. А дальше что, вернулась, отец запер её дома, и вручил книги номинантов на премию, в том числе и вашу, и наказал всё перечитать, да выбрать победителя. Ну а дальше, наверно всё и так понятно.

– Понятно, всё понятно, мне везёт на горе чужих. Я, как оказывается, иду к своей цели даже не по головам, а по горящим телам. А в чём же вся загвоздка?

– В чём?

– В том, что в этой самой книге, описано множество самых разных архетипов, в том числе и подобный ей. Падшая женщина, будучи когда-то эталоном морали, ищет путь назад, и не найдя его, всё ровно идёт вперёд, строя новую жизнь, намного лучшую самой первой.

– Да, как вы рассказываете, я аж прослезился, – подколол его Саша сарказмом.

Слава немного промолчал, слегка поджав губы в знак недопонимания со стороны Саши, после чего спросил:

– Ну а как ваша, тоже исправилась?

– На пути…

– Может, следует ей помочь?

– К ней не подобраться, да и не поймёт она меня, пожалуй.

– Как же я вас понимаю, не подобраться и не правильно поймёт, как же мне это близко.

– Что-то из вашей новой книги? – уточнил Александр, на что Слава вновь ничего не ответил, а лишь опять улыбнулся, помотав головой в знак отрицания.

– О чём задумался? – наконец спросил Слава, спустя около полутора минуты.

– Знаете, – по-настоящему задумчиво сказал Саша, – вы не такой, каким я вас себе представлял. Я думал, вы приедете, весь такой помпезный, весь такой сам из себя, А вы простой, самый простой, добрый и обычный человек.

– Не забывайте, друг мой, красота в простоте, и ум там же. Мы писаки, всякие бываем, но одно нас связывает наверняка – с головой не